Оттенки карего цвета

пар застывает в снежинки.

Льдом покрылось у её дома крыльцо,

от труб водосточных, те льдинки.

И снег, словно пух, но он – кусает.

Голой рукой его трудно лепить.

Щеки горят и иней играет,

под луной. Город в инее. Город спит.

На чердаке жмутся поближе вороны.

В подвале щенки без мамки скулят.

Люди в квартирах под храпы и стоны,

ночь коротают, смешные не спят.

Ночью морозно, раз вышел во двор.

Слышны скрипы деревьев и зданий,

слышен даже ветра со снегом спор,

кто заморозит влюбленных, на свиданье.

Но смешные они, не поймут,

у влюбленных сердца согревают.

И чем больше ветер со снегом стужи дают,

тем крепче её руки, его обнимают.

*   *   *

Розовый бархат. Такой теплый и влажный.

На вкус черный экспрессо, два сахара в нем.

Как в кино, глаза ты закрыла – миг такой страстный.

До седой старости, можно помнить о нем.

Это потом, я назову бархатом – губы, что целовал по весне.

Под ливнем, в объятьях, после чашечки кофе.

Насквозь промокнув, под зонтом, среди всех – наедине.

Давай, повторим наш роман, и начнем его с кофе.

Я оброню снова: «Вы не поверите, но я видел во сне.»

И закружилось, магия слов, биохимия мозга.

Кофейня. Зонт. Ливень. Ты прижалась ко мне.

А на утро каждый в своем городке, поймем, что любим.

Но, увы, поздно…

*   *   *

Я не думал, что можно влюбиться в голос.

В его тембр, тональность и частоту.

В смех, улыбку сквозь юмор и горесть.

Он как бархат средь бязи. Он как роза, в терновом кусту.

Я бы слушал и слушал, слов ритмичных разливы.

Я бы верил и верил во всё то, что ты говоришь.

Он как волны, что легонько и нежно во время прилива

Обнимают и тянут камни и стекла в морскую тишь.

Я не думал, что можно влюбиться в голос,

Словно в юности до дрожи в груди.

В смех, улыбку сквозь юмор и горесть.

Да так сильно, что хоть вой, а хочешь – кричи…

*    *    *

Ничтожно мало, мало – мне секунд.

Мгновенья жизни.  Крохи, скрытые в минутах.

Я полной грудью – вдох, и лаской рук опутав,