Улей

– Ну? Кто узнал язык?

Все молчали.

– Похоже… – Линти начала, но замолчала, наморщив лоб и закрыв глаза.

– Да, леди, на что похоже? Гаерд, что сказал Мозг?

– Ничего не сказал, сэр! Мы пополняем языковую базу знаний Мозга лишь при покупке билетов пассажиром новой языковой формации. Выходит, «соплеменников» нашего гостя компания ни разу не перевозила.

Линти резко открыла глаза.

– Кажется, диалект древнемантийского… Даже скорее всего древнемантийский! Этот язык уже почти тысячу лет считается мертвым. С момента гибели Мантии.

– Ха! Линти! Ты загружала в себя такую чушь?! – Кани насмешливо фыркнула. – Ну, ты даешь, подруга!

Блондинка чуть смутилась, но только немного:

– Мне было интересно… Историю надо знать… Пригодилось же!

Тем временем прибор остановился, упершись в кулаки юного пилота.

– Мозг ждет указаний, сэр, – заметил техник. – Продолжаем?

– Да, да! Конечно, продолжаем…

– Я протестую! – уже глуше – мешал колокол над самым лицом, повторил парень.

– Он не согласен, – поняла Линти. – И он испуган. Сэр, вы должны прекратить операцию!

Капитан заметно удивился.

– Это почему, леди?

Линти подняла на него глаза. Капитан действительно недоумевал. Ошарашенная такой намеренной жестокостью, девушка встрепенулась.

– Вы, что, не в своем уме, сэр?! – набросилась она. – Вы не учили устава?! Кто вам дал право применять насильственные методы к пассажирам лайнера?!

– Да какой же он пассажир? – не понял капитан.

– Такой же, как и мы, сэр! Что бы вы сказали, если бы ваш сын вот так попал в беду, а его спасли и прозондировали против воли?

Видя, что оппонент заколебался, Литни уверенно добила его:

– Мальчик имеет такие же права, как и все мы! Если попробуете продолжить операцию, я расскажу отцу!

Представитель компании, все время до этого момента просто молча смотревший и слушавший, широко улыбнулся:

– Как вам такой аргумент, капитан?

– Ничего смешного не вижу! Гаерд, убирай свой зонд!

Кани вздохнула.

– Ух ты моя воительница! – насмешливо произнесла она, гладя Линти по голове. – Так мы ни-ког-да ни-че-го не уз-на-ем!

Говоря, Кани внимательно посмотрела на юношу. Линти же, как ошпаренная, вдруг развернулась лицом к подруге и резко толкнула ее в грудь.

– Кани!!! Прекрати!

– Что прекрати?! – брюнетка залилась смехом. – Я все равно ничего не услышала. Мальчик защищается…

Брюнетка, похоже, нашла последнюю свою реплику необычайно нелепой, потому, что стала смеяться гораздо громче.

Все видели, как Линти покраснела. Потом – Кани резко оборвала смех. Глаза подруг встретились. Несколько минут они смотрели друг на друга, а экипаж с восхищением и тревогой взирал на их изменившиеся в гневе прекрасные личики, на сжатые до крови от длинных ноготков кулачки и широко расставленные ноги. Напряжение ощущалось в зале также реально, как реально ощущается приближение силового поля. Подружки дрались. Дрались, не делая ни единого движения. Дрались и что-то доказывали друг к другу, хотя тишина, повисшая в зале, казалась сейчас абсолютной. Так могли только альтины… Никто не рискнул вмешаться: ни офицеры корабля, ни солдаты СБ, ни бартерианские наемники. Все растерянно смотрели, боясь издать хоть один звук.

Кани сдалась первой. Она вдруг покачнулась, как от удара.

– Ладно, тебе, Линти, – глаза «драчливой» Кани стали влажными, а веки заморгали, чтобы скрыть слезы обиды. – Ты что, влюбилась, что ли?

– Это только ты… влюбляешься… во всех… кого встретишь! – Линти говорила через вздох, словно запыхалась и очень устала. Но ее организм нашел все же в себе силы, чтобы опять слегка нарумянить щеки – слова подружки укололи в нужное место. – Нельзя влезать в мир другого человека, если он против! Нельзя! Поняла?!

– Ну хорошо, хорошо. Нельзя, так нельзя! – Кани даже отступила на шаг, с непонятно откуда взявшимся испугом. Для зрителей вообще осталось непонятным, что здесь сейчас творилось – девушки ничуть не пострадали внешне, а вели себя, как побитые и исцарапанные драчуньи. Обе тяжело дышали, обе пошатывались, обе бледные.

– Говори с ним сама, Линти, на своем мантийском, если тебе так хочется! Никто не мешает! Говори… А мы, вот, послушаем!

Линти повернулась к лежащему в «саркофаге» юноше, и тут ее взгляд неожиданно столкнулся со взглядом больших темных глаз инопланетянина. Парень смотрел с каким-то странным тихим потрясением, удивленно, восхищенно и спокойно одновременно. От полученных еще совсем недавно эмоциональных ран или же ошарашенный увиденным сейчас, юноша не счел необходимым хотя бы из вежливости сразу отвести взгляд и продолжил углубляться в бездонную синеву глаз альтинки. Линти чуть насупилась от удивления, застигнутая врасплох таким обхождением, но тоже вгляделась в загадочную темноту чужого взгляда. Оба замерли, словно загипнотизированные.

Пауза затянулась и обратила на себя внимание зрителей. Представитель компании вопросительно взглянул на Кани, мысленно спрашивая, не происходит ли между спасенным и Линти того же, что две минуты назад между подругами. Кани пожала плечами.

Трудно сказать, кто стал кроликом, а кто удавом. Они не дрались и не обменивались мыслями, не воздействовали друг на друга, а просто смотрели. Но… оба не могли отвести глаз. Кто-то должен был сделать это первым. Линти уже и хотела, но не могла себя заставить. Григ даже не пытался. Секунды продолжали бежать. И тут между двумя парами глаз неожиданно возникла преграда, сразу же вернувшая все на свои места и мгновенно разорвавшая ментальную связь.

– Так, прекратили это дело! – заявила преграда густым мужским голосом, а чьи-то теплые сильные руки взяли Линти за плечи, отодвигая от «саркофага».

Линти сделала шаг назад и восстановила резкость после перехода от бесконечно удаленной точки в глазах Грига к большому множеству точек «стены» совсем перед глазами.

– Болер, – узнала Линти и провела рукою по глазам, расслабляясь.

– Да, моя прекрасная леди. Это – Болер, – так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. «Стеной» оказался человек высокого роста, спортивного телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными неторопливыми движениями, говорящими о солидности, опыте и возрасте, которым как-то противоречило молодое, лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня: – Что здесь происходит?

– Ничего, Болер. – Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах. – Ты не знаешь мантийского?

– Совершенно случайно знаю, а что? – офицер оглянулся на юношу в нише реанимационной установки. – Мантийский? Ты мантиец, парень?

Последние три слова прозвучали на языке, понять который смогли лишь трое: произносивший, Линти и Григ. Григ вздрогнул и помрачнел – рассчитывать на «языковой барьер» больше не стоило, но могло ведь быть и хуже – его наверняка ожидало зондирование, не заступись эта странная молоденькая женщина… Ему задали простой вопрос – нужно отвечать и быстро, по возможности – с интонацией, проникнутой признательностью – Грига ведь спасли от смерти, спасли просто так, безвозмездно, из обыкновенного человеколюбия и жалости…

– Нет. Я не знаю, кто такие мантийцы, – тихо произнес Григ. – Я не мантиец. Спасибо, что спасли мне жизнь.

– Не за что! – Болер обернулся к капитану. – Спасли? Как это происходило?