Писанная

Глава 1

– Ань, ты ебанулась? – прорычал я, выворачивая руль, чтобы объехать очередную рытвину, которая по размерам больше напоминала окоп времен Первой мировой. Моя видавшая виды "Тайота"жалобно скрипел всеми своими ржавыми суставами, словно умоляя развернуться и ехать обратно в цивилизацию, где есть дороги, а не это подобие направления. пялясь в бесконечную стену деревьев, которая, казалось, высасывала остатки моего здравомыслия. Дорога петляла между сосен-переростков, как пьяный ежик, а перспектива застрять здесь вызывала у меня нервный тик.

– Не ругайся. – щебетала жена, елозя пальцем по своему замусоленному блокноту с заговорами, рунами и прочей хрени. – Писанная – древняя деревня, там сохранились следы древних славян. Представляешь, какие тайны мы можем раскрыть?

– Ага, особенно если сдохнем в этой ебучей тайге став кормом для медведей", – пробурчал я

– Не смешно, – Аня оторвала взгляд от своего магического мануала.

– А по-моему, пиздец как смешно", – огрызнулся я, но тут же прикусил язык. Дорога сузилась настолько, что казалось, деревья вот-вот начнут нас щекотать своими ветками.

– Знаешь, – выдала Аня, – местные легенды говорят, что этот лес охраняет древнее существо. Оно не любит чужаков.

– Ой, блять, только не начинай", – простонал я. – "Сейчас ты скажешь, что нам нужно оставить подношение у дерева или какую-нибудь другую ересь.

– А что, если да? – она посмотрела на меня с вызовом.

– Тогда я оставлю ему свой старый телефон и старые носки. Может, он оценит мой юмор, – попытался я съехать на шутку, но получилось как-то уныло.

Внезапно машина дернулась и заглохла – бензин кончился.

– Заебись. Просто охуенно!

– Ну что, юморист, – Аня выдавила нервный смешок, – кажется, наш лесной друг намекает, что мы зашли слишком далеко.

Я вылез из машины, вглядываясь в непроницаемую чащу. Только сейчас я заметил, что вокруг ни одной птицы. Ни одного животного. Только мы и тайга, который, казалось, дышал вместе с нами.

– Может, свалим отсюда? – спросил я, но Аня уже достала свой блокнот и что-то сосредоточенно чертила на клочке бумаги.

– Нет, – отрезала она, – мы уже здесь. Нужно идти дальше.

И мы пошли. Вперёд, в самую бездну.

– Знаешь, – сказала Аня, когда мы углубились в чащу, – я читала, что в этом лесу есть избушка на курьих ножках.

– Ой, блять, – простонал я, – только не говори, что мы её ищем.

– А вдруг? – она загадочно улыбнулась.

– Тогда я точно оставлю тому существу свои носки, – пробормотал я, вглядываясь в темноту, где уже начинали плясать тени.

– Смотри! – Аня ткнула пальцем вперёд.

Между деревьями, виднелось очертания чего-то странного.

– Что это? – прошептал я, хотя голос предательски дрожал. Аня, напротив, казалось, была в восторге.

– Это избушка! – воскликнула она, указывая на странное строение, которое, казалось, слегка покачивалось.

– Избушка на курьих ножках? Ты серьёзно? – я попытался усмехнуться, но вышло жалко. – Мы что, в херовой сказке?

– А ты думал, что древние легенды просто так появились? – Аня уже шла вперёд, и мне пришлось поспешить за ней.

Чем ближе мы подходили, тем страннее становилось всё вокруг. Деревья словно смыкались за нашей спиной, отрезая путь назад. А избушка… Она действительно стояла на огромных кривых ножках, напоминающих высохшие корни деревьев.

– Аня, может, ну его нахер? – начал я, но она уже стучала в дверь.

– Хозяева! Вы дома? – её голос эхом разнёсся по лесу.

Внезапно дверь со скрипом отворилась. Изнутри пахнуло чем-то древним и затхлым. Я отступил на шаг, а Аня решительно шагнула внутрь.

– Аня, стой, блядь! – я рванулся за ней.

Внутри избушки царила тьма. Я попытался нащупать выключатель – его, естественно, не оказалось. "Ёбаный в рот,"– пробормотал я, доставая телефон, чтобы включить фонарик, но экран был чёрным – батарея села в самый неподходящий момент.

– Аня? – прошептал я в темноту.

– Иди сюда! Ты не поверишь, что я нашла! – её голос доносился откуда-то справа.

Я сделал несколько неуверенных шагов вперёд, когда под ногами что-то хрустнуло. Острые занозы впились в подошву, и я едва сдержал крик. "Сука!"

– Осторожно, здесь повсюду старые кости. – донёсся голос Аньы.

– Кости? – я замер, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.

– Да, наверное, это останки животных. Смотри, здесь какие-то древние символы на стенах!

Я медленно продвигался вперёд, ориентируясь на её голос. И действительно, на стенах были вырезаны странные символы.

–Аня, – прошептал я, – эти символы… Они, движутся.

– Что? – она обернулась, и в этот момент из темноты донёсся низкий рокот.

Стены начали пульсировать, символы складывались в новые узоры, а из глубины избушки доносились странные звуки – то ли шёпот, то ли рычание.

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, а из темноты выступила огромная тень.

Символы на стенах засветились багровым светом, а существо из темноты начало приближаться, растягивая рот в жуткой улыбке.

– Аня, держись за мной! – крикнул я, доставая единственное, что могло нас спасти – старый туристический нож, который всегда носил с собой "на всякий случай".

Существо приближалось, его глаза горели адским пламенем, а из пасти вырывался пар, пахнущий тленом и древностью.

Нужно найти выход! – крикнул я, отступая к стене, запнулся об что-то, чего не замечал раньше – небольшой, почти незаметный люк в полу, прикрытый гнилыми досками.

– Нет выхода! – Аня в панике оглядывалась по сторонам.

В этот момент существо сделало резкий выпад, и я инстинктивно швырнул в него свой телефон. – На, подавись! – Телефон отскочил от существа, как горошина от стены, но эта секундная задержка дала нам шанс.

– Сюда! – крикнул я, отшвыривая доски. Под ними зияла черная дыра, ведущая в неизвестность, но любой путь был лучше, чем оставаться здесь. Аня без колебаний прыгнула в темноту. Я последовал за ней, услышав за спиной разъяренный рев монстра.

Приземление было жестким. Фонарик Ани, который, к счастью, не разбился при падении, осветил небольшое подземное пространство. Мы оказались в каком-то погребе, низком и сыром. В дальнем углу виднелся проход, заваленный досками.

– Это какой-то старый подземный ход. – прошептала Аня, ее голос дрожал.

– Валим отсюда, – сказал я, чувствуя, как адреналин начинает спадать, уступая место холодному ужасу. Мы начали быстро разбирать завал, отбрасывая доски одну за другой.

Наконец, последняя доска была отброшена. Перед нами открылся узкий лаз, ведущий куда-то вверх. Мы протиснулись в него, царапая кожу о шершавые стены. Лаз вывел нас в заросли кустарника, неподалеку от избушки. Мы выбрались наружу, жадно глотая воздух.

Избушка стояла безмолвно, темная и зловещая. Никаких признаков монстра.

– Бежим, сука! – крикнул я, и мы ринулись прочь, спотыкаясь о корни деревьев, подальше от этого проклятого места.

Мы бежали, не разбирая дороги, пока лёгкие не начали гореть, а ноги не стали ватными. Аня всё ещё крепко держала меня за руку.

– Стой! – прохрипела Аня, прислоняясь к стволу дерева. – Слушай…

Я замер. Среди шелеста листьев и собственного тяжёлого дыхания звучавшего как предсмертные хрипы астматика, я различил что-то похожее на… музыку? Да, точно, где-то вдалеке играла старинная мелодия, словно кто-то наяривал на гуслях.

– Писанная, – прошептала Аня, и в её голосе появилась надежда

Пройдя еще немного деревня выскочила и перед нами из за пригорка, как чёрт из табакерки. Старые, но ухоженные избы с резными наличниками, мощённые деревянными плахами улицы, и главное – люди. Они занимались своими делами: кто-то косил траву, кто-то развешивал бельё, а дети играли в какую-то игру у колодца.

– Здрави буди! – к нам подошла седая женщина в цветастом платье, подпоясанном кушаком. – Заблудились?

Её голос был тёплым и приветливым.

– Да… – начал я, но Аня, как всегда, перебила:

– И вам здрави, матушка. Заплутали маленько в лесу.

Женщина, бросив взгляд в сторону леса, улыбнулась, морщинки у глаз собрались в лучики.

– Пройдёмте, гости дорогие, отдохните с дороги, угостим чем бог послал.

Мы переглянулись с Анькой. Но усталость брала своё, да и от вида мирных жителей исходило какое-то необъяснимое спокойствие. Отказываться от помощи в такой ситуации казалось глупостью.

– Благодарим, матушка, не откажемся, – ответила Аня, и женщина, кивнув, повела нас по улице.

Деревня казалась нереальной, будто сошедшей со страниц старинной сказки. Всё было слишком идеальным, слишком тихим. Ни лая собак, ни крика петухов, даже ветер, казалось, боялся нарушить царившую здесь идиллию. Эта тишина давила на виски, порождая смутное беспокойство.

Нас привели в чистую избу, уставленную горшками с цветами. Женщина указала нам на лавку, устланную пёстрыми подушками.

– Присаживайтесь, отдыхайте. Меня бабой Дуней кличут. Сейчас чаю налью с малиной, да пирогами угощу.

Баба Дуня засуетилась у печи.

Её дом оказался небольшим, но уютным. Внутри пахло сухими травами и… чем-то ещё. Чем-то странным. На стенах висели какие-то пучки, в углу стоял старинный сундук, а на столе – глиняные миски и кувшин с молоком.

– Угощайтесь гости дорогие, – женщина поставила на стол блюдо с пирогами. – Вечером у нас деревне гуляния будут – приходите, будем петь и танцевать вокруг костра. А ежели устали с дороги, дом в вашем распоряжении, а я если что по соседству живу.

Аромат пирогов был божественным, но тот странный, едва уловимый запах, который я почувствовал, войдя в избу, не исчезал. Он щекотал ноздри, вызывая необъяснимую тревогу. Аня, казалось, ничего не замечала, с аппетитом уплетая пироги.

– Очень вкусно, баба Дуня! – проговорила она с набитым ртом. – Спасибо вам большое.

– Ешьте, ешьте, гости дорогие, – улыбнулась баба Дуня. – Не стесняйтесь.

– А в этом доме кто живет? – спросил я, наконец, озвучивая вопрос, который не давал мне покоя.

– Никто, – ответила баба Дуня – Дом этот пустует.

Слишком идеальная деревня, слишком приветливые жители, слишком уютный пустой дом… и этот странный запах.

– Пустует? – переспросил я. – А почему здесь так чисто и… уютно?

– Я приглядываю за ним. – ответила она. – Жалко, коли дом совсем заброшен будет.

Я посмотрел на пучки трав, висящие на стенах. Они были разные: одни свежие, другие сухие, третьи с какими-то стягодами. Этот непонятный запах, казалось, исходил именно от них. Он был сладковатым, приторным и в то же время резким, вызывающим лёкое головокружение.

– А почему в деревне так тихо? – спросила Аня, словно прочитав мои мысли. – Ни собак, ни петухов

Баба Дуня замялась, отводя взгляд.

– А живность наша.... Не шумит без надобности. Питухи по утру будят, а собаки…

В этот момент в избу вошла молодая девушка с длинной русой косой.

– Бабушка, все готово, – сказала она тихим голосом, не глядя на нас.

– Мне пора, – сказала она, вставая из-за стола. – Вы тут располагайтесь, чувствуйте себя как дома. А я пойду. Дела есть.

Она быстро вышла из избы, оставив нас в полном недоумении.

– Странная она какая-то, – проговорил я, глядя на дверь, за которой исчезла баба Дуня. – Не нравится мне это, слишком всё хорошо.

– Может, это и есть настоящая магия, – Аня пожала плечами. – Добро и гостеприимство называется.

Я подошёл к окну. На улице темнело.

Глава 2

Ночь в уютной, избушке началась, как ни странно, спокойно. Мы с Анькой развалились на лавке, укрывшись старым, но чистым одеялом. Я уже почти откинулся, когда услышал какой-то писклявый скрип – будто кто-то точил, зубы об половицы.

– Слышишь? – прошептал я, пихая Аню локтем в бок.

– А? Чего?"– спросонья промычала она, открывая глаза.

– Этот звук… Как будто кто-то шастает, блядь.

– Это дом усаживается, – зевнула Аня. – В старых домах всегда так.

Я прислушался. Скрип становился громче, а теперь к нему добавилось что-то похожее на ехидное хихиканье.

– Аня, – я сел, – ты уверена, что…

Договорить я не успел. Что-то тяжелое ёбнулось на крышу, заставив избушку подпрыгнуть. С потолка посыпалась пыль и штукатурка, а одна из икон на стене съехала набок.

– Ну что, убедилась? – я схватил жену за руку.

– Да не бойся, – она встала, – это, наверное, домовой, проказник.

– Домовой? – я чуть не заржал, но вышло что-то среднее между всхлипом и кваканьем лягушки.

– Ага, – она подошла к печи, – надо его задобрить.

Аня вытащила из сумки печенье и положила на блюдце, которое нашла на столе. Потом налила молока в какую-то глиняную миску.

– Ты че делаешь, блядь? – прошептал я, наблюдая за этим шаманством.

– Угощаю домового. – она что то прошептала и вернулась ко мне.

Гдядя на неё я перекрестился, на всякий случай. Всегда подозревал что она ведьма.

– А если не сработает? Спросил я, всё ещё прислушиваясь к подозрительным шорохам.

– Тогда… – не успела она договорить.

Свет моргнул, а потом комната погрузилась в кромешную тьму. Я услышал, как что-то мелкое и юркое пробежало по полу, задев мою ногу.

– А-а-а, блядь! – я отдернул ноги.

– Тише ты, – прошипела Аня, – он просто знакомится.

– Знакомится?! – я чуть не орал. – Оно, сука, меня за ногу укусило!

– Тсс, – она прижала палец к губам, – не беси его.

В темноте снова что-то зашуршало, а потом я услышал тихое ворчание. Оно становилось все громче, пока не превратилось в настоящий рев, от которого чуть стекла не вылетели.

– Аня, валим отсюда нахер! – я вскочил, но она удержала меня.

– Стой! Я знаю, что делать.

Она зажгла свечку, которую нашла в сундуке, и начала медленно обходить комнату по часовой стрелке, бормоча какую-то хрень на непонятном языке. Я снова перекрестился и в этот момент пламя свечи заплясало, а затем…

Из-за печи вылезло какое-то чучело. Мелкий, но коренастый дед с бородой до пола и горящими глазами. На нем была старая рубаха и какие-то рваные портки, а на голове – шапка, похожая на дохлую крысу.

– Ну что, – прохрипел он, – испугались, городские?

– Простите нас, батюшка, – Аня поклонилась. – Мы не знали ваших обычаев.

– Обычаев, – фыркнул он. – Вы хоть угощение поставили. Редко кто так делает.

– Я читали о домовых, – Аня протянула ему печенье.

– Читала она… Интернет, небось, – пробурчал дед с набитым ртом, – одна брехня там про нас. То мы добренькие, то злющие. А мы, между прочим, просто живём, как можем. – Он с хрустом доел печенье и с подозрением посмотрел на глиняную миску. – Это что?

– Молоко, дедушка. – пролепетала Аня.

– Парное? – Домовой принюхался. – А то городские, знаете ли, любят всякую пастеризованную дрянь подсовывать. Фу!

– Парное, парное, прямо из под бурёнки, – закивала Аня, бросая на меня взгляд. Я молчал, стараясь слиться со стеной.

Дед отхлебнул молока, громко причмокнул.

– Ну, ладно, – сказал он, вытирая бороду рукавом, – А вообще-то, я Вася. Василий Петрович. – Он протянул Ане мохнатую лапу. – Можно просто Вася.

– Очень приятно, Василий Петрович. – Аня, не раздумывая, пожала его лапу. – Я Аня, а это мой муж, Алёша.

Я неуверенно кивнул, все еще не веря в происходящее.

– Лёха, значит, – Вася оглядел меня с ног до головы. – А ты чего такой бледный? Домовых, что ли, не видал?

– Видал, видал, – пробормотал я.

– Видал он, как же! – хмыкнул Вася, почесывая бороду. – Щас напрудишь тут от страха, а мне потом за тобой убирать. Ты, Лёха, лучше водки налей, за знакомство, раз уж пришёл.

Аня пихнула меня локтем.

– Э-э, у нас, к сожалению, нет водки, Василий Петрович, – выдавил я.

– Нет?! – взревел домовой так, что свеча погасла, и мы снова погрузились во тьму. – Вы что, блядь, в тайгу на сухую припёрлись?! Совсем дебилы, городские?!

В темноте зашуршало, заскрипело. Я представил, как мохнатая лапа Василия Петровича тянется ко мне, чтобы вырвать мне, например, печень. А потом – сердце. Или сначала сердце, а потом уже печень… Кто его знает, как эти домовые расправляются с негостеприимными гостями.

– Вася, Вася, погоди, – засуетилась Аня. – У нас есть кое-что получше! У меня в рюкзаке настойка на клюкве, собственного приготовления! Сейчас принесу!

– Настойка? – подозрительно пробурчал Вася. – Только смотри, если херня какая-нибудь, я вам всю избушку переверну к ебеням!

Аня метнулась к рюкзаку, достала бутылку с темно-красной жидкостью и протянула домовому.

– Вот, пробуйте. Только осторожно, она крепкая.

Вася отхлебнул из горлышка, зажмурился, а потом довольно крякнул.

– Ого! – пробасил он. – Это другое дело! А ну-ка, свет давай!

Свет зажегся. Вася сидел на лавке, обхватив бутылку обеими руками, и довольно улыбался. Его борода была перепачкана клюквенной настойкой.

– Ну, рассказывайте, – сказал он, отхлебнув еще глоток, – чего вы тут забыли, городские? Грибники что ли? Так я вам скажу, где самые жирные боровики растут! Только, чур, мне половину!

Я посмотрел на Аню. Похоже, ночь обещала быть весёлой.

– Мы… э-э… – начала Аня – фольклор собираем. Вот, про домовых, например.

Вася расхохотался, аж слезы из глаз потекли.

– Фольклор! Про меня, что ли? Ну, вы даёте, городские! Щас я вам такого фольклора нарассказываю, за все свои триста лет!

Он отхлебнул еще настойки и начал рассказывать.

– Вот, например, история про русалку. Знаете ж, какие они – волосы длинные, глаза грустные, песни заунывные. Так вот, одна такая красавица облюбовала наш пруд. И всё бы ничего, да только голос у неё, как у несмазанной телеги. Птицы с деревьев падали, коровы молоко переставали давать. Так вот, влюбилась она в мужика местного, алкаша пропитого. Он, естественно, сразу засветился от такого счастья. Ну, я думаю, хер с ним, пусть развлекаются. Так эта русалка, сука, начала ему каждую ночь песни горланить. Мужик неделю не спал, позеленел весь, худой стал, как спичка. Пришлось мне вмешаться.

Я, конечно, по-хорошему пытался объяснить – мол, красавица, место красивое, вода чистая, но пой, милая, где-нибудь в другом месте, а? Она ни в какую. Тут я не выдержал, схватил старый граммофон, пластинку нашёл с "Ягодой-малинкой"которая крутит головой залетает в топ, и как давай крутить! Русалка аж позеленела от такой конкуренции. Орала она три дня, думал, крыша у неё уедет. Свалила в итоге, бледная, как покойник, хвостом плеснула и – тю-тю! Больше её никто не видел. А мужик ещё месяц дергался, впрочем как вся деревня…

– А про банника слышали? – Вася многозначительно посмотрел на нас. – Этот хрен – чистый садист. Паришься ты, значит, в бане. А он тебе кипятка хуяк! Или дверь захлопнет, чтобы ты там запарился до смерти. А потом орёт дурниной и ржёт как конь. У нас в деревне мужики парились так Банник веник с крапивой подсунул. Один из мужиков так орал, что у коров молоко прокисло.

– Леший – это вообще отдельная песня! – Вася хитро прищурился. – Заблудился как-то один хрен с горы в лесу…

Истории сыпались как из рога изобилия: про то, как он кикиморе жениха нашёл и про то, как водяной чуть не захлебнулся. Врал, конечно, безбожно, но так красочно и увлекательно, что мы с Лерой слушали, открыв рты.

Время от времени Вася прерывал свой рассказ, чтобы глотнуть настойки и поинтересоваться:

– Ну как, Анька хороший фольклор? Записываешь?

Аня лихорадочно строчил в блокноте, боясь упустить хоть слово. Хихикала и подливала Васе настойку.

Ближе к утру, когда бутылка опустела, домовой начал клевать носом.

– Ну, всё, – пробормотал он, – спать пора. И вы, городские, располагайтесь.

С этими словами домовой повернулся и, пришатываясь, поковылял обратно к печи. На полу за ним тянулся тонкий шлейф пыли.

Он завалился на печку и тут же захрапел. Мы с Лерой переглянулись.

– Похоже, – шепнула Аня. – что завтра Василий Петрович ничего не вспомнит.

Мы устроились на , укрывшись пледом. За окном начинало светать. Из леса доносилось пение птиц. И где-то в этих звуках слышался тихий, довольный храп Василия Петровича, прерываемый время от времени неразборчивым бормотанием: "Ягода-малинка оп оп оп… фу дрянь какая".

Глава 3

Сон не шёл. Вой волков не стихал, а наоборот, становился всё настойчивее, словно они скр

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.