Ярче тысячи солнц. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

– Еще какой! Кому понравится, когда твой союзник швыряет тебе с неба на голову ядерные бомбы… В досье говорится, что «катастрофа привела к серьёзному дипломатическому кризису и к прекращению полётов американских бомбардировщиков с ядерным оружием над Европой и Средиземноморьем», однако окончательно такие полёты были прекращены только через два года, после ещё одной подобной катастрофы – над базой Туле в Гренландии.

– А в Гренландии-то что случилось?

– Сейчас найду, – проговорил генерал Манн, быстро листая электронные страницы досье. – Вот, нашел, пожалуйста! Опять наш «замечательный» бомбардировщик. Так, читаю: «Двадцать первого января тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года вылетевший с авиабазы в городе Платтсбург (штат Нью-Йорк) самолёт B-52 в двадцать один час сорок минут по среднеевропейскому времени, загорелся и, потеряв управление, врезался в ледяной панцирь залива Северная Звезда в Гренландии, в пятнадцати километрах от авиабазы ВВС США Туле. На борту самолёта находились четыре термоядерных авиабомбы. По некоторым сведениям, одна бомба потеряна». Вот такие пироги!

– Подробности есть?

– Да, масса, – ответил генерал, мельком взглянув на часы. – Дело было рассекречено только в девяносто пятом. Би-би-си даже проводило независимое расследование. Насколько я помню, причиной возгорания была какая-то глупость: один из пилотов заткнул отопительную вентиляцию под сиденьем в кабине поролоновой подушкой, и она загорелась. Еще через полчаса, когда от дыма уже не было видно приборов, командир приказал прыгать, а самолет, потеряв управление без экипажа, разбился практически рядом с базой. Я же говорю: клоуны! И еще десятка два таких случаев, вплоть до наших дней. То бомбу уронят, то боеголовки потеряют, то крылатая ракета в море упадет… Я тебе оставлю айпад, почитаешь вечером, тебе будет полезно. Время к полудню, а у меня в час важная встреча с военными. Надо разобраться, что они предприняли по поискам. Пока все держат в полном секрете, этот полет – просто вопиющее нарушение всех международных соглашений. Давай сейчас обсудим более срочные дела, а именно: чем ты можешь помочь Интерполу!

– Как обычно, – улыбнулся Смолев, параллельно листая айпад генерала. – Всем, чем могу. Командуй!

– Ну-ну… Когда последний раз ты вальсировал? Или танцевал танго? Ты помнишь еще, как это делается?

– В смысле? – от удивления Смолев даже выпустил айпад из рук. Тот глухо стукнул по полированной столешнице.

К чему это он, подумал Алекс. Вальс?! Танго? Это было в прошлой жизни…

– В смысле – вальс, танго, фокстрот? Что еще танцуют на приемах высшего света? – хитро прищурился Манн. – У нас впереди светский раут через три дня в отеле «Royal Paros Resort & Spa». Обещают много красивых женщин в вечерних платьях, мужчин в смокингах, танго, шампанское, икру и прочие деликатесы. Симфонический оркестр, оперные дивы! Со всех островов съедутся на вечеринку. Шумный островок этот Парос, твой гораздо спокойнее, кстати сказать!.. А еще будут гости, которые нас очень интересуют. Дело в том, что по агентурным данным, Саша, на Парос скоро прибудут покупатели, понимаешь?

– Даже так? Неужели бомбу нашли?

– Не исключено. Мой агент на Паросе вышел на связь вчера, передал кратко: «Аукцион».

– И что это значит?

– Вот это мы с тобой и должны выяснить. Чем, ты думаешь, я последние три дня занимался? Как раз работал со списком гостей. И мы с тобой его обсудим в деталях. Там есть очень интересные персонажи! Но это вечером! Нам еще легенду тебе придумывать, так сказать, маску на бал-маскарад. Мою-то бритую голову, – ответил генерал и звучно похлопал себя по затылку, – каждая вторая собака знает! Пришлось, понимаешь, на экране помелькать. И теперь особенно не пошифруешься. Ты – дело другое. Решим с тобой, кто ты будешь, продавец или покупатель… А сейчас я убегаю, к обеду меня не жди, – генерал поднялся и направился к выходу.

– Постой, Витя, – вдруг растерянно сообразил Алекс. – Но у меня нет смокинга, как я поеду? Бал через три дня! В прокате наверняка уже все разобрали! Раньше ты не мог сказать? Мне нечего надеть!

– Прямо Золушка! – иронически хмыкнул Манн, похлопав друга по плечу. – Что-то мне подсказывает…

В этот момент в дверь кабинета постучали, дверь приотворилась – и просунулась ярко-рыжая голова управляющей виллой.

– Босс, можно? – после чего, не дожидаясь ответа, Рыжая Соня протиснулась в приоткрытую дверь целиком, бережно прижимая к себе три темных чехла с какой-то одеждой. Смолев сразу заметил, как радостно сверкают ее глаза. – Я немного опоздала: пришлось ждать афинский паром из Пирея. Он из-за шторма на два часа позже прибыл! А еще курьер из афинского ателье вышел с парома последним! Боялся, говорит, что в толпе все помнется. А коробки с обувью я оставила в гостиной, там все размеры!

– А вот и наша фея-крестная! – басовито хохотнул Манн и закончил ранее начатую фразу: – Что-то мне подсказывает, что без смокингов мы с тобой не останемся!

– Ясно, – с облегчением выдохнул Смолев. – Снова спелись за моей спиной. И когда только успеваете, заговорщики? Так, Рыжая, ты мне еще за мой нарушенный утренний сон ответишь… Хотя, постой! А почему три чехла? Кому третий смокинг?

– Это платье, для меня! Бал ведь, дядя Саша! Танцы! – восторженно произнесла Соня. – Я же тоже иду! Потанцуешь там со мной? Дядя Витя сказал, ты отлично танцуешь аргентинское танго! Порепетируем сегодня в Додзе?

Манн, пряча улыбку, сделал вид, что ничего не слышал, и быстро покинул комнату.

Смолев потерял дар речи.

Часть третья

То strive, to seek, to find, and not to yield.

Бороться и искать, найти и не сдаваться.

    Альфред Теннисон, поэма «Улисс».

Из «Ядерного досье» Интерпола:

«10 марта 1956 года. Средиземное море.

Бомбардировщик В-47 США с двумя ядерными бомбами на борту исчез во время полета. Он совершал беспосадочный перелет с авиабазы ВВС США во Флориде на неизвестную заграничную базу.

Были намечены две дозаправки топливом в воздухе. Первая прошла успешно, но со вторым самолетом-дозаправщиком бомбардировщик так и не вступил в контакт над Средиземным морем, как было предусмотрено планом полета. Несмотря на тщательные и обширные по площади поисковые работы, никаких следов самолета, ядерного оружия или экипажа найдено не было…»

Над древним островом Наксос с его горным хребтом, зелеными тенистыми рощами оливковых деревьев, виноградниками на склонах гор, небольшими деревеньками, щедро рассыпавшими белоснежные кубики домов в плодородных долинах, солнце, стоявшее, по ощущениям жителей, в зените почти целый день, незаметно миновало самую высокую точку – прямо над вершиной горы Зевс – и теперь неспешно клонилось к западу.

Традиционная дневная «сиеста» в тавернах и ресторанах закончилась, – они снова были готовы принять и накормить посетителей: на кухнях повара уже гремели сковородами и крышками огромных жаровен; потянуло дымком от мангала, ароматами истекающих соком на углях шашлычков-«сувлаки» из свинины и ягнятины, нежнейшего «росто» – приготовленного в винном бульоне с множеством пряных специй петуха – фирменного блюда местных поваров и потушенной до нежнейшего состояния с томатами, лавровым листом и перцем, тающей во рту говядины – «стифадо», что традиционно подавалась гостю на стол в огромной тарелке с маленькими маринованными луковицами и щедрой – с горкой – порцией островных макарон в густой мясной подливе.

Впереди был целый вечер и добрая половина ночи – поэтому у поваров в тавернах не было ни минуты отдыха. Наступало время мяса: молодая баранина и козлятина, замаринованные в пахучих травах с утра, теперь нанизывались поварами на острые металлические вертела, которые расставлялись вокруг жарких очагов.

К вечеру, часа через три-четыре, когда солнце почти скроется за горным хребтом, еще дымящееся жаркое подадут на стол дорогим гостям вместе с кувшином красного вина и подрумяненными на гриле овощами, политыми оливковым маслом и посыпанными мелко нарубленным чесноком.

Все эти ароматы, которые, смешиваясь с солеными запахами моря, цветущих олеандров и левкоев, формировали умиротворяющую и расслабляющую ауру острова, на котором никуда не хотелось спешить и о чем-либо беспокоиться…

Но в просторной гостиной хозяйского дома на вилле «Афродита», которую владелец превратил в штаб грядущей кампании, где за массивным деревянным столом, заваленным картами, схемами, морскими лоциями и какими-то чертежами, склонив головы, сидели несколько мужчин с сумрачными лицами, царила совсем другая обстановка – напряженная и тревожная.

– Меламед, что вы как воды в рот набрали? – мрачно пробасил по-русски плотно сбитый крепыш с совершенно лысой головой.

Он нервно барабанил короткими сильными пальцами по полированной столешнице. По всему было видно, что он расстроен.

– Ладно, сначала я…

Генерал высказался первым. Он говорил полчаса, и из его доклада Смолев понял, что ситуация и в самом деле хуже некуда: боевая часть ракеты потеряна и может обнаружиться где угодно; основная задача – не допустить того, чтобы оружие попало в руки радикальных фундаменталистов и террористов разных мастей.

– Пока мы далеки от того, чтобы контролировать ситуацию, – подытожил Манн. – Но наша агентура активно работает, отслеживая любое упоминание о бомбе. Первая информация начинает поступать. Надеюсь, что скоро будем иметь более ясное представление о происходящем. Тогда сможем разыграть эту карту с «покупкой-продажей». Это наш единственный шанс, если не обнаружим бомбу раньше сами. Думаю, что не зря на бал съезжается такое количество представителей различных политических и военных группировок. Но о них позже. Теперь ваша очередь, Меламед! Да не вставайте вы, – махнул генерал рукой, – не вставайте! Расскажите, насколько у нас все плохо?

– Похвастаться пока особо нечем, господин генерал! – нехотя согласился с главой Бюро Интерпола спортивного вида загорелый молодой человек лет тридцати, с выправкой, которая сразу выдавала в нем военного. Он сидел прямо, положив перед собой на стол тяжелые мускулистые руки.

– Коэн и Левин, – указал он на сидевших рядом своих помощников, – уже почти неделю – каждый день с утра отрабатывают возможных свидетелей: рыбаков и яхтсменов в порту. Мы надеялись, что кто-то из них мог быть в тот день в том самом квадрате, который указан американцами как возможное место падения «объекта». Но пока – ничего!.. Коэн, доложите кратко!

– Да, никто ничего не видел, – негромко подтвердил второй израильтянин; третий просто молча кивнул. – Приходилось расспрашивать очень аккуратно, сами понимаете. Но ничего необычного или странного никто не заметил. Особая надежда была на рыбаков, но в этом квадрате – он, потянувшись к столу, ткнул пальцем в морскую карту, развернутую на столе – сплошные «банки», то есть, мели. Рыбаки там бывают редко: им там делать нечего, только сети рвать. Разве что ловцы омаров ставят ловушки. С Наксоса туда мало кто ходит. Все, кого опросили, – в один голос: «ничего не видели, ничего не знаем!» Планируем завтра перебраться на Парос и там пообщаться с местными жителями.

– Я сам все эти дни отработал в серфинг-клубе, – продолжил Меламед, когда его подчиненный закончил. – Проверил все по журналам, переговорил с администрацией и инструкторами. В тот день был отличный ветер, и на воду вышли больше сорока человек. С половиной из их числа мне удалось переговорить, но часть уже покинула остров за последние четыре дня. Здесь я бессилен. С оставшимися спортсменами еще переговорю за сегодня-завтра.

– Результаты? Я понимаю, что и ваши разговоры ничего не дали?

– Нет, господин генерал. По крайней мере, из опрошенных мною также никто не видел «ничего странного или необычного» в тот день.

– Плохо, очень плохо! А свидетель нам нужен – кровь из носу! – покачал головой генерал Манн, разворачиваясь всем корпусом к Смолеву, сидевшему справа и внимательно слушавшему отчеты израильтян. – Саша, мысли есть?

– Есть вопрос, – помедлив, подключился к беседе Алекс. – Вы мне объясните, почему тут еще нет целой эскадры, которая ведет поиски упавшей ракеты? Где водолазы, аквалангисты, где батискафы, или как там они называются, черт бы их подрал? Где это все? Почему этим вопросом занимаются Интерпол и израильские спецслужбы? И то, насколько я понимаю, – он бросил быстрый взгляд на команду израильтян, мрачно смотревших в стол, – занимаются тайно?