И не поднимется рука
Доплыть до дальнего буйка.
Её теченье – наводненье,
Веков прошедших отраженье
Приводит медленно в движенье
Уснувшее воображенье.
Зачем течёшь? Куда идёшь?
Теперь уже не разберёшь,
Кого-то любишь и зовёшь,
А может, ждёшь.
Какие были корабли,
Что плыли из другой земли,
А лица бледные в пыли гребли,
Настойчиво гребли.
У берега, поднявши нос,
Седой, белёсый альбатрос
Смотрел настойчиво, где плёс,
Как смотрит пёс.
Ругались дружно бурлаки,
Сжимая пальцы в кулаки,
А рядом в сёдлах казаки –
Как маяки.
Движеньем город был объят,
Горел и огненный закат,
Метался в лицах азиат.
2000 г.
«В том саду одинокая птица…»
В том саду одинокая птица
Надрывается в тишине.
То ли радуется, то ли злится,
Изнутри раня сердце мне.
В том саду как-то всё иначе,
Полыхает сиреневый цвет.
В том саду обветшавшая дача,
И хозяина будто нет.
Смотрит ель в голубое небо,
А по небу плывёт самолёт.
В те края, где я ещё не был
И уж точно никто не ждёт.
А на юге, за полем изрытым,
Золотятся в листве купола.
Там священник читает молитвы –
Седовласая голова.
И всё так же меняются лица,
Появляясь случайно извне.
Но лишь та одинокая птица
Растревожила душу мне.
1998 г.
Китай
В горле пересохло,
Где б воды глоток?
Покидаю Родину, еду на Восток.
Сердцем в карте выделен
Незнакомый край.
До чего ж загадочен
Солнечный Китай.
Как река огромная,
Пёстрый хоровод
Узкими глазами
Смотрит на восход.
Рисовые зёрнышки и
Зелёный чай,
Всё перемешалося
Как бы невзначай.
И пустыни мёртвые
В кремовой дали,
Кружатся у берега
Стаей корабли.
Там в горах средь пения,
Взорами окинь,
Как потоки вечности –
Древний Шаолинь.
И хранит таинственный
Той страны закон,
На стенах заброшенных
Чудище-дракон.
В горле пересохло,
Где б воды глоток?
Я покинул Родину,
Еду на Восток.
Пекин, 12 июня 2005 г.
На перекатах