Протокол безопасности

– Но сейчас я имею в виду не мораль или нормы поведения, а словоупотребление, – возразил ментор.

– Словоупотребление?

– Молокососами называли неопытных новичков, как правило младших по возрасту, а вовсе не тех, кто кормился после рождения естественным образом.

– Хм. – Аристотель задумался.

Он недолюбливал Джонни. Поводов тому находилась масса, в том числе и естественное происхождение мальчишки. Поколения рождались одно за другим раз в десять лет с помощью репликаторов из генетического материала, доставленного с Земли, а дети, рождённые от мужчины и женщины, выбивались из четкого ритма поколенческих волн, и до сих пор оставались диковинкой. Возможно, именно эта аномалия раздражала его упорядоченный ум, склонный к математике и логике, но Аристотель был честен перед собой – главной причиной являлись девчонки. Все они смотрели преимущественно в сторону великовозрастного балбеса, игнорируя прочих ребят поколения. Разница в год с небольшим для подростков оказалась существенной, а ментор пояснил как-то, что девочки на раннем этапе развиваются быстрее мальчиков, потому и ищут компанию старших.

Да и чёрт с ними, с Джонни, его подружками и всеми остальными. Пусть себе собираются тесной компанией и играют в дурацкие игры, являющиеся лишь поводом, чтобы подержаться друг за друга. Аристотель не собирался отсиживаться в городе. Обычно тревога продолжалась несколько дней, а то и целую неделю, пока дроны и боевые роботы не ликвидировали угрозу на периферии, и всё это время люди прятались в норах и среди ветвей, как испуганные пичуги. Кто-то занимался ремёслами, другие читали или смотрели фильмы. Казимир, отец Джонни, например, пытался воссоздать примитивное металлургическое производство, а его подруга садилась за ткацкий станок. С подачи Старших, в сообществе доминировала идея о необходимости пройти весь цикл развития цивилизации, чтобы всё постичь собственным умом и уметь обходиться без роботов.

Аристотель ускользнул из Полых Холмов по лазу, который начинался под кроватью. Они выкопали его с Патриком года три назад, играя в графа Монте-Кристо, причём первые несколько метров копали как полагается заточенными ложками и кусками пластика, но рутина быстро приелась и они запрограммировали на изъятие грунта стайку пиксов. С тех пор друзья часто убегали через ход от опеки взрослых или роботов-наставников. Они обследовали пруд, следили за бобрами, забирались всё дальше вглубь леса, где в конце концов и обосновались, построив шалаш. В шалаше они читали древние книжки, написанные старым английским языком с артиклями, неправильными глаголами и заглавными буквами, а потом играли, воображая себя то пиратами (всё же их мир был назван именем одного из них), то пионерами, то искателями сокровищ. Счастливое детство продолжалось несколько лет, но с некоторых пор Патрик стал всё чаще выбирать общество Джонни, а играм на природе предпочитал настольные. Не удивительно, ведь за стол обычно садились и Ханна, и Зельда, а вот в пиратов или повстанцев ни та, ни другая играть не хотели.

Аристотелю пришлось найти себе новое развлечение. Играть одному в кого бы то ни было казалось ему нелепым и он занялся изобретательством. В небольшом «пиратском» гроте теперь стоял автожир, разработанный Аристотелем на основе чертежей, найденных в памяти ментора. Почти два месяца он собирал его, выпекая деталь за деталью на принтере втайне от роботов, взрослых и сверстников.

Аппарат получился пятидесяти килограммов веса и мог тянуть ещё столько же в виде топлива и маленького пилота. Поскольку мальчик рос, запас топлива сокращался, и по расчётам Аристотеля к совершеннолетию он летать не сможет совсем. Однако пока топлива хватало, чтобы добраться до нужного места.

Ему нравилось летать над самыми кронами, ныряя под них, когда позволяло пространство и наблюдать, как застигнутые врасплох птицы и зверьки в панике бросаются от неведомого хищника. Кривые серповидные лопасти толкающего винта работал почти бесшумно. Несущий винт шелестел подобно листве в сильный ветер. Так что Аристотель прозвал аппарат Ветерком. Искусственного интеллекта тот не имел, как и вообще электроники. Не для того мальчишка скрывался от опеки, чтобы выслушивать суждения автожира. А ещё ему нравился риск ручного пилотирования и напряжение на штурвале и ручках управления.

На полянке посреди леса, в тридцати километрах от города находилось его тайное место. Здесь, похоже, когда-то пытались что-то построить, но потом бросили. Сохранилась лишь старинная кладка из дикого камня, заросшая мхом. Судя по всему кладку возвели ещё до появления людей, используя по непонятной прихоти натуральные материалы вместо привычных полимерных структур. Аристотель хотел покопаться в памяти ментора и выяснить, что же тут строили, но опасался раскрытия тайны. Он не рассказал о заброшенном строении даже Патрику. А ведь для пиратского логова место подходило гораздо лучше чем шалаш.

Он сложил сучья и развел огонь. Достав из кармана пригоршню пиксов, бросил вверх. Пиксы собрались в рой и стали кружить над костром, поглощая частицы дыма, так что выше деревьев он больше не поднимался. Бросив в костёр несколько поленьев, Аристотель достал излучатель и отправился на охоту. Будь здесь Патрик, он обвинил бы его в читерстве, предложил бы охотиться с луком или кремниевым ружьём, но Аристотелю надоело играть, вернее ему надоело использовать фетиши. С некоторых пор его игры переместились в сферу мыслительных экспериментов.