В тени томагавка, или Русские в Новом Свете

Рэм напомнил хозяину о захвате шлюпа, шедшего из Европы в Порт-Ройал с товарами для профранцузских индейцев. Темноволосый Хук какое-то время просто стоял и рассеянно смотрел вдаль. Затем в его карих больших глазах блеснула решимость. Вытащив из ножен длинный нож, он повернулся к висевшей на мачте самодельной мишени. Короткий взмах правой руки, и острие клинка вонзилось в дюйме от центра нарисованного круга.

– Такому броску позавидовал бы и старший брат, – пробормотал капитан себе под нос.

Увидев, как к пловцу на всех парах мчится шлюпка, он проревел:

– Вздуем французов, парни!.. Огонь!

Снаряд из пушки правого борта, изрыгнувшей дым и пламя, приводнился в десятках ярдов от шлюпки, но она развернулась и резво понеслась вспять. Матросы громко захохотали, а Хук с улыбкой ткнул локтем в бок своему помощнику.

Индейский же пловец, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, быстро приближался к «Казаку». Он мощно работал руками, видно было, что это выносливый и сильный человек. Ещё немного, – и его пальцы коснулись правого борта. По сброшенной веревочной лестнице он легко взобрался на палубу. На вид ему было лет двадцать пять. Он был высок, строен, имел скуластое лицо с широким ртом, орлиным носом и блестящими черными глазами. Его длинные волосы были собраны высоко на макушке в хвост, а в скальповой пряди виднелось ястребиное перо, растрепанное и поникшее. С замшевых леггин, отороченных густой бахромой, и набедренной повязки на украшенные иглами дикобраза мокасины стекали струйки морской воды. Взгляд воина после короткого осмотра корабля остановился на капитане.

Хук, сузив глаза и поглаживая подбородок, также смотрел на индейца и над чем-то раздумывал. Под камзолом и жилетом 34-тилетнего моряка виднелась серая рубашка с кружевными манжетами и оборками. На голове его красовалась большая треугольная шляпа с серебряной кокардой и золотым кантом, на ногах были обтягивающие бриджи и высокие черные ботфорты.

– Скванто! – выкрикнул он затем.

Матрос-метис из племени наусетов, которого моряки окрестили именем знаменитого друга пилигримов, живо предстал перед хозяином.

– Узнай кто он, что он и почему сбежал с французского судна? – потребовал Хук.

Метис, неплохо разбиравшийся в языках индейцев Мэна, задал пловцу несколько вопросов.

– Китче Пишу абенак из племени негасегов, – объяснил он. – Его люди занимались сбором моллюсков на отмелях восточнее устья Кеннебека. Вчера, перед уходом к родным местам, негасеги решили поторговать с французами, чей корабль неподалеку бросил якорь. Вечером моряки подпоили Китче Пишу и силой затащили на шхуну. Негасег говорит, что среди похитителей был офицер из Порт-Ройала, которого малеситы называют Серебристым Лисом. На шхуне Китче Пишу передали знатному господину из Франции. Тот все и затеял, желая заиметь в своем поместье краснокожего слугу.

Хук задумчиво посмотрел на индейца.

– Значит, это абенак… Но я не слышал о негасегах. И абенаки, насколько мне известно, ушли в Канаду и союзничают с французами.

– Не совсем так, – пояснил Скванто. – Многие остались в Мэне. А пенобскоты, норриджевоки и пассамакоди, например, никуда и не думали уходить. Если хорошенько поискать, то там обнаружатся и пигвакеты, и аросагунтакуки, и амасеконти с рокамеками. Негасеги же это небольшое племя, частью норриджевоки, частью пенобскоты из клана нахаму.

Хук оживился, на его кареглазом, мужественном лице появилось выражение заинтересованности.

– Где обитают эти негасеги?

– Говорит, на притоках Себастикука.

Капитан хмыкнул, достал из нагрудного кармана камзола сложенный лист бумаги и, развернув, быстро пробежал по нему глазами.

– Участок на речке, впадающей в Медомак!.. Совсем рядом… А ну-ка, Cкванто, спроси у дикаря, есть ли в его лесах пушное зверье?

– Могу и сам заверить, сэр, что всякой дичи там полно и…

– Делай, что сказано!

Метис снова заговорил на мягком наречии. Индеец его выслушал, а потом живо устроил что-то вроде пантомимы, показывая повадки разных животных. Хук заметил, что его скальповая прядь была заплетена в две тонкие косички.

– Ну, что я говорил, сэр! – улыбнулся метис.

– Что ж, неплохо… Пушнина – это здорово, но… как быть с безопасностью?.. Стоддард!

– Да, сэр, – откликнулся корабельный плотник с обширной лысиной и густыми седыми бакенбардами.

– Слышал, тебе довелось пожить в разных пограничных селениях Мэна.

– Так и есть. Менял их, как француз носовые платки. Йорк, Каско, Эрроусик. Последнее мое жилище стояло у залива Мачиас до тех пор, пока его не спалили малеситы.

– Н-да-а, – протянул Хук, глядя на покрытые хвойным лесом далекие пустынные берега. – Эти индейские налеты… Но ведь их можно избежать, если… честно торговать с индейцами и не делать им зла.

– Не причинял я им зла, – сказал плотник, почесывая бакенбарды. – Ну, бывало, надувал в сделках с пушниной. Но это ж обычное дело.

– Э-э, куда тебя занесло! – протянул один из матросов. – Не стоило, старина, селиться возле охотничьих угодий французких дикарей. К востоку от Кеннебека дьявольски ненадежные места.

– Где в Мэне ты найдешь безопасное место? – Стоддард хмуро посмотрел на матроса. – Только в Сако да, может быть, Портсмуте… А в других районах индейцы по-прежнему наглы и опасны. Сегодня они жмут тебе руку, а завтра попытаются содрать скальп. Хитрости в них – уйма! Ты не видишь ни кончика пера, ни пятки мокасина, а они уж давно торчат в подлеске и держат тебя на мушке… Эх, и вспомнишь добрым словом губернатора Эндроса. Хоть и ходил он в папистах, но ведь сумел обезопасить границу – повсюду расставил военные гарнизоны. Ни уговоры, ни вознаграждения за скальпы и поимку пленников не могли заставить краснокожих взяться за оружие.

– Ну, Стоддард, – усмехнулся Хук, – это всего лишь разговоры о золотом прошлом. Помню я те времена. И тогда лилась кровь поселенцев, индейцы уводили пленников под носом у солдат. Да и не получится приставить военного к каждой пограничной лачуге. Как я и сказал, только честная торговля и миролюбие позволят поселенцу ужиться с краснокожим.

Поглаживая подбородок, он снова посмотрел на индейца.

– Как негасеги и другие племена относятся к торговому посту на притоке Медомака и к поселенцам, живущим возле него?

– Сэр, абенак говорит, что поселенцы не ингизы, их мало, и это хорошо. Плохо то, что в фактории закончились товары.

Хук понимающе улыбнулся.

– А что представляет из себя Кичу… Гичу… тьфу!..

– Рысь, сэр. Индейца зовут Рысь. Он сын военного сагамора негасегов.

Хук довольно хмыкнул и долго смотрел вслед удалявшейся французской шхуне.

– Какой сегодня день? – наконец проговорил он.

Ему подсказали дату.

– 20 июня 1709 года запомнят в семье старшего брата.

ГЛАВА 1

Темноволосый и поджарый юноша, устроившийся вместе с приятелями на сосновом бревне в Индейской бухте, перестал глазеть на ленивую разгрузку облупленной пинассы и все свое внимание переключил на приближающийся парусник. Когда он заявил, что судно бросит якорь именно здесь, в бухте, его оспорил лишь один единственный голос:

– Так уж и здесь!

Темноволосый со вздохом покосился на парнишку с рыжими вихрами и вздернутым, конопатым носом.

– Посуди сам, Билли, тут тихо и уютно. Да к тому же наша бухта достаточно глубока. Что еще нужно кораблю?

– А если он впервые попал в наши места? – не унимался рыжий.

– Посмотри, как… как бриг уверенно идет к берегу.