Я иду себе, гуляю.
...Александрович Серов...
ВЕЛАСКЕС. УТРО
В.Чернявскому
С мамой ты идешь в Севилье где-то,
но петух сквозь сон тебе горланит хрипло:
просыпайся и пиши портреты
всей семье Четвертого Филиппа.
Пляшут и поют твои собратья:
карлики, шуты, комедианты.
Ты кладешь по серой ткани платья
Маргарите розовые банты.
А в зрачки тебе пускает корни
цепкое безжалостное лето.
Что же ты, как скряга, пишешь в черном,
пьяный от несмешанного цвета?
Пьяному и море по колено,
пьяному границы все открыты...
Вот куплю билет, поеду в Вену
посмотреть инфанту Маргариту.
КРАСНЫЙ ШТРИХ ГОГЕНА
Повлажневшего воздуха свет —
синеватый, тугой, словно вена.
В этой желтой, и только, траве
вижу красные нити Гогена.
Это он свою ставит печать
на бурьяны, овраги и лозы,
научивший цвета различать.
Тонкий красный в глазу, как заноза...
На его красноватой траве
подгулявшие пляшут крестьяне
и такой занимается век,
от которого холодом тянет.
* * *
Красноногий привиделся аист
над сухою травой перелога,
и, с работы домой возвращаясь,
отчего-то я вспомнил Ван Гога.
По двору утром ездит железо,
я проснусь и пойду на работу.
Может быть, себе ухо отрезать?
Взять высокую желтую ноту.
ст. НОВОКУЗНЕЦКАЯ. ФРОЛОВ
Шатнется и лязгнет сквозной перегон
в подземных ходах под горами.
Шагнешь из вагона на терпкий перрон —
с прожилкой коричневой мрамор.
Подземная речка тебя понесет,
в мелькании джинсов и маек,
глаза ненароком подымешь на свод