Держать носом на волну

Одного из них звали Олегом. Он был рыжий, не в переносном смысле этого слова. Действительно, волосы его курчавые отливали медью, а голубые глаза напоминали чистые лужицы в лесу на поляне, усеянной рыжиками под безоблачным небом. Его веснушчатая физиономия располагала к летнему настроению каждого, кто с ним встречался. Он с детских лет мечтал стать полярником. С того времени как он себя помнил, это была самая большая мечта. До поздней осени можно было видеть светло-зеленый свет торшера на балконе новой квартиры на окраине города, куда переехала, наконец, вся семья из коммуналки. Это Олег вытаскивал наружу раскладушку и читал лежа, прежде чем уснуть, готовя себя так к трудностям предстоящих арктических странствий. Нередко по ночам он просыпался от холода, но, воспитывая в себе волю, не уходил в помещение.

Дмитрий, так звали другого героя нашей истории, не спал до холодов на балконе, он просто много читал. Читал запойно и самозабвенно, даже на уроках. Эта страсть не шла ему на пользу в общепринятом смысле. Он был круглым троечником. Да. Да! Даже по литературе у него была устойчивая твердая тройка. И вовсе не потому, что он не знал материала, героев тех книг, которых проходили в школе. Многое объяснялось тем, что он никак не мог уразуметь для чего нужно в сочинении обязательно растерзать произведение на части, предварив все это исторической обстановкой во введении, а главных героев разобрать по костям так, чтобы они перестали представлять хоть какой-нибудь интерес. В довершение всего, он был непомерно высокого роста, сутул, к тридцати годам имел завидную лысину, курил сигареты «Ligeros» и презирал спорт в любых его проявлениях. Да, чуть было не забыл. Дмитрий обладал природным талантом – метко стрелял из любого оружия и достиг совершенства в метании ножей.

Для правильных родителей и правильных детей нельзя подыскать более подходящего примера, «каким не надо быть».

Они отзимовали год вместе еще с тремя ребятами, но о тех сообщу, что они улетели с острова первым вертолетом. Эти двое остались. Остались, как им было обещано на короткий срок – две-три недели, чтобы законсервировать станцию.

Станция как станция: метеоплощадка, лабораторное здание, здесь же жилые комнаты и камбуз с кают-компанией и радиостанцией, дизельная, помещение для хранения техники – без техники, забитое пустыми бочками из-под солярки, небольшая куча угля, оставшаяся с последней навигации. Вот, наверное, и все хозяйство.

Хозяйство, как-никак, требовало совсем немалого труда. Да и холода не заставили долго дожидаться. Поработать ребятам пришлось изрядно, по словам Олега, как ездовым собакам, только без понуканий и грызни меж собой. К концу третьей недели все было приведено в должный порядок: чему надобно было быть упрятано в ящики – упрятали, что должно было быть смазано – смазали и т. д. и т. п. По рации с садящимися батареями, сообщили о готовности. Из того мира похвалили и сказали: «Ждите, скоро прилетит вертолет». Дмитрию и Олегу оставалось коротать время в ожидании рейса. Не такое уж трудное дело, если в комнате тепло, есть что поесть, почитать и поговорить о том и о сем с товарищем. Рай – для тех, кто ненавидит суету городов.

Зима в Арктику приходит без особой осторожности, уверенно. Ей незачем скрывать намерений – она в своих владениях, а в течение сравнительно недолгого времени под руку с осенью. Весну, ее силы – зима признает. А вот с летом обходится по-свойски: она скорее гримирует свою подругу – осень под лето, не пуская настоящее лето в эти места, и лишь иногда позволяет лету сунуть сюда нос, вероятно для того, чтобы напомнить, что ему здесь делать нечего.

После радиосвязи неделя прошла незаметно. Другая, – в довольно напряженном ожидании вертолета, с частым прислушиванием к звукам, которые могли хотя бы как-то напоминать шум двигателя. Однако все эти обманчивые отголоски исходили от ломающегося припая, злого взвизгивания ветра или еще чего-нибудь так и не определенного, но пробуждавшего надежду. Связаться с базой они уже не могли – батареи в рации сели окончательно, солярка для запуска и работы дизель-генератора вышла давно. Снега выпадало все больше.

Ближе к концу третьей недели Олег, возвратившись с ведром угля, источником которого служила куча на берегу за механкой, спросил, как бы между прочим, у своего коллеги, чистившего старый карабин:

– А могут про нас забыть? Как ты думаешь, Мить?

– Могут, – незамедлительно ответил тот, заглядывая в канал ствола карабина с самодельным прикладом, словно ожидая увидеть там что-то необыкновенное, – Вернее всего, уже забыли.

– Но вспомнят же непременно…

– Вспомнят, конечно.

– Лучше бы поскорее вспомнили. А то вон греча-то почти вся вышла…

– Так рис еще остался.

– Я его не люблю.

– Я тоже. – Дмитрий собрал карабин. – Без мяса. С мясом-то пойдет.

– Так, где ж его взять мясо-то? Тушенку еще на прошлой неделе всю доели, – Олег открыл дверцу печурки голицей.

– Карабин вот есть.

– Что толку от карабина, если нет ни одного патрона к нему? Ты же сам прекрасно знаешь – только гильзы стрелянные…

– Надо подумать.

– Много тут надумаешь! Как же… Скажи лучше, почему так получается: есть карабин, но к нему нет патронов? Правда, есть целый ящик охотничьих зарядов, но нет ружья? Да. И о мясе, кстати, мясорубка вон лежит – в нашем положении предмет тоже бесполезный.

– Все от того, что нет в мире совершенства, друг мой. Это примеры заботы о нас. Чиновники радеют о нашей безопасности и боятся как бы мы, чего доброго, не пристрелили друг дружку. Они всего боятся, даже тележного скрипа. Единственно кого не боятся, так это Бога. Поэтому недавно и вышло постановление, запрещающее держать на полярных станциях огнестрельное оружие. Что тут… Хорошо, что карабинчик вот этот бесхозный утаить удалось. Да ведь и то, потому что без приклада был. Хорошо, что доска подходящая нашлась, плюс скромные навыки вашего покорного слуги. Теперь вполне рабочая вещица. А мясорубка? Может и пригодиться.

– А не летят за нами тоже из альтруистических побуждений? Мол, пусть посидят среди льдов, вдали от развратной цивилизации и соблазнов.

– Ну, – протянул Дмитрий, – Не идеализируй этих ребят. Им просто на нас наплевать.

– А говоришь, радеют. – Олег закашлялся от дыма, который выдохнула ему в лицо печурка.

– Это и есть их забота, Олежек, а патроны к карабину у нас будут, – и, глядя на разгорающийся огонек, – Вот только бы олени к нам в гости заходили. А вообще-то, нам надо поймать черепашку…

– Мить. Ты что?! – Олег недоуменно взглянул на друга. – Ты бы отдохнул. Нельзя же так. Не переживай, а то, чего доброго, и крыша съедет.

– Сам не переживай! – Усмехнулся Дмитрий. – Я фигурально выразился, историю вспомнил.

–Что за история?

– Короткая. Рассказать?

– Думаешь, что «нет» скажу. Не дождешься.

– Ладно, слушай.

Вот что рассказал Дмитрий.

Однажды мой знакомый с маленьким сыном и капельной черепашкой уехали на остров. Черепашка потерялась, уползла по своим делам. Знакомый обшарил весь остров, но найти беглянку не смог. Тогда он обратился к детям (на острове были и другие дети): «Дети, здесь водятся черепахи, их только надо обнаружить. Они ужасно хитрые и хорошо прячутся. Всех черепах, которых найдете – берите себе, но первую, самую глупую – отдадите мне в руки. Идет? Начали!»

Черепашку нашли. Отдали. Больше черепашки не попадались. Дети горько плакали от обиды на хитроумных черепашек.

Можно не пояснять, что мой знакомый прежде был комсомольским лидером.

– Когда ловить начнем?

– Это надо приготовиться.

Миновала еще неделя. За ней и месяц подошел к концу. Вертолета все не было. Припай у берега становился крепок. Олег частенько проходил по нему недалеко от берега, пробивал лунку пешней и рыбачил на самодельную удочку. Улов, как правило, был невелик – составляли его бычки, колючие и широкоротые. Только однажды ему удалось наловить полярной тресочки на две с лишним сковородки. На приготовление жареной рыбешки ушли остатки подсолнечного масла. Но пир состоялся – и друзья остались довольны.

Из дневника Дмитрия:

«27 октября. …Припай сломало в который раз – северо-западный ветер делает это легко. Сказал Олежику, чтобы не выходил так смело на лед. Мало ему трактора. Бухтит. Говорит, что опостылели каши, хочется компота рыбного. Мало ли чего хочется. Унесет в море – кранты! Спасатели не прилетят. Вчера собирал рыбьи головы. Хочет ставить ловушки на бокоплавов. Оказывается, так называются морские вши, которые выедают застрявшую в сетях рыбу, если её там ненадолго оставить. Собирается из них и вермишели суп варить. Хорошо, что у нас тараканов на острове нет – чего доброго жаркое бы из них удумал готовить… Или паштет. Вот тут и мясорубка бы пригодилась.

Забыли про нас, конечно. Других объяснений что-то не находится. Интересно, когда вспомнят?»

Однажды утром, это случилось в ноябре, Олег проснулся от резких звуков, без сомнения – то были выстрелы. Выбравшись из кукуля[1 - Спальный мешок из оленьей шкуры мехом внутрь.], Олег подошел к окну. За нечистым стеклом падал редкий снег. Через минуту дверь распахнулась, и в домик ввалился Дмитрий с карабином в руках:

– Олежек! Я нашел черепашку!

– Так это ты стрелял? Где патронов-то добыл?

– А ты думал кто? Говорю же тебе: нашел черепашку!

– В нее палил? Спятил совсем!

– Нет еще. Но патроны теперь у нас есть! И карабин бьет неплохо. Я его только что пристреливал. Одевайся скорей и пойдем.

Через несколько минут оба резво шли по направлению к мастерской по узкой цепочке следов, ведущей к занесенной уже на треть приземистой хибаре.