Седой жеребец
Исполнен сил мужских,
Я – жеребец, не мерин.
Пусть пыл мой поутих,
Сдаваться не намерен.
Назло седым годам
Устрою тарарам.
Изведал вкус утех
В живом калейдоскопе.
Припомнив сладкий грех,
Готов в лихом галопе
Тряхнуть я стариной…
На кукле надувной.
Важные вещи
С возрастом ясно, что книги нужны,
Или захватят сознанье квитанции.
Образы в ярких романах даны,
А не оплата работы подстанции.
Необходим долгожителям спорт,
Чтоб подавить настроенье диванное.
С ним интересней лечебный курорт,
Меньше зависимость телеэкранная.
Важен с годами становится брак:
Жизнь, подчинённая чёткой инструкции…
Каждый супруг, если он не тюфяк,
Осознаёт естество проституции.
Конец эпохи
Цвела эпоха наслаждений
Без ханжеских ограничений.
Менялись страстные подруги,
Не захватили в плен недуги.
Агаты глаз блестели ярко.
Куражилась судьба-бунтарка,
Капризы исполняя чётко.
Мешалась дерзко с пивом водка.
Промчались годы быстротечно —
И жизнь уже не столь сердечна.
Свернулся член хвостом арбуза,
Солидней попы в профиль пузо.
Памяти теплохода «Валерий Брюсов»
Видавший много теплоход
Давал немыслимый доход.
В нём цвёл отель почасовой,
Народ резвился разбитной.
Забиты были номера
С утра до позднего утра.
Признаюсь, посещал не раз
Вертеп я этот. Без прикрас,
Был полон страсти озорной.
Я куролесил, молодой,
Пел в караоке, танцевал,
Курил, изрядно выпивал
С подругами хмельных времён.
В альковных ласках утончён,
В глубь наслаждения нырял,
Эмоций поднимая шквал.
Нон-стоп работал ресторан.
Заядлый, опытный гурман,
Порой снимал я целый зал —
Партнёрш искусно ублажал.
Теперь очищена река —
Давно не стало бардака.
Пошёл трёхпалубный на лом.
Который год грущу о нём,
Свободных ветреных годах,
Блаженных, сладостных грехах.
Без дрожжей
Без дрожжей скучны забавы,
Без игры печален быт.
От солей хрустят суставы,
Но обычай не забыт.
Стол дубовый мы накроем
Разносолами, хмельным
И пойдём нетвёрдым строем
К развлеченьям половым.
Секс в униформе
Секс в униформе
Развратен, призывен,
В сладостном шторме
Порой агрессивен.