Веселые истории про Антона Ильича (сборник)

– На, выбрось это, – Антон Ильич отдал Василию диск, затем достал из бардачка книгу с надписью «Учимся говорить по-турецки» и еще несколько дисков в упаковке.

– То есть как, выбрось, это ж новое все, Антон Ильич, – тараторил Василий, – это ж учебник, может, пригодится еще…

– Мне не пригодится.

– Ну так девочкам, может, отдать, они ж вроде тоже учили что-то там…

– Ну девочкам и отдай.

Антон Ильич нажал на газ, машина послушно тронулась с места, выплыла со двора и понеслась, гулко набирая скорость, по широкой дороге столичного проспекта.

Дело особой важности

Самолет пошел на снижение. Из иллюминаторов открывался изумительный пейзаж, достойный кисти художника: безбрежным океаном раскинулись плотные жемчужно-серые облака, лучи восходящего солнца искрились на ледяной глади, высвечивая очертания облаков то нежно-розовым, то лиловым светом. Вскоре самолет погрузился в самую пучину серо-сиреневой массы, и солнце на миг исчезло, но тут же засияло вновь, просвечивая насквозь ставшие теперь легкими и перистыми облака, между которыми кое-где проглядывалась темная зелень степей.

Антон Ильич залюбовался видом.

Полет был долгим, к тому же, несмотря на зарождающееся утро за окнами иллюминаторов, в Москве в это время было два часа ночи. Большая часть пассажиров спала. Антон Ильич же лишь отдохнул немного с закрытыми глазами, но уснуть так и не смог. Однако уставшим он себя не чувствовал: дело, по которому он направлялся в этот маленький промышленный городок, было особо важным, и потому, как всегда накануне ответственного события, Антон Ильич находился в приподнятом настроении – слегка взволнованный, но твердо настроенный на победу.

Летел он сюда не один. Напротив него, по другую сторону салона, опустив голову и не выпуская из рук пачку документов, которые намеревался было изучить, ритмично всхрапывал мистер Дональд Мак’Кэнахью, англичанин.

История взаимоотношений двух компаний – российской, в которой счастливо служил Антон Ильич, и английской, приславшей своим представителем упомянутого Мак’Кэнахью, тянулась вот уже третий год и, казалось, имела все меньше шансов увенчаться успехом.

Идея поставок российских материалов в Великобританию выглядела весьма перспективной и поначалу была воспринята с энтузиазмом обеими сторонами. За дело взялись с жаром: переговоры были проведены, бумаги подписаны, образцы продукции изготовлены и направлены на экспертизу. И тут англичан словно подменили. Испытания образцов они проводили месяцами в самых разных лабораториях, при этом непременно обнаруживая несоответствия и запрашивая новые, улучшенные модели, на изготовление которых снова уходили недели. За это время менялась ситуация на рынке, и сторонам по новой приходилось договариваться о ценах и прочих условиях. Затем англичане дотошно собирали информацию не только о производственных процессах, но и обо всей компании вообще, направляя российским партнерам длинные анкеты для заполнения, которые те по большей части даже не читали. Словом, несостоявшиеся поставщики вконец отчаялись когда-либо ударить по рукам и приступить к работе.

За три года Москву посетило с десяток сотрудников английской компании – специалистов и руководителей разных уровней и квалификаций. Мак’Кэнахью был, по крайней мере, четвертым, кто направлялся с проверкой на завод.

Сопровождать его поручили Антону Ильичу – то ли оттого, что поездка действительно обещала быть решающей, как искренне полагал Антон Ильич, то ли оттого, что дело было совершенно безнадежным.

В аэропорту высокую делегацию из двух человек встретили, как полагается, со всеми почестями. Переводчица Света помогла гостям разместиться в лучшей гостинице города. Согласно регламенту в одиннадцать их ожидал деловой завтрак с директором завода Иваном Игнатьевичем.

Антон Ильич бывал в этих краях не раз и потому не был удивлен размахом блюд, предложенным с утра: помимо дежурного омлета, горячих булочек, сыров и фруктов, на столе были блинчики с мясом, свежеиспеченные ватрушки, жареные колбаски, селедка, соленые огурцы, моченые яблоки, маринованные грибочки, жареные грибы с луком и картошкой, печеные овощи и, венец застолья, знаменитые мелкие пельмени домашнего приготовления со свежей деревенской сметаной. Все это предлагалось испробовать не скрывающему своего изумления мистеру Мак’Кэнахью, не забывая разбавлять еду традиционным горячительным напитком и недлинными тостами.

Иван Игнатьевич был радушен и угощал на славу. Видно было, что подобные приемы для него отнюдь не редкость и чувствовал он себя как рыба в воде. Без устали, словно в первый раз рассказывал он о своем крае, о городке, о местных памятниках и традициях. Переводчица легко произносила привычные фразы, Мак’Кэнахью задавал дежурные вопросы, а Антон Ильич предавался завтраку, изредка включаясь в разговор. Только теперь он смог получше разглядеть англичанина.

Выглядел тот лет на сорок-сорок пять. Одет был в немодный клетчатый пиджак, мятую бледно-розовую рубашку и светлые вельветовые брюки. Держался весьма приветливо, на лице его то и дело блуждала ничего не значащая улыбка, а глаза, как у большинства европейцев, светились неуемным интересом ко всему окружающему.

– Что ж, теперь поедем на завод? – осторожно поинтересовался Мак’Кэнахью, когда все трое мужчин, насытившись обильным завтраком, откинулись на спинках кресел.

– Не торопитесь. Спешить нам некуда. – Ответил Иван Игнатьевич.

– В регламенте написано… – начал было Мак' Кэнахью, извлекая из портфеля листок бумаги, но Иван Игнатьевич остановил его, дружески похлопав по плечу: