Пушинка в урагане

– В нашем море такие большие волны бывают только во время шторма, вот я и придумал поставить на доску парус, так что даже при слабом ветре можно будет всласть покататься возле пляжа.

– И как это будет выглядеть?

– Разрешите продемонстрировать?

– Прямо здесь?

– Отчего же нет? Потолок в Вашем кабинете высокий, вполне можно показать.

– Извольте, Пётр Николаевич.

Я позвал Андрея и кучера, и, развернув парусину, продемонстрировал доски.

– Обратите внимание, Алексей Павлович, вот сюда вставляется киль, но мы его сейчас устанавливать не будем, иначе на полу доски стоять не будут.

На доску установили мачту с парусом, и адмирал, встав на доску, взялся за поручень.

– О, а в парусе окно! Да, так будет удобно управлять. Великолепная придумка, замечательное обещает быть развлечение. Так в чём требуется моя помощь?

– Мне требуется сорок гардемаринов, чтобы они освоили эти доски, и продемонстрировали свои умения в высочайшем присутствии.

– И как, позвольте полюбопытствовать, вы желаете всё организовать?

– Если будет на то Ваше соизволение, то мы объявим, что требуются охотники для испытания новых игрушек.

– Насколько я знаю молодёжь, – улыбнулся адмирал – вызовутся все, а преподаватели и Ваш покорный слуга, будут желчно им завидовать, и сетовать на собственный возраст и излишне высокие чины.

– И правда. – огорчился я – Я уже зафрахтовал пароход, нашел место для тренировок в одном из заливов неподалёку от Выборга, оборудовал там лагерь. А что бы Вы предложили, Алексей Павлович?

– Стыдно признаться, Пётр Николаевич, но я и сам лично не отказался бы от такого развлечения, уж простите старика. Если бы я решал, то я бы разделил всех офицеров и гардемаринов, кто сейчас наличествует в Морском училище, а это сто пятнадцать человек, в совокупности, на три группы, и по очереди вывез бы в Ваш лагерь.

– Гениальное решение Алексей Павлович! А по результатам мы отберём тридцать-сорок лучших, и с ними проведём показ в высочайшем присутствии.

А спустя месяц в Петергофе я устроил грандиозное великосветское представление. Присутствовала царствующая семья, все великие князья, которые в данный момент находились в России, а не болтались по заграницам, человек сто из числа высшей аристократии, и, конечно же, представители иностранных дипломатических миссий, аккредитованных при дворе. Плюсуем к ним положенные по статусу свиты, и в итоге получилось больше семисот человек, но меньше тысячи. Точную цифру я у Власьева как-то забыл спросить, да и ни к чему это.

Петергоф сам по себе великолепен, а подготовленный к большому приёму – ослепителен. Играли три оркестра: один в Верхнем парке, второй не балюстраде у Большого фонтана, а третий в большом зале дворца. Кругом были развешаны гирлянды, стояли какие-то вазоны с чем-то… а с чем, я так и не понял, хотя Петя честно пытался мне растолковать. Для украшения Верхнего парка даже притащили два самолёта в качестве новейшего чуда техники. Желающие могли вплотную приблизиться к ним, а те, кому не слишком мешали наряды, даже посидеть внутри. Рядом с самолётами находились Власьев, Иванов, Степанов и десяток юнкеров Инженерного училища, дающих пояснения любопытствующим.

Приём шел по стандартному сценарию: сначала прибытие гостей, которых я встречал на площадке у Большого дворца. Затем гости перешли на площадку рядом с Большим фонтаном, где прозвучала небольшая, минут на пятнадцать, речь императора Александра II. В этой речи он отметил и мой юный возраст, и мои заслуги перед Отечеством, выразившиеся в спасении его персоны от рук террористов, а также неустанные мои труды на ниве изобретательства и развития промышленности. Надо сказать, речь императора была нескучной, весьма душевной, настолько, что даже я, старый зануда и циник, слегка растрогался.

В ответной речи я отметил, что счастлив, жить и работать на благо великой России под отеческим руководством императора Александра, что изобретательство приносит мне массу удовольствия, и я надеюсь, что плодами изобретательства воспользуются и все присутствующие. И пригласил всех пройти на берег залива, где юные моряки покажут невиданные доселе аттракционы.

На берегу уже стояла шеренга гардемаринов Морского училища, наряженных в карнавальные купальные костюмы, держащие наготове свои виндсерферы и кайтсерферы. Руководил ими один из офицеров Морского училища, лейтенант Смирнов Павел Николаевич.

Для зрителей были устроены трибуны, расставлены плетёные кресла, стояли столы с угощениями.

По команде лейтенанта гардемарины опустили свои доски на воду, и виндсерферы подняли свои паруса, а в стороне от них, рассыпавшиеся по берегу кайтсерферы начали запускать свои яркие, разноцветные змеи. Спустя некоторое время всё ближнее пространство перед пляжем было усеяно серферами, маневрирующими в различных направлениях. Поразительно, но гардемарины даже после столь непродолжительной подготовки, не допустили ни одного столкновения между собой. Профессионалы растут!

Зрители были очарованы.

– Петя! – послышался голос сзади. Я обернулся и увидел подходящего ко мне брата в сопровождении уже знакомых офицеров – Это и есть то развлечение, которое ты мне грозился показать не столь давно?

– Да, Николай, и если ты и твои спутники желают, то вы тоже можете испытать их. Если есть желание, то сейчас, а нет, так попозже. Должен предупредить, что они хотя и просты, но требуют в обращении некоторой сноровки.

– Как ты назвал эти лодочки, я не расслушал?

– С парусом виндсерферы, а со змеем – кайтсерферы.

– Надо полагать, ты подготовил и костюмы для нас?

– Разумеется, брат! Пойдем, я провожу тебя в помещение для переодевания.

Мы прошли к кабинкам, расставленные в рядок на пляже, позади зрительской трибуны, и я указал Николаю на костюмы, развешанные на вешалках:

– Выбирай!

Себе я выбрал костюм Синдбада-Морехода, а Николай облачился пиратом. На берегу я начал объяснять Николаю и его офицерам, тоже переодевшимся в купальные костюмы, устройство виндсерфера и основные принципы управления им. Спустя короткое время мы уже скользили по водной глади залива, а тёплый южный ветер наполнял наши паруса. Понемножку Николай научился маневрировать, а затем и регулировать скорость. Рекомендации он выслушивал внимательно и выполнял со старанием, что благоприятно сказалось на его успехах. А вот двое господ из его команды, пренебрегшие моими советами, шлёпнулись в воду. Глубина залива в этом месте едва превышает метр, поэтому они просто побрели на берег переодеваться, а их места на сёрфах тут же заняли другие молодые люди.

Оставив Николая маневрировать в приятной компании, я вернулся на берег, переоделся, и у кабинки меня отловил гвардейский офицер:

– Пётр Николаевич, Его императорское величество приглашает Вас для беседы.

Царь оказался в обществе адмирала Епанчина и нескольких незнакомых мне морских офицеров.

– Превосходный приём, Пётр Николаевич – заявил он сходу – я весьма доволен. Ваши сёрфы оказались прелюбопытными забавами, на досуге, без посторонних глаз, я и сам попробую ими управлять. Особенно мне понравились кейтсёрфы. Гардемарины на них катаются весьма лихо, а под силу ли они мужчине моего возраста?

– Мужчине Вашего возраста доступно гораздо больше, чем юноше. – дипломатично заявил я – Разве что в казаки-разбойники Вам играть не к лицу. Что до сёрфов, то адмирал Епанчин лично управлял и виндсёрфом, и кейтсёрфом.

– Ну и каково Ваше мнение, Алексей Павлович? – повернулся царь к адмиралу.

– Я в восторге, Ваше величество! Не думаю, что сии доски могут быть применимы в военном деле, но в деле обучения юношей азам парусной науки они весьма применимы. Весьма!

– Где-то я слышал: обучай развлекая.

– Совершенно верно, Ваше величество. Пётр Николаевич подарил Морскому училищу тридцать сёрфов с полным снаряжением. Кроме того, Его высочество передал нам полный комплект чертежей, который позволит нам строить сёрфы по мере необходимости, собственными силами, в шлюпочной мастерской.

– Превосходно. – повторил император – Мне доложили, что Вы собираетесь продавать парусные доски?

– Совершенно верно, Ваше величество. Разве что завод формально принадлежит другому лицу, поскольку сам торговлей не собираюсь заниматься.

– Разумно. Весьма разумно. А теперь, Пётр Николаевич, скажи мне, как ты собираешься совершить вояж по Европе.

Я давно ожидал этого разговора, поэтому взял из поданного Андреем портфеля папку, раскрыл её и начал доклад, подтверждая свои слова документами, схемами и планами.

***

Рекламный вояж мы озаглавили «Русские крылья в европейских столицах», и пока строились остальные четыре самолёта, прошла подготовка по дипломатическим и техническим каналам. Маршрут был назначен такой: Санкт-Петербург – Берлин – Вена – Париж – Лондон – Санкт-Петербург. Сформировали поезд: салон-вагон для меня, вагон первого класса для Можайского, Степанова, Иванова, офицеров конвоя и двоих химиков, взятых со шпионскими целями, вагон второго класса для механиков, вагон третьего класса для конвоя, два грузовых вагона для запчастей и прочих материалов, и пять удлиненных платформ для самолётов с отстыковаными крыльями. Над платформами построили легко демонтируемые навесы, чтобы самолёты можно было легко сгружать, а сами они не страдали от дождя. Я страшно волновался, что нет достойного нитролака для покраски самолётов, но оказалось, что зря. Как выяснилось, эмалит здесь уже производят, жаль только, что под десятком различных названий, и если бы я не стал дотошно проверять содержимое банок с красками и лаками, ни за что бы не узнал, что он есть.

И вообще, я понял, что хреново быть попаданцем из сельской местности. Эвона, читаешь о других, и сердце радуется: они и крутые спецназеры, и, при этом имеют по четыре высших гуманитарных образования. Они и безумной дотошности историки, и знатоки оружия, и сами красавцы-соблазнители… Хотя, на последнее мне жаловаться грех. Это там, в своём селе я был неприметным мужичком, а тут ух какой видный мужчина не совсем совершеннолетнего возраста. Впрочем, это мне мало помогает: великосветские дамы смотрят на меня только как на выгодную партию. Те, что достаточно родовиты и богаты, присматривают в качестве мужа, а те, что поплоше – в качестве любовника и содержателя. Тфу! Я настолько старый, что помню ещё времена в Советском Союзе, когда женщины ещё смотрели на мужей как на личность, но потом пришли гнусные демократические времена, и брак стал совершенно соответствовать ехидному замечанию то ли Бальзака, то ли Моруа: «Брак – это узаконенная проституция». Справедливости ради замечу, что и достойных мужиков осталось совсем немного. Но это в моём мире. А тут как-то не попадались мне высокодуховные «тургеневские барышни», всё больше вьются вокруг меня шалавы разной степени распущенности. Не везёт, должно быть. А, скорее всего, пробивные и наглые фемины оттесняют достойных девушек в задние ряды, вот мы и не пересекаемся. Пока же, я пользуюсь услугами одной из женщин, уж не знаю, в какой должности она числится во дворце, это неинтересно. Дамочка является, буквально по свистку, темпераментно отрабатывает номер, получает деньги и уходит.