Гитарист на сезон. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

– Ваши впечатления, Джеймс? – поинтересовался он у сосредоточенно жующего археолога, прежде чем положить себе на тарелку пару ложек деревенского салата. – Поделитесь со мной!

– Это… Просто… Просто… Божественно, Алекс! – ответил тот, едва прожевав и проглотив большой кусок фаршированного кальмара. – У меня такое впечатление, что Петрос снова превзошел сам себя, если это только возможно! Вот эта начинка… Это просто нечто феноменальное! А хрустящая корочка! И при этом все просто тает на языке!

Смолев терпеливо улыбнулся. Археолог был неисправим.

– Ваше мнение о кухне виллы мне хорошо известно, друг мой, – заметил Алекс. – Я имел в виду, каково ваше впечатление от гостей? Присущие вам наблюдательность истинного натуралиста и аналитический склад ума ученого делают ваши выводы для меня особенно ценными. Что вы скажете о постояльцах?

– Милейшие люди, – немедленно отреагировал заметно порозовевший англичанин, благодушно чокаясь бокалом со Смолевым и своей супругой. – Просто м-милейшие люди, все как один. Вам снова очень повезло с гостями: у всех прекрасный аппетит, и на этот раз, слава богу, ни одного вегетарианца!

– Джеймс, – поспешно вступила Лили, заметив тонкую улыбку, скользнувшую по губам Смолева, – думаю, что Алекс спрашивает не об этом.

Джеймс несколько растерянно завис, переводя взгляд со Смолева на жену и обратно.

– А о чем же тогда? – искренне удивился он. – Может быть, дорогая, ты подскажешь? Хоть намекните!

– А вы что скажете, Лили? – поинтересовался Алекс, аккуратно накалывая на вилку кусочек свежего томата. – Кто-то привлек ваше внимание? Заметили что-то необычное?

– Я бы так не сказала… Молодая пара канадцев, действительно, просто милейшие ребята. Тут с Джеймсом я, пожалуй, соглашусь. Рассказали, что в следующем году планируют пожениться и сделать это в Греции. Вот выбирают остров и виллу. Я бы определила их как романтиков. Они музыканты, кстати! Вы не знали? Выступают дуэтом. Он пишет музыку, при этом сам еще играет на скрипке, а она – на виолончели. Это мне Джульетт рассказала, пока Джеймс с ее будущим супругом обсуждали достоинства и недостатки местных креветок.

– Исключительно с кулинарной точки зрения, – счел необходимым вклиниться с пояснениями Джеймс, пренебрежительно махнув рукой, словно показывая, что тема и так ясная, не стоит и обсуждать.

– Помолчи, дорогой! И, прошу тебя, не маши так руками над бутылками с вином, бога ради… Со студентами, Алекс, тоже все ясно: молодые хулиганы. Вырвались из-под родительского надзора. Незаметно разливают вино под столом по бокалам, пока никто не видит. Девочки пока сами по себе, мальчики – тоже, но, думаю, такой нейтралитет продолжится недолго!

– Лили, дорогая! Вспомни! Мы и сами были такими когда-то, – снова вклинился в разговор Джеймс с мечтательной улыбкой на лице. – Вот я помню, в Оксфорде, когда нужно было на спор украсть шлем у местного констебля… Или собаку? Я уже не помню!..

– Ради всего святого, Джеймс! – воскликнула с досадой Лили. – Я вот прекрасно помню, чем тогда все это едва не закончилось! Глупейшая была затея. Тебя едва не вышибли из Университета.

Джеймс сконфузился, замолчал и на какое-то время отвлекся на блюдо с бараниной.

– Что скажете о шведках? – продолжал задавать вопросы Смолев.

– Об Урсуле и Аннике? Сложно сказать, – задумчиво покачала головой Лили. – Мы поговорили совсем недолго, но мне показалось, что наш разговор им был отчего-то в тягость. Они были предельно вежливы и доброжелательны, но тем все и ограничилось – словно витрина из стекла, за которую никак не пробиться. Закрытые, очень сдержанные, прекрасно воспитанные, – все, что я могу пока о них сказать. Мне даже показалось, что они гораздо больше англичане, чем мы, если вы понимаете, о чем я… Впрочем, я наполовину ирландка и горжусь этим! Кстати, у них отличный английский, в отличие от того странного господина с шарфом. Кажется, Риккардо? Он пытался сказать…

– Провалиться мне на этом месте, если я вообще понял хоть слово из того, что он нам пытался сказать, – в который раз перебил супругу Джеймс. – Он нес какую-то совершеннейшую абракадабру!

– Никакого разговора у нас не вышло, – подтвердила Лили. – Потом одна из студенток нам перевела с итальянского, что он журналист из Рима и приехал на юбилейный концерт одного очень известного испанского композитора, что на днях должен состояться на Паросе…

– Концерт? – уточнил Смолев.

– То ли концерт, то ли фестиваль, я лично толком не разобрал, – меланхолично покачал головой археолог, но тут же оживился и добавил: – Запомнил только, что пятьдесят лет творческой деятельности – уж чем, а датами меня не собьешь!.. Музыканты едут со всей Европы. Три дня гитарной музыки! Мы даже заинтересовались, не посетить ли нам его с Лили. Правда, у меня сейчас в музее очень много работы по датировке последних находок, но думаю, что я смогу выкроить время…

– Гитарной музыки, говорите? На Паросе? Любопытно! Как имя композитора? – заинтересовался Смолев.

– У меня отвратительная память на имена, Алекс, – сокрушенно покачал головой Бэрроу, снова наполняя бокал и присаживаясь на стоявший рядом со столом удобный стул: ноги его уже не держали. – Тем более – на испанские! Они такие длинные! Я после третьего слова все забываю напрочь! Увы!

– Мигель Антонио Перес Хименес, – произнесла Лили по памяти, прикрыв глаза. – Точно! Я не знаю, кто это. Говорят, что великий испанский композитор двадцатого века. Но всегда можно погуглить! Или спросить у итальянца. Уж вам-то, Алекс, с вашим итальянским, он точно все расскажет, как на духу!

– Спасибо, непременно. Что скажете о нашей польской гостье? – поинтересовался Алекс.

– Мила, мила!.. – покивал Джеймс, сосредоточенно макая наколотый на вилку кусок баранины в йогуртово-чесночный соус, безбожно капая при этом им на скатерть.

– Кто?! Это она-то «мила»? Джеймс, что ты заладил! – возмутилась Лили. – И постарайся поаккуратнее с соусом, прошу тебя, дорогой! Вот, подложи бумажную салфетку… Не слушайте его, Алекс. Полька? Эта чопорная особа в белом костюме! Та еще ханжа, так вам скажу. Она что-то процедила нам сквозь зубы, какую-то дежурную любезность, – на том все и кончилось.

– То есть, разговора не вышло?

– Какое там! Не прошло и минуты, как она уже стояла к нам спиной и мило щебетала с журналистом, полностью завладев его вниманием, – рассмеялась англичанка. – Думаю, на ближайшие несколько дней у итальянца есть компания, а бедные студенты будут предоставлены сами себе. Думаю, виллу ждет студенческий переполох! Хорошо, что у местного полицейского нет ни шлема, ни собаки, Алекс!

Джеймс немного смущенно хихикнул.

– Не исключено, не исключено, – задумчиво улыбаясь, кивнул Алекс. – Придется нам самим приглядеть за ее подопечными. Предупрежу Софью. Ну что же, благодарю вас, друзья! Приятного вечера вам, скоро будут музыканты, вы останетесь на концертную программу?

– С удовольствием! – подтвердила Лили. – Вам спасибо, Алекс! Вечер, как всегда, просто прекрасен!

Смолев склонил голову в знак благодарности и, взяв свой, наполненный до половины бокал, покинул англичан, перейдя к столику, за которым сидели профессор Крылов и его жена.

– Друзья, вы не против, если я к вам присоединюсь? – негромко спросил он. – Я не помешаю? Я хотел бы с вами кое-что обсудить.

– О чем вы, Александр Владимирович, дорогой, – вскинулся профессор, пытаясь было подняться, но Смолев удержал его. – Ведь это мы у вас в гостях! Не знаю даже, как вас и благодарить!

– Александр, присаживайтесь, мы будем только рады! – расцвела улыбкой Анна. – Спасибо вам за великолепный ужин! Говорят, в программе еще будут музыканты? Жду их с нетерпением! Даже с профессиональным интересом: я пока ни разу не слышала греческую музыку в «живом» исполнении, будет что рассказать по возвращении студентам!

– Скоро, скоро, минут через двадцать, – подтвердил Смолев, усаживаясь рядом с ней. – Кстати, Анна, у меня для вас, как для музыковеда, несколько сюрпризов! Хотите?

– С огромным удовольствием, – закивала та. – Это какие же?

– Ну, во-первых, одновременно с вами на вилле отдыхают несколько человек, имеющих, как и вы, прямое и непосредственное отношение к музыке. Канадская пара: молодой человек – композитор, он же скрипач, и подруга – виолончелистка. Наш итальянский гость, синьор Висконти, – музыкальный критик и журналист.

– Надо же! – улыбнулась Анна. – Никогда в жизни не видела живьем итальянского музыкального критика. Интересно, они все носят такие яркие шарфы?

Профессор Крылов иронически хмыкнул и подлил вина в бокал супруги. Алекс добродушно рассмеялся.

– А со дня на день появится еще один музыкант – молодой и очень талантливый гитарист из Испании Пабло Гарсия-и-Фернандес, – продолжил он. – Так вышло, что я слышал его на концерте в Петербурге и пригласил на Наксос, к нам на виллу. Вас ждут несколько прекрасных музыкальных вечеров!

– Это просто замечательно, – порадовалась жена профессора. – Мы с Васей очень любим гитарную музыку, особенно испанскую. Правда, к сожалению, мне имя, что вы назвали, пока ничего не говорит, но тем интереснее будет познакомиться с его творчеством. Вы очень много делаете, чтобы гостям было у вас комфортно, Александр. Это достойно уважения!

– Безусловно, – поддержал жену Крылов. – И это очень большой труд! Поэтому наш тост: за владельца виллы «Афродита»! За вас, Александр Владимирович, будьте здоровы!

Смолев поблагодарил, и друзья с мелодичным звоном чокнулись бокалами.

– Ну, и еще один сюрприз, о котором и я узнал всего несколько минут назад, – продолжил Алекс, едва пригубив свой бокал и поставив его на стол. – Оказывается на соседнем острове Парос, а это всего несколько километров отсюда, в ближайшее время начнется гитарный фестиваль в честь юбилея композитора Мигеля Хименеса. Это имя вам знакомо?

– Хименес? Конечно! – подтвердила Анна. – Более того, в свое время моя бывшая ученица писала по нему объемную работу, а я была у нее научным руководителем.

– Да, да, – подтвердил Крылов. – И я что-то припоминаю эту фамилию: дома тогда только и разговора было, что о нем. Мировая знаменитость! Я даже ревновал: моя жена была им совершенно поглощена. Куда мне с моими жалкими литературными трудами о творчестве Пушкина!

– Не преувеличивай, Вася, – мягко улыбнулась мужу Анна и обратилась к Алексу: – Мигель Хименес – очень известная фигура. Считается сегодня чуть ли не культовым испанским композитором двадцатого века в области гитары, из тех, кто еще жив. Его ставят на один уровень с великим Хоакином Родриго.

– Юбилей, говорите? Надо же! – покачал головой Крылов. – Уверен, приедут лучшие музыканты со всего мира.