Точка возврата
– Вот это мне подходит! Как туда попасть?
– Ты б не расслаблялась, – опасливо посоветовал Чарли. – Видел я этого деда, он к нам в школу приходил как-то. Такой, блин, крокодил Данди!… Не уверен я, что под ванной он понимает то же самое, что мы.
– Сам-то ты что в ваннах понимаешь? – не дала себя сбить с толку Айрин. – Ты что, метросексуал?
– Мое дело предупредить, – обиделся Чарли и заткнулся, хотя, как мне показалось, губами шевелить продолжил.
– А я по-прежнему придерживаюсь мнения, что входить в контакт с общественностью преждевременно, – внес свою лепту Фирзаил. – История как нашего, так и любого другого мира изобилует прецедентами. Появление инакообразных – всегда большое потрясение для социума, который к тому же в данном случае не выглядит очень уж гостеприимным… я говорю исходя из знакомства с ограниченным кругом ваших сородичей, мне его хватило, чтобы понять, что под горячую руку вам лучше не попадаться. Так что я предпочел бы временно побыть нераспознанным, и уверен, что для нашего большого приятеля это тоже оптимальная стратегия.
– Не пытайся встать между женщиной и ванной, – предупредил его Мик. – Хотя в целом я с тобой согласен, и вот что… Мейсон, а не разделиться бы нам ненадолго?
Я уж и сам к этой идее пришел. Очень не хотелось бы, но, похоже, придется – потому что тут у нас две группы, желающие несовместимого. Если я возьму Айрин и Чарли, нас будет всего трое и, несмотря на некоторую экзотичность, практически не странных. Ну, не настолько, чтобы повергнуть случайного встречного в экзистенциальный шок. Случайная попутка не погнушается добросить нас до окрестностей Джипсумвилля – так или иначе любому, кто движется на юг, с шоссе деться некуда. Там я сдам этих пораженцев деду, попрошу его за ними присмотреть, а то и помочь организоваться, если придут идеи, а сам одолжу его пикап и вернусь за остальными. Сам за рулем, ни с кем не придется объясняться. Может быть, какой-нибудь одеждой для рыжего разживусь – вот папаша мой, например, габаритов схожих, должны у деда быть какие-то его охотничьи шмотки, благо здесь это традиционное семейное хобби. Куртка, штаны, перчатки, шляпа с полями… вот с ботинками сложнее будет – у него такая ступня, что я со своим двенадцатым размером ощущаю себя китайской фарфоровой балериной, к тому же пальцы скорее растопырены по образцу человекообразной обезьяны, нежели сдвинуты по-человечески. Шлепанцы на нем вроде вьетнамок – случись нужда быстро бегать, вряд ли в них он покажет чудеса скорости. Хотя, если то мерцание, что демонстрировал Хранитель Эл, и ему доступно, то большого значения это не имеет. Как бы все же научиться с ним общаться? А то он вроде и толковый парень, но без четких коммуникативных навыков этим не очень-то попользуешься.
– А ты что, домой не собираешься? – изумилась Айрин в адрес Мика. – Ты-то не здешний, чего ты здесь забыл?
– Как – чего? – Мик удивился ничуть не меньше. – А мир кто спасать будет? Мейсона одного поди оставь, он тут же под кустом спать пристроится.
Грубо. Но правда.
– Так поехали все вместе! Не очень-то мне верится, что мир так уж надо спасать, – Айрин покосилась на зловещую багровую луну и зябко поежилась, – Или что вы, два идиота, хоть чем-то можете ему помочь… но если уж все-таки спасать, то стоит начинать с тех краев, которые нужны хоть кому-то, а не с этой глухомани!
Так бы и прибил, честное слово. Почему-то каждый уверен, что больше всего миру нужны именно те края, где у него квартира в долгосрочной аренде. И никакого понимания ситуации – что опыта у нас нет, и вообще нет ничего, кроме наглости и эльфа, которого того гляди ветром снесет. И что очень необдуманно вылезать в самый центр мирового внимания с трюком «абракадабра, а теперь мы попробуем заштопать разрыв в ткани мироздания» без предварительно проведенных проб.
– Да ты вперед не забегай, – предложил я как мог доброжелательно. – Имей в виду, что никто еще никуда особо не едет. Доберемся до деда – уже хорошо, там и будете думать, что дальше, а я тем временем за остальными вернусь. При военном положении могут быть проблемы с дальними поездками, и особенно с пересечением границ, так что не стоит заранее губы раскатывать.
– Накаркаешь – прикончу! – ахнула Айрин испуганно. – Я вам покажу проблемы! Я тут застревать не собираюсь, помяните мое слово! В следующий раз… надеюсь, что не будет следующего раза, но если вдруг – чтоб не смел меня выбрасывать туда, где нельзя такси поймать и уехать от вас, долбоклюев!
Оставим без комментариев. Я ведь со своей стороны заинтересован в культурном и безболезненном расставании как бы даже не больше, чем она. В минувшей эпопее без нее было ну просто никак (мелькает даже предательская мысль, что оно бы и лучше, чтобы никак и впредь оставалось – так нет же, влезли в историю), но для продолжения банкета на своем поле скандальная и склонная к истерикам публика нужна меньше всего. Нам нужна будет прежде всего взвешенность в поступках, какой от королевы драмы ждать не приходится. Да и Чарли в своей полублаженной, полудепрессивной ипостаси вряд ли сойдет за подходящую компанию. Бросать их в глуши, конечно, не дело, а вот посадить на рейсовый автобус до мест обетованных – очень заманчивый вариант из серии «и нашим, и вашим». Даже билеты им, пожалуй, за свой счет куплю, чтобы и тут не растерялись и не пришлось повторно выручать эту скандалистку. И первый-то раз получился, скажем так, несколько неоднозначным… Со второго мироздание может вовсе в такой узел завязаться, что дешевле не начинать.
– Давайте тут и разойдемся, – предложил Мик. – Чтобы найтись было проще. Холмик за ориентир будет. Вон перелесок симпатичный, мы там присядем и подождем, пока Мейсон за нами вернется, а вы выходите на шоссе и топайте.
– А если машин не будет – сколько нам тут идти-то? – испугался Чарли. – Или если будут, но не в ту сторону? А если правда военные и спросят, чего мы тут ночами шаримся, что им отвечать-то? Еще посчитают за террористов или шпионов каких-нибудь! Может, надо до утра подождать, грибниками назовемся?
Предприимчивы и осторожны они, иностранные полицейские.
– Мы лишний раз высовываться не будем, если вдруг целая автоколонна – то в лес и уйдем. А вот если одиночная попутка, то тут нам форма даже на руку – сами прикинемся военными, скажем, что от своих отстали.
– И я тоже? – Айрин с сомнением покосилась на свой цивильный гардероб. Надо было и ее переодеть при возможности, но представляю, с каким пылом она бы заартачилась. Так и ходит во всем черном, словно очень мускулистая вампирша. – Солдат Джейн в самоволке? Сара Коннор? Эта, как ее – Старбакс? Мейсон, если скажешь «Лара Крофт», я тебе в глаз двину.
Ну, скажет тоже. Для Лары ей штаны на метр подрезать придется.
– Квенту пишет жизнь. Выбери, что тебе ближе – хоть гражданский специалист, хоть очередной перезапуск Терминатора, хоть приблудившаяся Покахонтас. Какая тебе вообще разница, кем называться? Мы не станем связываться ни с кем интеллектуальным настолько, чтобы заподозрить неправду.
Вряд ли это будет так уж трудно – от избытка мозгов люди в наше время в лесную глушь не забираются. А те, кто забрался или, напротив, так и не выбрался, да еще и по ночам катается – тех только ленивый не заболтает.
Мы произвели краткую рокировку рюкзаками. Я забрал тот, в котором ленты для пулемета, магазины к нему же и «бенелли» в боковом креплении. Мик со своим так и не расставался, а тот, что мы привезли из дома, набитый хранительскими питательными брикетами и их же здоровенными револьверами, перешел к рыжему. Осталось не нарваться ни на какие приключения до тех пор, пока мы снова не воссоединимся. Фон Хендман махнул рукой и направился в густой перелесок рядом с дорогой. Эльф понуро поволокся за ним, а рыжий верзила вдруг забуксовал, пытливо буравя меня недоумевающими багровыми лупетками. Типа, как это понимать, начальник? Наивный он, в отличие от скорбного многим неприятным опытом Фирзаила. Невдомек ему, как в мире, именуемом цивилизованным, реагируют на франкен-существ и тарзанов. Да и откуда ему, если сам он из тех удивительных краев, куда не летят самолеты и не едут поезда? Правда, однажды я его уже обнаружил в камере, откуда извлек, сам не зная зачем, но ничему его тот случай не научил. Как бы ему объяснять: дело, мол, вовсе не в том, что папочка тебя больше не любит?
– Слушай, Фирзаил, а ты на их языке не говоришь? – поинтересовался я с некоторым запозданием.
– На чьем? Их? – эльф сделал круглые глаза. – Нет, не говорю и вряд ли смогу. Он у них, как бы сказать, сильно другой, только отчасти фонетический.
– То есть, может быть, он у нас не совсем немой, а просто говорит иначе?
– Э… нет, пожалуй, если бы он хоть как-то пытался говорить, мы бы это заметили. Я не знаю, почему он молчит, но он именно молчит.
– А можно как-то довести до него мысль? Я видел, ты с каким-то там Магом играл в переглядки и вроде бы даже данными обменивался.
– Это Маг со мной обменивался. Их нативная способность.
– Как бы то ни было, надо до него донести, что он должен с вами сидеть и ждать, потому что если он вырвется и вприпрыжку за нами понесется, это может оказаться совсем некстати.
Эльф насупился, и ослиные уши его, вынырнувшие из-под миковой кепки, зашелестели в явном знаменовании неудовольствия.
– И эту чрезвычайно важную обязанность надо возложить именно на меня, не так ли? Мало того, что я пошел в ваш мир, а не в свой собственный, хотя там непочатый край дел, и готов помогать в том, в чем вы сами никогда не преуспеете… Теперь вы еще хотите, чтобы именно я работал для вас переводчиком, а то еще и нянькой для каждого вашего питомца с ограниченными способностями?
Если так смотреть, то он прав. Но если смотреть иначе…
– В свой мир ты не сунулся, потому что там восставший плебс таких, как ты, на воротах вешает, – не растерялся Мик. – А с нами пошел, сам же признался, потому, что сгоряча полез в друзья. Вот и получай все, что друзьям причитается. Тоже мне, страдалец. Да я сам бы этого паренька уговорил, но у меня все к рукоприкладству сводится, а если он мне даст сдачи – тебе же придется меня и с елки снимать, и бульоном отпаивать.
– Кыш! – не очень уверенно предложил рыжему Чарли и сделал неуверенный жест рукой, словно бы отгоняя надоедливую муху. – Фу! Пошел! Место!
– Отстань от него! – внезапно взвилась Айрин. – Что ж вы творите-то? Один безобидный дурачок и вокруг него – толпа злобных идиотов! Иди, иди с ними, вернемся мы за тобой!
Не иначе как материнский инстинкт прорезался.
В конечном счете до рыжего, кажется, дошел смысл послания. Напоследок огорчив меня жалобным взглядом, он развернулся и поволокся за Миком. Даже сильно сгорбился, словно от обиды, но при его габаритах выглядеть подавленно никому бы не удалось. Уффф. Все хорошо, что хорошо кончается, но я в уме уже расчитывал на него как на полноценную боевую единицу, и как бы не пришлось эти планы пересмотреть. Если не найдем способа быстро доносить друг до друга свои мысли и передавать команды – от него в бою будут одни проблемы, хоть бы он и был в четыре раза прочнее и сильнее любого человека. Надо будет хотя бы базовым жестам его как-то научить – «стой», «иди за мной», «залечь», «врежь-ка вон тому гаду своей большой дубиной». И впрямь дубиной, очень уж боязно давать огнестрел тому, кому и «прекратить огонь» не скомандуешь.
– Мик, ты обещал ему имя придумать! – крикнул я вдогонку уходящим в лесок.
– Я помню, – откликнулся фон и исчез за деревьями.
Вот и хорошо, что помнит. Я оглядел оставшихся. Выглядели они так себе. Лучше бы вожделенная попутка объявилась побыстрее, а то пойдут стертые ноги, нытье, жалобы, а там и до конфликтов недалеко.
– На самый всякий случай – наша базовая легенда, предназначенная исключительно для гражданских. Звучит так: «это секретная информация». Повторите.
– Это секретная информация, – с обреченным вздохом повторила Айрин.
– Это секретная информация! – Чарли завернул с куда большим энтузиазмом, выделив «секретную» и даже чуть ли не каблуками прищелкнул.
– Если все же не отвертимся от военных, предоставьте разговаривать мне. Если вдруг выйдет так, что нас разделят, главное не раскисайте. Мы ни в чем не виноваты. По крайней мере они не знают, в чем мы могли провиниться, и если сами не расскажем – узнать наши секреты им неоткуда. Претензии к нам могут быть только двух видов – почему вооружены автоматическим оружием и, возможно, почему нарушаем комендантский час, если вдруг его успели ввести. Ну, виноваты, да. Пускай сдают по инстанциям. Проводить дознания военные не уполномочены. Даже если мы им не понравимся, сами они с нами поделать ничего не решатся. Должны будут запросить командование, связаться с гражданскими службами, если только кому-то вообще есть до нас дело. Разберемся, все-таки тут Канада, а не бельгийское Конго.
– А если пытать будут? – голос Чарли дрогнул.
Хосспади. Откуда и берутся такие фантазии? Начитался про Абу Грейп или поднять планку аж до эксперимента Милгрэма?
– Не будут. Не умеют. Людей, которые умеют пытать, не так много, чтобы они в каждой жопе мира груши околачивали. В самом худшем случае, если тут все хуже некуда, сплошное военное положение, запрут до выяснения. Виза здесь не нужна, документы предъявить нет проблем. Винтовки, если что, вам дал я, вы даже и не знаете, что они из запрещенного списка. С тобой все быстро выяснится, у тебя значок совершенно настоящий, дающий плюс сто к доверию.
– А у меня нет значка! Только права, – Айрин выгребла что-то из карманов и панически принялась в этом чем-то копаться, силясь опознать в темноте. – И еще куча карточек, которые не факт что работают. Со мной что будет?
– У тебя сиськи, это куда посильнее значка. Тьфу на вас! Нас еще и не поймали. Да и на меня тьфу – еще даже не ловят! Я расписываю самые крайние из возможных осложнений, которые могут родиться только от союза отчаянного тупления с кошмарным невезением.
Чарли опасливо сморщился. Вот уж прорезалась фантазия – в мешок не спрячешь.
– А что делать, если нас схватят и без разговоров расстреливать соберутся?
Айрин от таких перспектив тоже содрогнулась, словно пришел февраль и задул ей злобным муссоном в примечательное декольте.
– Да что ж вы такое читаете-то на ночь? Меня за всю жизнь расстрелять пытались всего дважды, причем оба раза настолько за дело, что даже обижаться неловко. Все с нами нормально будет. Мы пойдем по краешку дороги, машину увидим и услышим задолго до того, как из нее нас заметят. Если не понравится – в кусты. Если понравится – ловим. Вежливо ловим, без стрельбы. И вот еще что, если в машине будут разговоры – а куда без них, на ночной-то дороге всегда разбирает – будьте исключительно аккуратны, ладно? Помните легенду. Кстати, Айрин, ты говоришь по-французски?
– Теоретически. Могу запинаться, языковая практика более чем скромная.
– Все лучше, чем ничего. Чарли, тебя боюсь даже спрашивать, что ты помнишь из школьного курса.
– Un, Deux, Trois, – Чарли закатил глаза. – Рetit pain avec du fromage… Papa rentre du travail sept heures et demie.
Говорили же в школе, что иногда неожиданно пригождаются самые странные знания, а мы не верили.
– Понятненько. Это я на всякий случай, тут не Квебек, где англоговорящих откровенно гнобят. Учтите, по легенде мы французского не понимаем. Будет преимущество, если вдруг нас захотят удивить.
– Ты ж обещал, что все нормально будет!
– Конечно, будет. Особенно если не расслабляться. Ну, чего, готовы идти? Может, есть вопросы?
– Да, – Чарли глубоко вздохнул и настороженно покосился в сторону Айрин. – Мейсон, что такое «метросексуал»?
Гляньте-ка, а его задело.
– Человек, который дрочит в подземке.
– Quelle horreur! – ахнул Чарли и первым двинулся на дорогу.
2
Я уже начал подозревать, что нам сегодня не повезет, когда наконец далеко за спиной послышался рокот двигателя. Шли мы к тому времени битый час, и с учетом того, что шагать приходилось по ровному асфальту – довольно шустро, успели отмахать мили четыре. Чарли давно начал брюзжать и завидовать оставшимся, которые сидят себе на задницах ровно, пока он тут бьет ноги; Айрин завела нудную лекцию о пользе пития (увы, безалкогольного), да и мои ботинки начали напоминать о недостающей половине размера. Да, большие расстояния умиляют и внушают восторг, но попадание на подобные просторы без должной подготовки чревато многочисленными мелкими неприятностями.
Заслышав треск, я остановил группу и не без удовольствия растянулся на шоссе. Грязнее уже не стану, а приложить к полотну ухо до сих пор довольно эффективно. Ну вот, рокот мерный, вибрация далекая, слабая и плавная. Машина одна, было бы больше – гудело бы на разные тона, накладываясь друг на друга.
– Поспать прилег? – немедленно полезла в бутылку Айрин. – Подушку принести?
– Едет транспорт, – пояснил я сдержанно, ибо переругиваться с ней никаких сил не напасешься, а ведь еще неизвестно, что ждет впереди. – Предпочтительная модель поведения – доброжелательное достоинство. Помним легенду, брататься не бросаемся, придерживаем фантастические истории для мемуаров.
– А если это деревенские хамы какие-нибудь?
– Смирись уже, столичная штучка. Хамы тоже люди.
– Тебе-то, может, все люди и братья, а вот попробовал бы оказаться эмансипированной азиатской женщиной в окружении деревенского быдла! – Айрин передернулась. Где она, интересно, набралась такого опыта? – Они почему-то считают, что все азиатки – японки, а все японки – порноактрисы. Может, для вас, мужланов, это и комплимент, а меня подобное отношение оскорбляет.
– Можешь назвать подряд три явления, которые тебя НЕ оскорбляют?
Айрин задумалась, а я нехотя собрал себя в кучу и поднялся на намятые ноги. Как я и подозревал, ее проблема не в том, что мир к ней жесток или как-то несправедлив, а только и исключительно в отношении. Небось кинь к ее ногам небо в алмазах и луну с вкраплениями чеддера – и то оскорбится. Посчитает, что то ли дешево покупают, то ли держат за феечку, неспособную содрать эту луну самостоятельно. Женщины, блин.
Машина появилась в поле зрения – сперва свет фар, потом обрисовался и силуэт. Без орудия на крыше, что не может не радовать. Громоздкая такая кабина. Ну да, тут такие края, что приплюснутые мазератти без надобности – местные ездят исключительно на пикапах либо внедорожниках. Я сделал пару шагов навстречу, отгородив своих спутников – чисто на всякий пожарный, вдруг они и посторонних людей начнут раздражать – и приветственно помахал обеими руками, демонстративно держа их подальше от висящего на груди пулемета. Еще бы решить, что делать, если они не захотят останавливаться, а предпочтут подло, но мирно меня объехать? Мик бы остановил машину любым из пяти способов на выбор – правда, выбор так себе, все варианты как один включают его неподъемный башмак и тупые травмы у водителя. Я же не настолько крут, чтобы штурмовать подобные металлические чудища с одним лишь залихвастским «кия!», а стрелять в незнакомых людей – самый что ни на есть моветон.
Но ничего, пронесло. Ночные ездоки повели себя в высшей степени отзывчиво, тут же скинули скорость и остановились, не докатив до меня какую-то пару ярдов. Могучая морда фордовского пикапа в слабом обратном отблеске фар дружелюбно оскалилась решеткой радиатора. Из кабины в обе стороны высунулись две физиономии настолько близкие по духу, что я чуть не прослезился – широченные бородатые ряхи в одинаковых бейсболках. Тот, что за рулем, лет сорока, просто упитанный, как кабанчик у заботливого хозяина, штурман же очевидно старше, с длинной седой бородищей, и уже откровенно жирный, словно подсел на те коварные хранительские сухпаи. Обожаю толстых – они обычно добрые, ибо ни бегать, ни драться, ни даже толком укрыться от пуль не способны. А вон в кузове за кабиной еще двое появились – тоже не так чтоб пушинки. Это, наверно, их младшенькие. Кабина, как я погляжу, двухдверная, с одним посадочным рядом, так что молодежь по всем правилам субординации едет на задворках.
– Добрый вечер, джентльмены! – всегда полезно быть вежливым. Даже если в итоге это окажется неуместным, по крайней мере сам себя сможешь поздравить с тем, что не утратил достоинства так уж с разбегу. Будут меня еще упрекать в том, что я неспособен начинать разговор иначе как со «Слышь, козлина!». – Не подбросите ли нас в сторону Джипсумвилля? Мы тут слегка отбились от своих.
Толстяки из кабины переглянулись.
– Военные, что ли? – уточнил старший участливо. В этих краях еще не забыта традиция, согласно которой разговоры ведет наиболее заслуженный. Это вам не интернет-форум, где авторитет тот, кто всех перекапсит.
– С нами гражданский специалист, – ответствовал я ему в тон в той же доверительно-сочувственной манере. Вроде как и не соврал, ибо на вопрос формально не ответил, и пусть кинет в меня камень тот, кто не считает Айрин гражданским специалистом. Она очень, очень специальная девушка.
– О как, – солидно покивал бородач, и водитель его тоже затряс головой, демонстрируя полное понимание вопроса. Не понимаю я Айрин – ну как можно не любить эту публику? Душа нараспашку, вместо мозгов смесь условных рефлексов и телевизионной пропаганды, попросишь попить – непроизвольно ключи от ранчо отдадут. И верят же, всему верят! – В Джипсумвилль, говорите? Мы-то сами в Виннипег, там вроде ваши стоят, верно же?
Айрин за спиной что-то пискнула, но от нее я отмахнулся. Добраться из Джипсумвилля в Виннипег вовсе не штука и чуть позже, без помощи этих обаятельных мордачей, а влетать с ходу в расположение этих неведомых «наших» мне что-то не улыбается. С них станется спросить, кто таков, и не удовлетвориться уклончивым «свой я, свой».
– Там другие части, а у нас конкретное задание в Джипсумвилле.
Опять переглянулись и перекивнулись.
– Залезайте в кузов, – велел старший. – Крюк небольшой, пять минут. Доставим в лучшем виде.
– Премного вам обязаны. Эй, команда! В кузов марш!
Команда протрусила мимо меня. Один из младшеньких, что обретались в кузове, метнулся к заднему борту и откинул его для удобства погрузки. Старший же, разглядев проскочившую мимо кабины Айрин, вдруг цапнул меня за плечо мясистой лапищей в перчатке с обрезанными пальцами, подтянул к себе и просипел, выпучив изумленные глазки и деликатно подавив голос:
– Слышь, командир… это чо у тебя, шпионка?
Кажется, Айрин его таки расслышала, оглянулась на меня панически. Ну да, странный вопрос, но нельзя же так психовать из-за каждой бесхитростной глупости. Иначе ни одного фильма не посмотришь без смирительной рубашки.
– Чегой-то она шпионка? – переспросил я, поддав слегонца недоуменного возмущения. – Откуда берутся такие мысли?
– Дык же она же… – седобородый параноик, мгновение помявшись, потянул пальцами в стороны уголки глаз.
– И чего? Думаешь, они все враги?
Повисла тягостная пауза, и я с неудовольствием отметил, что Айрин ее держит хуже всех – начинает неуклюже пошевеливать лопатками, видимо пытаясь вытянуть винтовку, которую на марше задвинула за спину. Чарли, полезший было в кузов, застыл в неудобной позе – наполовину уже втянувшись, а наполовину еще болтаясь. Такое у него жизненное кредо, если вдуматься.
– Все не все, а вдруг?… – все так же туманно выразился бородач, виновато разводя руками. – Уточнить-то надо, а то мало ли.
– Это, – я на всякий случай повысил голос, чтобы Айрин прекратила свои экспромты. – Никакая не шпионка.
Поскольку большого доверия на лице бородача не читалось, пришлось поправиться.
– Ну, вернее, она действительно в некотором роде… но она наша шпионка. Дошло?
Доходило некоторое время, Айрин успела холодным потом облиться – даже в темноте это было заметно. Потом обширная ряшка старшего прояснилась, и он с виноватым видом исполнил фейспалм, даже гул пошел, словно в Колокол Независимости стукнули.
– Дошло, командир! – и, повысив голос, для Айрин. – Эй, барышня, не серчай! Времена такие, нервные, а так-то мы тебе очень признательны! Спасибо, это самое!
– Да я с удовольствием, – растерянно отозвалась та и, уцепившись за дружескую руку обитателя кузова, живенько туда вспорхнула. Я похлопал бдительного бородача по плечу, мол, без обид, так держать, и последним заскочил в кузов. Никаких удобств, но мы без претензий, посидим и на бортах, а всю середину занимала бесформенная груда ни пойми чего под облезлым брезентом.
– За что мне спасибо-то? – напряженным шепотом вопросила Айрин, вцепившись в мое многострадальное плечо словно клещами.
– За твою работу, – ответил я в тех же интонациях и аккуратно присел на борт.
– За какую еще работу?
– Японской порноактрисой, как и заказывала.
Айрин тихо взвыла и спрятала лицо в ладонях. Забавная она, когда не бесит.
Пикап дернулся с места и ровненько пошел дальше по дороге. Эх, знать бы, что они такие покладистые окажутся, можно было бы и тех троих не терять по дороге. Их бы тоже за наших шпионов выдали. Машина большая, кузов восьмифутовый, грузоподъемности еще и не на такую толпу хватит. Правда, штука посередине немного смущает, такое впечатление, что это куча чего-то нехорошего, очень сыпучая. Дело в целом отнюдь не преступное, но вряд ли в Виннипеге такая уж нужда в чужих отходах.