Вот у нас проклюнулась рассада,
А у них – в руках уж помидор!
И ни я, ни дети, только внуки
Пусть своё когда-нибудь съедят,
Наберут той вишни полны руки
И подразнят Гришкиных ребят.
Ничего, внучата, попотею.
Я всегда был крепким молодцом!
Может, вспомнят деда Алексея,
Пусть хоть раз, но ласковым словцом!
А не вспомнят, я, ведь, не заплачу
И совсем не буду их судить.
Я поставил и решил задачу:
Чтоб соседу Гришке досадить.
Две аномалии
Нас не трогает, что там, в Италии,
Чтоб там ни было, мы переждём,
Нам своя чешет плешь аномалия –
Это ж надо, декабрь под дождём!
И все люди поймут, как устал и я,
Что нельзя описать то пером,
Как достала меня аномалия
Своим «чудным» декабрьским теплом.
А другую ещё аномалию
Я могу сопоставить с мячом:
Невозможно стянуть туже талию,
Не пускает живот нипочём!
Меньше жидкости пьёшь – больше калия
Сохранишь в организме своём,
Но тогда – та же всё аномалия, –
Увеличится сильно объём.
Почурайся врача вороватого,
Не спасёт и лихой пистолет,
Не ищи вкруг себя виноватого,
Аномалия здесь, на столе!
Нас не сломить!
Всех царей одним захватом
Мы в большой мешок зашьём,
Обольём помойным матом,
К разным матушкам пошлём.
И того спеца отправить,
Крепким матом приложив,
Кто хотел всем миром править,
Кто усоп, но вечно жив.
И о Сталине-грузине
Есть о чём повспоминать,
Как вагонами грузили
Чтоб к Макарушке послать.
Кукурузника Никитку,
Прежде, чем обматерить,