Наноид. Исходный код
– Я хочу остаться в живых. Что в этом такого? – Я выпрямился и постарался унять дрожь в руках. Страх перед наноидами, въевшийся в мозг, судорогой сводил руки.
– Слушайте! – воскликнул Мерт, и на него посмотрели десятки человеческих глаз, обладатели которых отчаянно нуждались в руководстве. – Я знаю, что вы устали и напуганы. И знаю, что их больше, чем нас. У них больше оружия. Но у нас есть мы – и мы не допустим, чтобы они победили.
Мгновение все неподвижно смотрели на него. Похоже, что Мерт не был уверен, правильно ли они его понималит. Потом поднялась одна рука, за ней – другая, а за ней еще много рук. Разворачивались ссутуленные плечи, вскидывались головы, ноги тверже ступали по земле. Стоявший в последних рядах Керкан мрачно улыбался.
– Давайте сделаем это! – выкрикнул кто-то.
Люди оживленно загудели, и я впервые после смерти Анны не запаниковал перед лицом ответственности, а наоборот, почувствовал радостное возбуждение.
– Хорошо, – сказал Мерт. – По моей команде… три… два… один!
В задних рядах толпы я видел Керкана. Тот казался уставшим, но целым и невредимым, и меня это обрадовало. Мы кивнули друг другу.
– Ладно. Будем считать, что я все понял, – буркнул я, активируя систему распознавания целей.
– Что показывают сканеры? – неожиданно спросил Мерт.
Экраны на мгновение давали картину, потом слепли или покрывались помехами. Подобное случалось практически на всех мониторах, на которые поступали данные о ходе боя.
Наноиды сами составляли часть любой программной системы и взломать систему контроля могли без труда.
Произошла вспышка электромагнитного импульса, способного своей мощностью повредить даже защищенную электрическую цепь в радиусе сотен метров. Поскольку все оружие было рассчитано на электрический спуск, закодированный на биочип его владельца, имплантированный, либо носимый внешне, то эта бесшумная вспышка энергии сделала неэффективными наши системы безопасности.
Мимо нас прошла группа боевых машин. Я решил, что раз наноиды не взволнованны, то значит пока все в порядке, и машины находились под контролем.
Керкан подощел ближе ко мне и хрипло проговорил:
– Сейчас нас всех убьют.
В этот момент прозвучали первые выстрелы.
Я почувствовал прилив непривычной уверенности. Враг приближается. В подобных схватках раскрывается весь потенциал настоящего человека.
Я начал анализировать все, что видел. В бою не бывает мелочей. Порой незначительное наблюдение помогает выжить человеку, принять мгновенное решение, определяющее тактику действий. Загрохотало громче, – наверное, началась новая атака.
Похоже, что наноиды накатывались волна за волной, но их атаки останавливались. Машинам приходилось преодолевать пространство, которое было закрыто энергетическими импульсами. Машины теряли ориентацию. Но все же наноиды были сильнее нас, причем сокрушительно сильнее.
Я всматривался в обзорный экран, но там кроме тумана да неровного мерцающего свечения ничего не было видно.
Вдруг ударил звонкий, оглушительный звук очереди, выпущенной из импульсной установки. Сильный взрыв потряс подземные коммуникации. Прокатившись по тоннелям ревущим валом, ударная волна разметала стоявших людей.
Любой человек совершает большинство движений машинально, не обдумывая их, и только в крайних случаях разум сосредоточивается на предполагаемом действии. Я начал вставать, внезапно почувствовал резкое головокружение и, уже падая лицом вниз, понял: мои мышцы произвели неадекватное усилие. Тело отреагировало слишком быстро.
Я поднялся. Перед глазами все плыло, и я чувствовал себя оглушенным, но был цел и невредим. Сквозь треск помех до меня донесся крик человека.
Я не потерял способности ориентироваться. Контрольный имплант сознания удерживал цели действий, излучатели противника жгли рассудок, причиняя боль. Я не смог сдержать рвущийся из горла хрип.
Вокруг рушились фрагменты стен, а я видел только два ярких контура. В этот миг мной руководил не опыт, не холодный расчет, только боль человека, которую я пытался погасить единственно доступным способом – побежал вперед, оказавшись у края дымящегося пролома.
Я потянулся за оружием, но руки в перчатках схватили воздух. Взглянув туда, где обычно висел сканер, я увидел пустоту. Крепление, удерживавшее оружия, было сорвано так аккуратно, словно его срезало. Человек опять закричал. В этот раз в его голосе звучал не страх, а предсмертная агония.
Зрелище приближающихся наноидов завораживало. Несколько фигур с застывшим выражением на лицах двигались в одном направлении. Зрелище парализовало волю и заставляло кровь остановиться. Резкий звон металла по металлу был оглушающим. Я успел развернуться, поэтому второй импульс, с визгом раздирая воздух, прошел в десятке сантиметров от головы.
Я некоторое время смотрел, но потом вдруг понял, что ничего не вижу, поскольку отключились визуальные индикаторы шлема. Мгновенье спустя я ощутил удар взрывной волны, такой мощный, как будто он врезался в стену. Когда очнулся, то лежал на земле. Глаза слезились. Я быстро заморгал, чтобы неприятное ощущение прошло. Я ничего не слышал.
Оглушительный одиночный выстрел разорвал мрак ослепительным снопом пламени.
Наступление машин шло по точно разработанному плану. Они обошли все наши ловушки. К базе они вошли с трех направлений – мы ничего не могли поделать. Количество наступающих боевых наноидов значительно превосходило все предполагаемые прогнозы.
Близкий плазменный разрыв опять ударил, дым и пыль отнесло в сторону, на несколько мгновений открыв взгляду фрагмент происходящего вокруг меня.
С режущим по нервам шелестящим визгом человекоподобные машины, разделившись на небольшие группы по три-четыре, давали отпор наступающим. Механические существа попадали под удары взрывались, опрокидывались, но наноиды продолжали атаковать, невзирая на потери.
Несколько разновидностей наноидов, похожих на металлических стрекоз, атаковали с воздуха. Появились летающие наноиды, которые летели в нескольких метрах от поверхности, прижимаясь к земле, чтобы уйти от защитного поля, которое продолжало их отслеживать и уничтожать.
Я обреченно шагнул к двери, чтобы уйти на более защищенный уровень, несколько раз провел пропуском по узкой щели считывающего устройства, но безрезультатно – дверь не сдвинулась ни на сантиметр.
– Маду, открывай!
Верхние уровни пылали. Из трещин, в стенах, шел густой дым.
Возле меня остановился Мерт.
– Тебе стыдно? – спросил он.
Я развернулся.
– Что?
Мерт указал на наноидов.
– Тебе стыдно бежать от очередного боя, брат? Это неправильно. В этом нет смысла. Наш бой скоро начнется.
Я словно предугадывал начавшиеся события. Как будто чувствовал их неумолимое приближение.
– К полу плотнее прижмись. Не шевелись. – сказал я.
– К нам идут, – прошептал Мерт. – Надо подпустить поближе. Стреляй после меня.
– Понял.
Умирая, люди кричали и смеялись. Убивая, наноиды хранили молчание.
Ощущения поблекли, как и всегда происходило в бою, они сменились меняющимися мерцающими картинками. Сосредоточиться было невозможно, ненависть переросла в гнев и заполнила разум. Меня не заботило, что машинам нет конца.
Я увидел, как навстречу машинам бежало много новви, у которых было слишком мало мозгов, чтобы осознать угрозу своему существованию. Десятки из них, мелькали, сохраняя неподвижность лиц. Другие новви резко меняли направление движения. Иногда их импланты контроля издавали громкие сообщения об ошибках.
– Амант, – Мерт все еще был рядом со мной. – Нас скоро сомнут.
На миг дисплей видеоимпланта заполнили помехи.
Враги окружили нас, но это мало меня беспоколо. Прорваться сквозь наноидов будет несложно.
– Керкан, – прошептал я в переговорное устройство шлема. – Мы готовимся отступить к тебе.
– Дайте мне знак, – ответил он. – Мне не терпится сделать свой ход.
Зрение вернулось, когда я активировал видеоимплант. Потребовалась секунда, чтобы вновь настроить восприятие. Я вздохнул и посмотрел на нонокс глазами человека.
Невозможно было понять механических существ.
– Мы не сможем удержаться здесь, – Мерт снова укрылся за стеной, быстро шепча и перезаряжая оружие. – Ты слышишь машины? Их прибывает все больше.
Здесь, на территории «Нонокса 357», сейчас материализовался самый худший из кошмаров – машины осуществили прорыв. Объятый пожаром коридор разделил бойцов на группы.
– Прорываемся! К Маду!
Я уже полностью пришел в себя, но экипировка на мне начала дымиться.
– Керкан? Живой?
Имплант контроля связи ответил треском помех, затем донесся ответ Керкана.
– Я на лестнице! Сдерживаю их!
Я не знал, от чего глохнуть – от рева снаружи или от криков в нижних уровнях. Люди, казалось, обезумели от страха. Такого не было еще ни разу. в подвале поднималась новая волна крика. Кричали женщины, кричали дети, кричали немногочисленные мужчины.
– Мы нужны машинам живыми, – произнес Мерт.
Я ничего не ответил, лишь кивнул головой. Мне стало ясно все, что происходило с самого начала. Если бы наноиды действительно собирались нас уничтожить, вряд ли бы нам удалось пережить их нападение.
– Бежим! – закричал Мерт. – Разбегайтесь в разных направлениях, кто куда! Нано не сможет преследовать сразу всех!
– Держи своих новви включенными, Мерт.
– Как ты?
– Живой.
Я опять услышал громкий крик. Протрещала очередь, вопль захлебнулся, дальше грохнуло что-то, и снова раздались крики, тонкие, отчаянные, крики. Я прислонился плечом к стене, отвел глаза, смотрел на закопченный потолок и стену зала. Вопрос был один – что наноиды хотели здесь найти, кроме живых носителей?
Отовсюду со сторон многочисленных подземных коридоров ко мне неуклюже бежали люди, быстро заполнявшие собой окружающее пространство. Многие из них были ранены. Мертвое тело можно сунуть в мешок, сжечь и забыть о нем, а вот раненые требовали особенной заботы и запасов резервуаров для регенерации, искусственную кожу, медицинский персонал, долгую реабилитацию.
Бой продолжался уже минут пятнадцать. Яростный и ожесточенный в самом начале теперь он будто выдохся, превратился во что-то рутинное и плавно текущее. Наноиды демонстрировали свою обычную изобретательность.
Глядя на это нелогичное странное сражение, мне представилась длинная цепочка муравьев, которую наверняка видел каждый. Они спешат друг за другом, и кажется, что это движение не может остановить никто и ничто.
– Уходим в семнадцатый. – Я принял единственно возможное решение. – Что бы там ни было.
– Наноиды могли проникнуть внутрь отсеков контроля, – продолжал Мерт. Он боялся встречи с нано и не мог унять бесконтрольную дрожь.
– Сзади! – крикнул один из новви. – Наноиды! Вон они!
Я обернулся. К нам бежала толпа наноидов.
Мы едва успели выскочить из замкнутого пространства бункера, навалились на массивную дверь, плотно запечатывая убежище, как изнутри что-то с глухим, яростным натиском ударило в толстое бронепокрытие.
– Герметизируем! Быстро!
Дверь выдержала, мы успели вручную запереть гермозатвор, выскочили из тесного тамбура.
– Вторая! Быстрее!
Через минуту, когда и вторая дверь была герметично заперта, пришло запоздалое, шоковое осознание случившегося.
– Смотрите, – я дал увеличение, и на информационном экране было видно, как, наноиды окружали все, что шевелилось в их секторе. Машины собирали все живое.
Наноиды бегали слишком быстро и выскакивали из темноты настолько неожиданно, что было сложно предпринять что-то или оказать сопротивление.
Машины двигались по туннелям, удары сыпались на головы стариков, женщин. Визжали от страха дети, пытаясь спрятаться. Безуспешно: никто не спасется.
Пленников сковывали наручниками и выводили из туннелей наверх.
Кто-то толкнул меня в спину.
Лицо Мерта стало жалобным, он открыл рот и выпустил красный пузырь. Откинулся, оперся на стену спиной и уронил голову на грудь. Еще два раза вытолкнул на курточку кровь.
Тягучие нити кровавой слюны задрожали от слабого дыхания. Но язык лишь бессильно подрагивал, а из горла раздавались только хрипы.
– Эй, ты чего? – заморгал я.
Мерт молчал. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что выстрел попал ему в бок – в печень.
– Амант, – сказал Керкан. – Он бы все равно умер.
Он бы все равно умер. Я закрыл ему глаза.
Я стабилизировал пульс.
– Перегрузить все системы, – сказал я. Электрический импульс пробежался по моему телу.
Голосовой имплант активировался с помехами. Я настроил его на максимальный диапазон передачи.
– Это Амант из «Нонокс 357». – Голос звучал глухо внутри шлема, и мне ответили только новые помехи. Я настроил передачу на повтор, который будет продолжаться, пока не закончится энергия. «Возможно, меня услышат. Возможно, есть тот, кто услышит».
Затем мы все побежали по коридору.
Я не знал, куда бегу, просто не мог остановиться, не мог даже замедлить движение. Ноги сами несли меня вперед, словно механизмы машины. Я бежал, вытянув руки, будто через мгновение должен был врезаться в стену. Подземный коридор был не менее двадцати километров длиной. Взрывы ударяли все чаще, и мне казалось, что они – только эхо моего топота. Кто-то гнался за мной.
Я выстрелил в темноту. Сооружения скрылись в оранжево-красном облаке взрыва. Взрывная волна подхватывала пыль и осыпал пробегающих мимо людей.
В помещении прогремел еще один взрыв. Краем глаза я уловил несколько вспышек выстрелов, тянувшихся сквозь задымленный воздух. Неожиданно лестничную площадку передо мной обдало белым жаром взрыва. Пламя начало быстро распространяться, поедая пластиковое покрытие металла. Пока я откатывался в укрытие, задымилась вся конструкция. Что-то в груди стучало, готовое выскочить.
Потом раздался резкий свист, но заряд прошел мимо и взорвался на безопасном расстоянии. Второй выстрел также попал в пустое место.
Взрывной волной меня и Керкана сбило с ног. Я сумел прикрыть лицо руками, когда волна раскаленного воздуха докатилась до нас. Какое-то мгновение мне даже показалось, что я вдыхаю огонь. Я сжался в комок и почувствовал запах собственных паленых волос. Еще одна взрывная волна прошла над нами.
Никуда от судьбы не уйдешь. Я почувствовал, что во мне пробуждался страх. Некоторые дураки заявляли, что они не знают страха, такие они герои, но это доказывало лишь то, что они очень мало знали.
Рациональная сторона сознания говорила, что нужно делать – то есть подняться, осмотреться, разобраться в происходящем и вступить в бой; лежать неподвижно бессмысленно, потому что в этом случае меня все равно убьют.
Инстинкт самосохранения человека требовал, чтобы я как можно плотнее прижался к полу, однако нужно было поднять голову и оглядеться по сторонам. Я приподнялся. Могло оказаться, знание ситуации сыграет против меня. Не исключено, я мог увидеть, что на самом деле все гораздо хуже, чем предполагал.
Смысл происходившего дошел до моего сознания не сразу. Сейчас я был в состоянии описать все происходящее словами, но в начале почти ничего не понял.
Я не хотел признать себя побежденным, – просто мои действия, которые я никак не планировал заранее, в конце оказались успешными. Заставил себя подняться на ноги. Два последних выживших отряда спрятались в разрушенном ноноксе, в ожидании помощи, которая никогда не прибудет.
Я знал, что это всего лишь вопрос времени, до того, как машины возьмут меня. Тем более, я не нужен им мертвый. Я нужен машинам живой; они продолжали посылать за мной боевых наноидов, надеясь застать меня врасплох. Но не в этот раз.
Я заметил боевой сканер, лежащий на железобетонном полу, возле распростертого наноида. Я никогда не пользовался подобным оружием. Подняв его и стараясь удержать обеими руками, я вдавил кнопку. Уровень заряда составлял всего около четырех процентов от необходимой мощности.
Включились генераторы помех и средства противодействия, которые глушили сенсоры обороняющихся. Поскольку координаты нонокса известны, отсутствие связи не мешало нападающим.
Я увидел наноида, который неторопливо приближался ко мне, а я смотрел на это бездушное существо – и в голове не было ничего, кроме ярости. Можно умереть от руки человека – пусть даже негодяя, но все же живого существа.
Рукоятка сканера была шершавой на ощупь. Я никак не мог прицелиться, хотя стоял так близько к цели, что мог отправить ему разряд прямо в грудь. Если я его не застрелю, он убьет меня – в этом не было никаких сомнений. Я не мог с ним соперничать, и мы оба это знали.
Моя рука дрожала, но я смог нажать на пуск.
Часть руки наноида упала на асфальт. Из ровного среза на уровне локтя брызнул искусственный кровезаменитель, смешанный с прозрачной, маслянистой жидкостью, служившей смазкой в сервоприводах и усиленных титановыми вставками суставах. Нано сначала посмотрел на свою отрубленную руку. Затем наклонился, чтобы поднять ее. Я направил импульс ему в голову.
Гулко прозвучал выстрел, импульс попал в голову и превратил в мусор то, что наноидам заменяло человеческие мозги.
Мне было нужно взглянуть поближе, чтобы, понять, что за повреждения получил наноид.
Были хорошо заметны отличия от механизмов прежних моделей наноидов. В первую очередь странная структура кожи. Она ничем не отличалась от человеческой.
Пластинчатый доспех воина закрывает весь корпус. Метал во многих местах был помят от сильных ударов и разорван на боку.
Мне казалось, что я сейчас сойду с ума. В паре шагов, лежал наноид, клейменный такой же голограммой, какая была у моих имплантов. Я понимал, что случайно подобных совпадений не бывает.
«Всему существует разумное объяснение, но где и как его искать?» – мучительно спрашивал я себя. Мысли неслись по кругу, внезапно потеряли непримиримую ясность позиций.
Я опустился на пол. Мне – человеку, который прошел через то, через что прошел я, было положено лежать.
Глава 12
Идущий навстречу человек теперь находился от меня на расстоянии около двух метров. Взгляда, длившегося всего четыре секунды, хватило, чтобы дать импланту наводку на мишень. Я задействовал автоматическое ведение огня. Когда наноид открыл рот, чтобы заговорить, я выстрелил.
Человек в бою не видит ничего из того, что происходит вокруг. Для него реально только происходящее рядом с ним: крики врагов и истекающие кровью друзья.
Внутри защитного комплекса, в который я был одет, скопился спертый воздух, который, как всегда, отдавал человеческим потом. Никакие фильтры не могли избавить снаряжение от этого запаха, и я знал, что терпеть его придется еще долго.
Я спешил вниз. Под землю, как можно глубже под землю. И возможно, впервые в жизни я почувствовал, что пребывал в ужасе. Рассудок не выдерживал, мне начали мерещиться странные фигуры. Я закусил губу.
Серьезное сопротивление наноидам было оказано лишь у одного из четырех шлюзов.
Чадно дымила пластмасса, в стенах зияли дыры, обрывки кабелей свисали от потолка, сотни фрагментов различных механических устройств усеивали пол, серебристые лужицы, растекались тонким слоем.
Авангард наноидов уже ворвался в главный терминал и почти зачистил его от немногочисленных людей. Я подумал, что этому нонксу людей пришел конец.
Мышцы дрожали, но голова работала ясно – рассудок сумел осмыслить происходящее, принял катастрофические изменения реальности, я уже не втягивал голову в плечи от периодически раздающихся взрывов.
– Назад! – закричал Керкан.
Я инстинктивно отпрянул, и вовремя – в ближайший от меня контейнер внезапно ударил разряд.
Вспышка холодного света на миг озарила помещение.
– Моя боеспособность серьезно ослаблена, – с неестественным спокойствием сказал я. – Я ощущаю обширные повреждения основных и вспомогательных имплантов. Сенсоры работают на тридцать восемь процентов от нормы.
Заметив движение дальше по тоннелю, я поспешил туда. Это был Керкан. Он лежал на спине, рядом с ним валялась половинка его боевого сканера. Он пытался сорвать с себя шлем. Когда я подошел поближе, то увидел, что забрало шлема стало матовым. От шлема поднимался вязкий белый дым, похожий на жидкость, более легкую, чем воздух.
Все обозримое пространство тонуло в плотной дымопылевой завесе, разрываемой вспышками.
Каждый вдох – полные легкие земли, или пепла, или золы. Я был уверен, что снаружи горели костры. Там поднимался дым погребальных костров.
Трое наноидов бежали к отсеку контроля, через который открывался доступ к седьмому корпусу.
Выстрел выбил из стены бетонную крошку. Кто-то в тени тоннеля резко дернулся, пытаясь увернуться, но тщетно – раздался отчетливый металлический лязг, и мне под ноги отлетел дымящийся предмет.
Кисть руки наноида.
Происходящее плохо укладывалось в голове, но размышлять было некогда.
Сознание, несмотря на поставленные противником помехи мгновенно проанализировало общую картину происходящего, доли секунд потребовались, чтобы понять – люди не продержатся и нескольких минут.
Наноиды действовали методично, не допуская ошибок, – они рассредоточились в помещениях, и вели избирательный огонь, целясь по показаниям сканеров. Выстрелы импульсного оружия пробивали стены.
Все закончилось в один миг. Наступила полная, оглушающая тишина. Вместе с ней пришло спокойствие. Я лежал на полу и наблюдал как на мои руки падают хлопья серого пепла.
Мне не хотелось об этом думать. Вообще ни о чем думать не хотелось. Я лег на пол, подложил руки под голову и закрыл глаза.
Я почувствовал, как наливаюсь жаром. Горела кожа, только не снаружи, изнутри. Сердце. Ощутил, как оно висело там, в глубине, за ребрами, как натянуты вены и артерии, готовые оторваться. Кончики пальцев покалывало, ныл затылок.
Я никогда не страдал склонностью человека к самоанализу. Особенно сейчас, после смертельных опасностей, которых мне удалось избежать лишь чудом.
Не нужно обладать интеллектом, чтобы попытаться восстановить картину происшедшего. Я действовал на автоматизме контрольного импланта. Времени на размышления не было. Только на действия. Я повернулся и пополз. Безжизненно, механически, безразлично ко всему. Человек растерялся. Но ненадолго. Человек пытался что-то сделать.
Я осторожно повел взглядом из стороны в сторону. От внутреннего напряжения словно раскалывалась голова, мышцы мелко дрожали, во рту все пересохло.
Успокоиться. Контролировать сознание. Это всего лишь иная форма наноконтактного зрения.
Я осторожно втянул в себя глоток воздуха, почувствовав, как воздух прошел по ноздрям и попал в горло, ощутил его, когда он коснулся легких. Кровь билась в горле и стучала в висках. Я приложил пальцы к запястью и ощутил, как пульсирует кровь.
С трудом, выплюнув изо рта скопившуюся слюну, отдающую неприятным металлическим привкусом, я попытался встать на ноги.
С третьей попытки мне, наконец, удалось достаточно устойчиво встать на четвереньки, и реально оценив свои возможности, я решил не рисковать, а передвигаться именно таким образом – медленно, но верно.
Меня нагнал новви и помог подняться.
Я двинулся к ближайшим распластавшимся по земле телам, изо всех сил молясь, чтобы не увидеть среди мертвых лиц того самого, с волевым подбородком и узким носом, обрамленного светлыми волосами. Подойдя к первому мертвецу, я с облегчением вздохнул. Это не Маду.
Неожиданно человек рядом дернулся, и захрипел. Он, судорожно хватая ртом воздух, пытался дотянуться руками себе за спину. Затем он упал. Я, словно загипнотизированный, не мог отвести взгляда от короткого ржавого куска металлической арматуры, торчащего из его спины. Тонкая струйка крови стекла по грязной резине.
Лицо у наноида было перепачкано кровью, из носа выдувались и лопались с плотным звуком пузыри. Я хотел спросить его, как он себя чувствует, но решил, что не надо. Плохо он себя чувствовал. Рука, кажется, была сломана.
Мне уже приходилось встречаться с такой конструкцией. Его мозг находится в контейнере, доступа в который нет. Единственная связь, которая существует между ним и внешним миром, – вот этот кабель, спускающийся вниз, подобно позвоночному столбу человека. Внутри этого кабеля находились провода толщиной с волос. Его мозг специально спроектирован таким образом, чтобы быть практически недоступным.
Наноид не собирался умирать. Он и не мог умереть, потому что никогда не был живым. Это была биотехнологическая машина, и понятие умирания не было в ней заложено. Он представлял собой высокотехнологичную куклу.
Видимо, в моем сознании все же существует некоторое сомнение в том, что наноиды всего лишь вымышленные личности.
Человек. Человечество. Оболочки людей могли расти, стареть и умирать. На смену им появлялись новые существа, и они стремились отыскать смысл в своем существовании.
– Уходим! Ему уже не поможешь! – рапатон, схватил меня и поволок к выходу.
