Контакт

– Сомневались! Теперь все маски будут сорваны, дождитесь только срока!

– В отличие от вас я этого не боюсь.

– Не ссорьтесь, отцы мои, – мягко сказал понтифик, останавливаясь напротив спорщиков. – Боюсь, вы оба правы. Все маски уже сорваны. Хочу чистосердечно признаться вам. Я верил и верю и счастлив был и счастлив теперь, но, – тут голос его упал до виноватого шепота, – где-то в глубине души я иногда допускал возможность ошибки. И верил, как ребенок верит в сказку. И счастье мое сегодня оттого, что вера наша действительно материализовалась, получила подтверждение, превратилась в быль.

Кардиналы закричали. Одни кричали гневно, осуждающе, другие одобрительно, третьи просто кричали. Поднялся общий шум.

– Судите, если я грешен, – сказал понтифик, склоняя голову. Снова лукаво выглянули из-под белоснежных одежд кончики щегольских красных туфель.

– Лучше подумайте о том, как удержать авторитет Церкви в условиях, когда все напрямую получают послания от Бога! – рявкнул в сердцах темнокожий кардинал из Сан-Паулу, Бразилия. – Сегодня получают, а завтра, быть может, сумеют отправлять!

– Авторитет Церкви! – задумчиво повторил самый старый кардинал, итальянец, которому уже исполнилось восемьдесят лет. – А был ли он у нас?

– Что вы хотите этим сказать, отец мой? – нахмурился понтифик.

Стало тихо. Кардинал говорил так негромко, что лишь при этом условии слова его можно было расслышать.

– У меня всегда было ощущение, что наша паства, и мы сами только притворяемся, что верим. Если это не так, как тогда объяснить мастурбацию?

– А что вам тут уже неясно? – грубо крикнул кто-то, и все рассмеялись.

– Стали бы вы этим заниматься в присутствии вашей матушки? Стали бы вы этим заниматься, одновременно уверяя, что Господь Всемогущий видит вас каждую минуту, куда бы вы ни спрятались? Стали бы вы при нем этим заниматься? Если да, то человек вы искренне верующий, хоть и бессовестный, ибо вера ваша не расходится с вашими словами. Если нет – значит, вы подсознательно лжете – не верите, что матушка ваша с Небес и Отец наш Всеблагий видят вас каждую минуту и знают, чем вы порой занимаетесь в туалете, хотя вы утверждаете, что верите и что не занимаетесь. Я долго ломал голову над этой казуистикой и, в конце концов, пришел к выводу, что мы веками невольно обманывали себя, а наша паства лжет и себе и нам. Настоящей веры никогда не было.

Кардиналы снова возмущенно загалдели.

– Заткните ему рот! – послышались выкрики. – Заткните ему рот!

– Что же получается, отцы мои? – напрягая связки, чтобы перекрыть поднявшийся гомон, кричал венский архиепископ. Он покраснел, жилы на его толстой шее вздулись. – Как раз сейчас, когда мир получил знак от Господа и в него уверовали все, кто имеет хоть толику разума, мы, служители церкви, напротив, утеряли всякую веру? Мы сошли с ума, поливаем друг друга грязью и признаемся в страшных сомнениях, хотя никаких сомнений больше не осталось.

– Что мне сказать народу на площади? – возопил несчастный понтифик.

– Вот об этом и скажите!

– О чем? Что мы две тысячи лет занимались онанизмом?

– Скажите, что сомнений больше не осталось.

– Тишину! – властно крикнул понтифик, простирая руки в стороны. Взметнулись белые с золотом одежды. – Тянуть больше нельзя. Оденьте меня!

Народ на площади взволнованно ахнул, когда на балконе собора Святого Петра, с которого папа раз в год поздравлял христианский мир с Католическим Рождеством, появились техники и принялись устанавливать микрофон и аппаратуру. С балкона свесили красный с золотом коврик. Папу одели, точнее, он мудро отказался от лишней помпезности, отказался от митры и расшитой ризы, оставшись в своей белой шапочке и повседневной одежде. На него лишь надели моццетту из бархата – короткую красную накидку с застежкой на груди, подбитую и опушенную белоснежным горностаем. В этой накидке, бывшей когда-то символом папского могущества, понтифик почувствовал себя облаченным в латы крестоносцем, борцом за веру. Он вышел к народу.

Темнело. Декабрьская погода в Риме была удивительно мягкой, но понтифик дрожал. Люди внизу не сводили с него глаз. Их черты были смазаны из-за дальности расстояния, стояла тишина и вдруг в этой мертвой тишине все они как один протянули к нему свои руки. В руках были телефоны. На всех экранах светились сообщения. Понтифик испуганно попятился. Бесчисленное множество телекамер мировых телевизионных агентств новостей ловили каждое его движение. В дверях за его спиной толпились кардинальские красные шапочки. Ему пришлось взять себя в руки и вновь выйти к микрофону. Происходящее казалось ему кощунством, языческим действом, поклонением новому фетишу – телефону. В груди кипело.

– Кхм, – сказал он. Звук усилился и разнесся по городу. Город замер. Нужно было говорить.

– Я, – сказал он, – все детство ждал прилета инопланетян. Верил, что мы не одни во Вселенной. И все ждали. Ждали контакта с братьями по разуму, говорили об этом. Ученые телескопами обшаривали Космос, расшифровывали какие-то сигналы, разочаровывались и искали снова. Мы мечтали о встрече. Но никогда всерьез не думали о гораздо более важном для нас и гораздо более реальном контакте, чем НЛО, не ждали и не верили в него, хотя утверждали обратное. Крепка ли была наша вера? Скорее нет, чем да. Мы верили в существование высшего существа, как дети верят в сказки. Нам было некогда думать об этом, мы ждали инопланетян, мы верили в инопланетный разум. Но случилось то, чего мы никак не ждали. Он есть! Он реален! Он подал нам знак!

Рев гигантской толпы прервал его. Неподдельная радость звучала в этом дружном реве. Папа признал очевидное, ясное каждому на площади и тем самым придал ему необходимый официальный статус.

– Сомнений больше не осталось, – сказал папа, дождавшись тишины. – Господь так же реален, как мы с вами. Есть загробная жизнь, семь смертных грехов и Законы Божии. И открывшись нам, Бог сорвал маски лицемерия с наших лиц. Теперь бесполезно надеяться на то, что постыдное и тайное, скрываемое нами, никогда не станет явным. Это шанс исправления для нас, ибо кому хочется ославиться?

Новый одобрительный рев прервал его речь. И снова стих.

– Сможем ли мы жить без масок, покажет время. Но я искренне верю, что сможем. Сможем стать чище, душевней, добрее друг к другу. Мир станет лучше. Нас ждут великие изменения. Возможно, из нашей жизни навсегда исчезнут войны. Во всяком случае, я сильно надеюсь на это.

Он вскинул вверх руку, чтобы осенить крестом площадь, но сил не хватило, и она застыла, вскинутая вверх. И тотчас же в прямом эфире все телевизионные каналы новостей передали сногсшибательную новость: они показали рыдающего в микрофон папу Римского, от избытка чувств не имеющего силы завершить крестное знамение.

Никто не знал, плачет он от того, что своим признанием похоронил официальную тысячелетнюю религию или, наоборот, от нахлынувших на него надежд, но все плакали вместе с ним.

В ту же ночь все как один мировые мобильные операторы, не сговариваясь, вновь ввели отмененные много лет назад тарифы на входящие сообщения.

Политика и политики

– Старый дурак, – процедил с ненавистью президент США, отворачиваясь на крутящемся кресле от большого монитора, на котором транслировались новости из Рима. – А ведь я ему звонил! Джон, выключите звук, пока я не запустил в экран ботинком! Итак, господа?..

Члены Большой Восьмерки[9 - Большая восьмёрка или G8 – неофициальный международный клуб, объединяющий Великобританию, Германию, Италию, Канаду, Россию, США, Францию и Японию. Саммит (совещание) лидеров этих стран вырабатывает согласованные подходы к актуальным международным проблемам. Решения «восьмёрки», больше похожие на сговор, не имеют обязательной силы, но весьма влиятельны. В 2014 году в связи с Крымским кризисом ведущие члены G8 стали высказывать предложения об исключении России из клуба.] и впервые приглашенный на саммит представитель Китайской Народной республики как по команде оторвались от телевизора и повернулись к хозяину этой тайной встречи. Встреча проводилась на одном из авианосцев шестого оперативного флота ВМС США вблизи испанских берегов и обставлена была по законам военного времени. Война неизвестно с кем неизвестно за что могла начаться в любой момент, и они должны были успеть договориться.

Впрочем, у американского президента впечатление было такое, что война с его страной уже началась. События в Джамахирии и на Ближнем Востоке совершенно вышли из-под его контроля. Это добавило ему седых волос. Лицо президента дергалось. Сегодня его среди ночи разбудил государственный секретарь с телефоном в руках. Внешняя политика США получила официальное высочайшее неодобрение, своим вмешательством, в который уже раз превратив очередное процветающее государство в нищую разоренную разобщенную страну.

Получив такие же смс, все мировые СМИ смаковали эту тему. Спорить со своим высочайшим оппонентом даже у США не было возможности. Возмущенные страны арабского мира требовали срочного созыва Организации Объединенных Наций. До простых американцев наконец стало доходить, что их любимая страна превратилась в мирового жандарма, под видом демократии насаждающего везде свои порядки. Американский патриотизм затрещал по швам. Вера оказалась сильнее демократии.

Лица участников секретного совещания были полны льстивого сочувствия к проблемам своего американского коллеги, вместе с которым и они оказались по уши в дерьме. В Ливии НАТО сделало свою грязнейшую работу. Исключение составляли лица японского премьера и китайского представителя, по которым ничего нельзя было прочесть.

– Что скажете?

– Ужасно! Эти смс связывают нас по рукам и ногам. Из-за них чувствуешь себя, как будто разделся перед всеми, – вздохнул премьер-министр Великобритании.

– Ну, кое-кому к этому не привыкать, – сострил французский президент.

– Что вы хотите этим сказать?! – гневно вспылила канцлер Германии[10 - Фотография будущего канцлера Германии, молодой еще девушки, обнажившейся на нудистском пляже, в 2013 году взорвала Интернет, но никак не была ею прокомментирована.].

– Совершенно ничего.

– Господа, не отвлекайтесь! Я жду ваших предложений. Мы попали в ужасное положение. Политика – грязная работа, которой мы вынуждены заниматься. Мораль, справедливость, истина в нашей профессии всего лишь абстрактные понятия. Превыше всего благо государства, но оно часто сталкивается с чужими интересами. Не мне вам рассказывать, какие тут скрыты подводные камни и течения!

– Что русскому хорошо, то для немца смерть, – подсказал президент России, – И наоборот.

– Спасибо. Именно это я и имел в виду, только не так прямолинейно. У всех свое понимание блага для его государства. Очень трудно прийти к общему знаменателю и одновременно остаться чистеньким, а тут еще в новых создавшихся условиях вся наша политическая деятельность становится прозрачной и, несмотря на всю свою великую важность, начинает выглядеть мерзко.

– Значит нужно вернуть старые условия и прекратить поток смс, которые портят нам всю политику! – твердо сказал премьер-министр Канады, словно готовое решение уже лежало у него в кармане.

– Как?

– Давайте думать.

– Да что тут думать, – усмехнулся российский президент. – Запретить смс-сообщения и все. Закрыть эту услугу.

Осуждающий гул голосов был ему ответом. Только по лицам японского премьера и представителя Китая опять ничего нельзя было прочесть. Они остались внешне невозмутимыми.