Наша жизнь. Сборник рассказов

И мы с братом пошли обедать. На обед был борщ. Он вкусный, но эти куски мяса с белым жиром – это мучение. Поэтому я всегда съедал юшку первой, затем картошку, капусту, свёклу, морковку, а под конец, если заставляли силком, – мясо. Жир зажмурившись я откусывал в самом начале обеда и аккуратно ложкой отодвигал на край тарелки. В тот обед мы впервые с братом попробовали горбушку чёрного хлеба, натёртую молодым чесноком. Сладкий чёрный хлеб, обжигающий нёбо чеснок и крупные кристаллики соли – это было вкуснее конфет. С жадностью съев по горбушке хлеба, мы, пока не видят взрослые, неровно отрезали ещё по одной порции, обрекая на высыхание свежую булку хлеба, добротно натёрли корочку чесноком, обильно посыпали солью с двух сторон и сломя голову побежали во двор.

– Мам, мы на улицу! – крикнул я.

Дверь хлопнула, и мы с братом понеслись во двор. Все парни как один молчали, открыв рты, наблюдали, как сосредоточенный Сашка набивал мячик. Мы тихо подошли, кусая чёрный хлеб, кто-то без слов попросил половину, кто-то, унюхав запах чеснока, шарахнулся, словно это тот самый варёный жир из обеденного мяса в борще. Честно, мы не расстроились из-за такого отказа, нам же больше достанется. И, влившись в общее молчание, дабы не сглазить, я стал считать каждый новый удар Сашки.

– Ай нет! – закричал Сашка и попытался достать неудачно отскочивший мячик.

Растянувшись на асфальте, уставший, с закрытыми глазами, со стёртой в кровь коленкой от падения, он не двигался, наслаждаясь рекордом. А с неба крупными каплями пошёл дождь. Ливень заставил Сашку спрятаться под козырьком подъезда. Все сначала молчали, наблюдая за дождём и тем, как появляются лужи, все, кроме нас, знали результат, не решаясь озвучить цифру раньше рекордсмена. А ливень что есть силы лупасил повядшую листву на каштанах, приминал траву, наполняя лужи.

О рекорде первым заговорил Санёк. Как выяснилось, он набил тысячу триста два удара. В десять раз больше прошлого рекорда двора в сто тридцать ударов по мячу.

– Тысяча триста два удара! – с трепетом и гордостью за друга сказал я. – Тысяча триста два удара – эту цифру уже никто из нас не перебьёт!

И это без ложной скромности стало главным событием лета. В тот день настроение испортил только телик, по нему вместо мультиков показывали балет, лебединый танец. И так по всем каналам. Кто бы мог подумать, что этот танец будет знамением грядущих перемен. Мы уж точно ни о чём таком не догадывались. В то лето взрослые не сразу, но заразили нас своим страхом за светлое и беззаботное будущее. Страхом перед свободой, которую подарили, не спрашивая, нужна ли она нам. Но это, как говорится, совсем другая история. А для парней со двора главным событием лета стал Сашки рекорд, а всё остальное так – шум взрослых, ставший началом совсем другой жизни, в уже новой стране, но с прежним народом.

Песочница

Скажу честно, не такое уж это сложное дело – из фугованных досок смастерить песочницу. Главное – правильно связать углы, лучше гвоздями, саморезы спустя время целая морока выкручивать, а мало ли, придётся разбирать песочницу.

Это было обычное летнее утро на выходных, во дворе стояла умиротворённая тишина после очередной трудовой недели. Как обычно по субботам, приехал молочник. Кто хотел, купил заветные литры свеженадоенного молока и радостно спешил домой в предвкушении завтрака. В такие солнечные моменты выходного дня трудно настроиться на рабочий лад, всегда найдутся одна-две весомые причины для безделья. Но сосед оказался пунктуальным. Поэтому, памятуя о вчерашней договорённости, я был вынужден поехать в строительный магазин за материалами для песочницы.

– Как вы надоели, в такую рань шумите! – ругалась соседка, чьи окна выходили на детскую площадку. – Почему именно под моими окнами этот детский сад? Вечный шум и песок по всему палисаднику раскидан. Покоя от вас нет!

Сосед, выключив шуруповёрт, посмотрел на меня с явным вопросом: может, не стоит её делать?

– Забей, собаки лают, караван, сам понимаешь, – ответил я.

– Зачем вы это делаете? – с ухмылкой спросила старшая по дому. – Наш дом третий в очереди на ремонт двора. Всё равно сломают вашу песочницу и поставят новую.

– Они с осени прошлого года обещают отремонтировать двор, и всё никак, – тут же возбуждённо отреагировала одна из мамочек. – А где детям нашим играть всё лето?

– В старой, – надменно ответила старшая по дому.

– Она сгнила, – вступила в полемику ещё одна мама с ребёнком на руках. – Ваши же внуки тут будут играть. Мы ничего плохого не делаем, заменяем старую на новую, а такое ощущение, что эта песочница всему двору мешает.

– Столько шума из-за этого, – подхватила другая мамаша. – Словно мы что-то запретное делаем.

Тем временем, закрутив саморезы, мы принялись подгонять сидушки. Благо, у соседа была циркулярная пила, обрезав фугованную липу под углом, мы аккуратненько прикрутили заготовки к основанию песочницы. В принципе, всё готово, оставалось покрасить это произведение дворового творчества и насыпать песка. Однако всеобщее возмущение, сопровождавшее нашу работу, уже перешло на личности. Песочница стала искрой: ругались уже все, вспоминая прошлые обиды и оскорбления. И только мы с соседом монотонно красили песочницу, а когда я докрашивал вторым слоем внутренние стенки, к нам подошёл участковый.

– Добрый день, – поздоровался сотрудник полиции. – Вы ещё долго, парни?

– Да почти закончили, – ответил я. – А что такое?

– Соседка вызвала меня, чтобы я зафиксировал факт отравления её парами краски, – едва сдерживая смех, ответил участковый.

– Какое отравление? До её окна метров десять! – удивлённо подметил сосед.

– Она говорит, что вы специально, зная о её аллергии, начали красить песочницу.

– Так её же внуки, как приезжают на лето, играют в песочнице, – сказала одна из мамочек.

– Ну да, – подтвердила другая женщина. – Они такое раздули из этой песочницы, что прям хоть ничего не делай, вот ей-богу, аж обидно. Столько проклятий в наш адрес услышали за этот день.

– Я вас прекрасно понимаю, – говорил участковый. – По закону вы ничего не нарушили, это территория общедомового хозяйства, и вы поменяли старую песочницу на новую своими силами. Но эти гражданки пишут заявления, чтобы я принял меры. По факту отравления.

– Хорошо, – сказал я и закрыл банку с краской. – На сегодня всё!

Пожилые соседки бубнили и возмущались до вечера, кости перемывали всем. Словно взъерошенный улей, наш дворик гудел и извергал негатив, и главным источником зла стала свежеокрашенная песочница.

На следующее утро мы тихонько насыпали в неё песок и накрыли полиэтиленом. К летним играм всё было готово. Как мы и предвидели, внуки той соседки, что вызывала участкового, всё лето провели в песочнице. Она располагалась в удачном месте: тенёк от массивных клёнов и две большие лавочки для взрослых. Мамы общались друг с другом, а дети развивались, лепя куличики и строя замки.

Уже осенью, когда нам всё-таки начали делать двор, та самая соседка первой заговорила о песочнице.

– Вы бы её разобрали – и в подвал, пока не сделают двор, – с каким-то материнским трепетом предложила она. – А потом на это же место снова поставим, а то рабочие поломают и выкинут на свалку.

– Хорошо, сейчас отвёртку возьму и разберу, – сказал я, памятуя, что песочницу скручивали саморезами.

Скажу честно, не такое уж это сложное дело – из фугованных досок смастерить песочницу. Главное – правильно связать углы, лучше гвоздями, саморезы спустя время целая морока выкручивать.