Агриков меч

– Нет, Лешак, тут ты мне не помощник. Встретиться нужно кое с кем. А где встретиться я и сам пока не знаю.

– Мудрёно говоришь, – вздохнул староста. – Хотя, если подумать, тебе наче и не положено. Ну, смотри.

Сокол ровно этим и занялся. Присматривался к гостям, которые уже сворачивали понемногу торговлю. Кто-то здесь ночевать собирался, кто-то на дорогу до темноты встать решил. За день всё равно никуда не поспеть с возом тяжёлым. Хоть так, хоть эдак ночь в дороге застанет, но если прямо сейчас выйти, несколько часов можно выгадать, а, кроме того, спокойнее оно, когда на путь встал, вроде как сдвинулось дело и к дому поближе.

Скоро приглядел Сокол одного мужичка не из местных. Бойкий такой и смелый – один без товарищей или родни, а по говору видно, что издалека приехал. Чумазый точно арап, но не от грязи чёрен, от ремесла. Продавал мужик уголь и дёготь и смолу. И всем он хорош был, одно плохо – с лошадью уж больно круто обходился. Будто у врага смертельного животное позаимствовал. Пока запрягал, дважды ударил без причины, выругался. Тем, собственно, чародею и приглянулся.

– В попутчики возьмёшь? – спросил его Сокол, когда тот закончил вязать поклажу.

– А куда тебе, старик?

– Всё равно. Да хоть до Кадома подвези.

– Нет, я в другую сторону собираюсь.

– Не угадал я, – озадачился Сокол. – Что ж, в другую сторону тоже будет неплохо.

– Ишь, ты! – прищурился угольщик.

– Ну, так что, подвезёшь?

– Боязно что-то, – не стал скрывать мужик. – То в Кадом тебе, то в другую сторону. Может, ты с разбойниками заодно? Ходишь тут, присматриваешь добычу, а потом на дороженьке встретят нас да грузилом на верёвочке угостят.

– Как же я разбойников наведу, если не знаю даже, куда ты путь держишь?

– Вот уж понятия не имею, как у вас там всё делается.

За спиной возник староста.

– Подвези человека, Коробок! Ручаюсь, что он не разбойник.

Уловив как-то желание Сокола, Лешак не стал открывать его.

– Не разбойник? – переспросил угольщик с недоверием.

– Мало того и от настоящих разбойников тебя прикроет, – заверил староста. – Он хоть и старик с виду, а ихнего брата ох как гоняет! Будь здоров! Ты же ночевать на дороге будешь, а вдвоём не так страшно.

– Так пусть объяснит толком, чего хочет, – сказал Коробок. – А то тень на плетень наводит, точно искуситель какой.

– Не может он объяснить, – Лешак перешёл вдруг на шёпот. – По важному делу старик отправился. Не нашего с тобой ума.

***

Довольно долго они ехали молча. Возле Напрасного Камня, где расстаются Елатомская и Муромская дороги, хозяин возка, наконец, заговорил и Сокол подметил, что не первый раз такое случается. Молчат люди, выезжая из города, а как только Напрасный Камень проезжают, вдруг отпускает их забота, словно оттаивают они, говорить начинают.

– Ты, старик, вообще-то далеко едешь? – спросил Коробок.

Сокол покосился на кнут в его руке и сказал уклончиво.

– Возможно, до заката и доберусь, куда надо.

– Да тут вроде ни одной деревеньки нет.

– Есть. Только не возле дороги они стоят.

– Хорошо тут у вас, – одобрительно сказал Коробок. – Народ добрый и казённые люди не особенно придираются. На Москве-то меня обманывали не раз. Поверишь ли, в одних обносках оттуда уходил.

– А откуда сам? – спросил чародей.

– Из Владимира я. Ну, не из самого Владимира, а там, на Клязьме из сельца одного. Из Быкова.

– А чего ты в такую даль уголь возишь? – полюбопытствовал Сокол. – Невыгодно, наверное, такие концы делать?

– Так я не вожу, – улыбнулся Коробок. – На месте жгу. И не только уголь. И смолу бывает, гоню и дёготь берёзовый. Иногда и сажу выделываю. Спрос на неё невелик, но на Москве монахи охотно брали – печная-то сажа против моей – серая серость. Углём конечно чаще всего промышляю. Уголь он всем нужен. Как приеду куда, сперва местный промысел посмотрю, с людьми сойдусь, кузнецов поспрашиваю, углежогов местных, а потом уж и сам пробую так и эдак. И по-своему и перенимаю что-то.

– А чего на одном месте не сидится?

– Любопытно мне посмотреть, как где ремесло идёт, – задумчиво произнёс мужик и вдруг глаза его вспыхнули. – Тут ведь как. И дерево берут разное и кучи кладут по-своему. Одни в землю углубляют, или дёрном обкладывают, другие так просто кладку палят. И погоды разной дожидаются – кому тучку хмурую подавай, кому солнцепёк лучше. И наговоры у каждого свои, приметы. Любопытно всё это мне постигать, сравнивать.

– Вот оно что, – уважительно заметил Сокол.

Не простой, значит, углежог ему попался. Учёный человек, можно сказать. Мудрости собиратель. Даже жалко его Соколу стало. Он подумал о собственном деле и всё же решил предостеречь спутника для очистки совести.

– Оставь кнут, человек, – сказал чародей. – В этих местах не принято бить лошадей.

– Что ж это за места у вас такие особенные? – усмехнулся тот недоверчиво.

– Такие вот, – сказал Сокол.

– Да что же её уговаривать, лошадь-то? – возмутился Коробок. – Шагает еле-еле.

– Шагает же, – возразил Сокол. – А бить не прекратишь, вовсе без лошади останешься.

– Как так? – чуть не подпрыгнул угольщик.

– Про дев лесных слышал?

– Это что же, про русалок или как?

– Нет, не про русалок.

– Другие у вас, значит, девы в лесу обитают?

– Другие, – согласился Сокол. – Девами лесными их ваши прозвали, русские, а здесь их чаще овдами зовут, что, по-вашему, сов означает. Якобы в сов они перекидываются. Но это сказки. Дружат они с совами – это верно, а перекидываться не умеют.

– Забавно, – согласился Коробок. – А лошади тут причём?

– Ты слушай. Путь-то долгий, я тебе сказку одну расскажу.