Хронометр-5. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича. Январь 2019

Став взрослым и самостоятельным и, следовательно, получив возможность общаться с людьми не только из своей деревни, я видел, что свинину и сало с удовольствием едят и многие молодые казахи, хотя свиней при этом могли и не держать. А русские, в свою очередь, если попадали в гости к казахам, не чурались бесбармака из конины, вкуснейшей конской колбасы казы. И это правильно, это и есть взаимопроникновение национальных культур на основе обмена кухнями, это позволяет людям лучше узнавать и понимать друг друга.

Я с уважением отношусь к людям, придерживающихся религиозных норм и правил и потому отказывающихся от не халяльной, не кошерной пищи – это их выбор, их образ жизни. Но и не осуждаю тех, кто, вопреки убеждениям далеких предков, стал употреблять в пищу то, что когда-то считалось запретным – времена-то меняются, условия жизни тоже, и то, что считалось когда-то догмой, становится простым пережитком, предубеждением.

Как на мой взгляд, так есть можно все, что нравится, что хочется попробовать (я вон уже лягушек отведал, и крокодилятину, страусятину, и даже акулу жареную ел!). Главное, друзья мои – не «ешьте» себе подобных! Вот это грех из грехов, ничем не оправдываемый…

Эк, куда меня занесло, однако! На чем же это я споткнулся и пустился затем в невнятные рассуждения? Ах, да! Перекусив бутербродами с салом, наша бригада затем с новыми силами вышла на тридцатиградусный мороз – встречать очередную порцию бетона и задорно, с шутками и прибаутками залила его в формы, накрыла крышкой запарочную камеру и успешно завершила свою смену. Хороший перекус – он любому делу великое подспорье!

Василий Тишайший

Вася Бобриков относился к категории благопристойных людей. Никогда не ходил по газонам, обертки от мороженого бросал только в урны. На работу не опаздывал, в общественном транспорте всегда уступал место пожилым и инвалидам. Не пил, не курил, жену и соседей уважал. С одной стороны – прямо золотой он был, этот гражданин Бобриков. А с другой – скучный и во всем предсказуемый, никому не интересный. И потому звали его за глаза «Василием Тишайшим». Пока однажды с ним не случилась эта история.

Пошел Вася выносить мусор в гололед, поскользнулся, упал и вернулся домой с синяком под глазом.

Увидев своего примерного мужа с синяком, Ольга охнула и с какой-то неясной надеждой спросила:

– Неужто подрался, Васенька?

– Еще чего, – буркнул Василий и осторожно потрогал распухший глаз. —

Поскользнулся на улице. Гололед, а никто не посыпает песком. Непорядок это!

Утром Бобриков, несмотря на травму, был на работе. И тут же столкнулся с

непривычной для него ситуацией: на него стали обращать внимание!

– Хорош фингал! – первым сказал Мазыкин. – Неужто ты, Вася, наконец-то

застукал свою с этим… Ну, не прикидывайся шлангом, все же знают, с кем…

Да, если у тебя такой синячище, представляю, что стало с рожей этого прохиндея! Молодец!

Бобриков, не зная что сказать, ошеломленно потрогал вдруг занывший с удвоенной силой подбитый глаз. Что за ахинею тут ему нагородили?

– Это я упал, когда мусор выносил, – уныло сказал он в спину уходящему Мазыкину. Но тот его уже не слышал.

– Я всегда говорил, что Бобриков еще тот фрукт! – обрадованно заявил

Скворцов. – А то: «Я не пью, у меня свои принципы!» Небось, наелся вчера? И почему ты пьешь в отрыве от коллектива? Был бы с нами, мы бы тебя в обиду не дали…

И тут что-то дрогнуло в душе морально устойчивого Бобрикова.

– Да было дело, – нехотя сказал он под одобрительные смешки сослуживцев, прислушивающихся к их диалогу. – Иду я, значит, вечерком с одной. Ну, тут подваливают трое. «Дай, – говорят, закурить. – И иди дальше. Без бабы». Ну, я им и дал. Прикурить… Надолго запомнят! Правда, и сам вот подставился…

К концу дня Бобрикова вызвал к себе шеф. Плотно прикрыв дверь, он с нескрываемым любопытством посмотрел на подчиненного.

– Ты, Василий, вот что, – сказал шеф. – Все понимаю. Сам, можно сказать,

такой. Но зачем же так зверски избивать людей, ломать им руки, ноги? И разве можно тебе-то, с такой чистой репутацией, таскать в ресторан сразу по три девицы? Поаккуратней надо быть, Василий. Ты меня понял?

– Понял! – гаркнул Бобриков.

– Вот и ладненько! Работник ты хороший. Да и мужик, я вижу, что надо.

Иди, работай! Да, кстати, что в субботу делаешь? Приглашаю к себе – моя

на неделю сваливает к теще. И пару телок с собой не забудь прихватить.

Чур, для меня – блондинку!

Вечером того же дня вдрызг пьяного Бобрикова прямо из дома забрала милиция: сначала он во дворе избил управдома – за гололед, а потом и жену, не объясняя за что.

Теперь уже Ольга ходит с подбитым глазом и всем горделиво говорит:

– А моему-то пятнадцать суток дали. За дебош! Пусть только выйдет, уж я ему, алкашу, задам!..

Желанный

Мое имя мне всегда нравилось. Потому что в той казахстанско-русской деревне, где рос, я один носил его. Полно было Николаев, Михаилов, Петров и других пацанов, а Марат – один! И когда кто-нибудь спрашивал, почему меня так назвали, я гордо отвечал, что в честь французского революционера Жана Поля Марата. И совершенно не связывал это имя со своим татарским происхождением.

Лишь много позже я выяснил, что вообще-то мои родители назвали меня арабским именем Мурат – среди тюркских народов большинство имен людей имеют арабское происхождение, как, впрочем, среди славянских – греческое. Дома-то мать с отцом и называли меня, как положено, Муратом. Но улица быстро переиначила мое имя в Марата – мы же были советские, и воспитывались на героическом прошлом как своей страны, так и других, переживших революции.

Я нисколько не сомневаюсь в том, что белорусский мальчик, юный партизан Марат Казей был назван, как и я, в честь французского революционера, и оправдал свое имя, совершив бессмертный подвиг. Я подвигов никаких не совершал. Просто жил, рос, учился, служил в армии, работал как многие нормальные люди.

Правда, когда впервые увидел свою подпись в газете, очень загордился. Ну а сейчас, когда мое имя запечатлено в разных изданиях уже много раз, отношусь к этому спокойно. Потому что я не один такой. И даже полные мои тезки – Мараты Валеевы, – не единичны среди пишущей братии. Но имя свое продолжаю любить, особенно после того, когда, наконец, узнал его значение. Марат (Мурат, Мурад) по-арабски означает «желание», «желанный». И особенно люблю слышать, как меня зовет жена: Желанный, пойдем ужинать; Желанный, идем же, наконец, спать…