Тесей

Богиня направила поднятую для удара руку героя так, что он, сам того не осознавая, с силой мечом серповидным ударил по шее и в мгновение ока отсек пока еще прекрасную голову смертной Горгоны. Очень бессмертному богу легко в мужа силу иль смелость вдохнуть, даже когда б и великое их разделяло пространство.

Из шеи Медусы бурно хлынула кровь, и тело ее развалилась надвое. Сфено и Эвриала с душераздирающими криками бросились на Персея, чтобы разорвать его на части острыми медными когтями, но между ними оказались крылатый конь и огромный ребенок с мечом золотым в обоих руках, вывалившиеся из тела Медусы.

Поэт и рапсод Гесиод поет, что после того, как Медузу-Горгону могучий Персей обезглавил, крылатый конь появился Пегас (бурное течение) из нее и Хрисаор (золотой меч) великий. Имя Пегас – оттого, что рожден у крайних ключей Океана. Землю, кормилицу стад, покинул Пегас и вознесся к вечным богам. Обитает теперь он в палатах у Зевса.

Пегаса называли и Быстрокрыльцем, и Исчадьем Медусы и Посейдона. Однажды Геликон так услаждался пением Муз и танцами Харит, что всем стало казаться, будто он непрестанно растет вверх и вырос бы до неба, но по приказу Посейдона (или по просьбе Музы Эвтерпы) Пегас ударил копытом в его вершину и остановил дальнейший рост. С тех пор на горе Геликон забил не иссякающий источник Гиппокрена (Ключ коня), из которого поэты и поныне черпают вдохновенье, как дивную влагу, и люди говорят, что они «оседлали Пегаса». Пегас помогал не только поэтам, но и героям, особенно много он помог своему брату – сыну Посейдона и Эвриномы Беллерофонту. Верхом на Пегасе Беллерофонт убил чудовищную Химеру, а когда герой стал дерзко рваться к небесам, Быстрокрылец сбросил на землю зарвавшегося героя. После убийства Гераклом орла Эфона, пожиравшего печень титана – бунтаря Прометея, Пегас доставлял по воздушной дороге на Олимп из кузницы на Сицилийской Этне перуны и молнии – страшное оружие Зевса.

Хрисаор знаменит тем, что родил трехголового Гериона, соединившись в любви с Океанидой Каллироей. Гериона того умертвила Гераклова сила возле ленивых коров на омытой водой Эрифее. Некоторые, однако, уверяют, что родителем чудовищного трехголового великана Гериона был не Хрисаор, рожденный с мечом золотым, а сам Посейдон, который любил и с невестками сочетаться, ведь только от него Каллироя могла родить такого великана, как Герион.

Появление Пегаса и Хрисаора дало возможность Персею схватить отрубленную голову смертной сестры и, засунув ее в заплечный мешок, взятый у Грай, взмыть в облака на легких крылатых подошвах, одолженных у стигийских нимф.

Некоторые говорят, что перед тем, как Персей Медусу убил, она уже была безобразным чудовищем. Но это означало бы, что Мойра не выполнила выбор Медусы быть смертной, но красивой. Кроме того, если бы перед смертью у Медусы вместо волос были змеи, а из рта торчали клыки, то как Персей взял бы ее отрубленную голову, чтобы положить в заплечный мешок?

Юный герой, конечно, не удержался и взглянул на отрубленную голову Медусы. Смертная голова девы еще не умерла и не превратилась, возродившись, в бессмертную чудовищную голову. Лицо ее еще не покрылось пластинками чешуи, изо рта не выросли клыки и вместо волос еще не зашевелились ядовитые змеи. Все это будет после того, как Афина поместит ставшую после смерти бессмертной голову Медусы на эгиду отцовскую. Пока же отрубленная голова, медленно умирала и была и ужасна, и прекрасна. Взгляды Персея и умирающей головы встретились, он почувствовал сильный удар от этого взгляда, ему показалось, что сердце его разорвалось от страха, и он приготовился окаменеть. В этом взгляде был и нестерпимый ужас, и такое же непереносимое блаженство. Он не мог оторвать своих глаз от глаз Медусы, но она вдруг сама как-то иначе на него посмотрела.

Персею показалось, что жгучая ненависть в потухающих глазах девы превратилась в признательность за то, что он сделал. С этим не понятным чувством благодарности глаза смертной Медусы, выбравшей красоту, а не вечность, закрылись. Она умерла, чтобы ее голова, возродившись, стала чудовищно безобразной, но бессмертной и по-прежнему смертельно опасной для всех, кто взглянет в ее глаза.

29. Кровь и предсмертный крик Медусы Горгоны

Персей на всю оставшуюся жизнь запомнил взгляд умиравшей головы Медусы и ее предсмертный крик. В потухающем взоре смертной Горгоны горела дикая исступленная ненависть ко всему свету, и стыдливая благодарность к тому, кто лишил ее жизни. В ее гортанном крике перед тем, как ужасные глаза ее закрылись, звучала и неистребимая жажда вечной жизни, и неистовое желание как можно скорей умереть.

Умирая, как поет сладкоголосая форминга лирика Пиндара, Медуса долго и ужасно стонала. Бессмертные сестры Медусы Сфено и Эвриала тоже издавали стоны, глядя, как умирает их любимая сестра, ставшая ради красоты смерти причастной. Эти жуткие стоны, изливавшиеся из девичьих уст Медусы и змеиных уст ее страшных сестер надолго остались в памяти Афины, они возбуждали ее, приводя в творческое состояние экстаза, необходимое для изобретений и открытий.

Богиня-изобретательница, чтобы навсегда запечатлеть эти стоны, выплела умение и выстроила флейту из оленьей кости двойной, разноголосую снасть. В этой кости Афина – мастерица наконечником своего копья пробуравила несколько дырочек, чтобы она звучала по все своей длине. Звук был так хорош, что Афина, сама вдоволь наигравшись, решила продемонстрировать свое изобретение блаженным богам, царящим в небе широком, но они, глядя на Афину, воздвигли неистовый хохот. Звук флейты был очень хорош, но дутье сильно искажало ее божественные щеки, и мудрая Афина поняла, что осмеяна родственниками по заслугам и выкинула флейту с такими словами:

– Эта игра не по мне, – сказала Афина сама себе, – прощай, моя дудка!

Согласно Овидию, Юпитера дщерь, эгидой скрыв целомудренный лик, превратила волосы Горгон в змей. Чтоб грех не остался без кары, в гидр ужасных она волоса обратила Горгоны. Ныне, чтоб ужасом тем устрашать врагов оробевших, ею же созданных змей на груди своей носит богиня справедливой войны.

Аполлодор говорит, что, став искусным врачевателем и накопив в этом занятии большой опыт, Асклепий не только спасал от смерти, но и воскрешал уже умерших. Он получил от богини Афины кровь, вытекшую из жил Медусы – Горгоны, и использовал ту кровь, которая вытекла из левой части тела, людям на погибель, ту же кровь, которая вытекла из правой части, для спасения людей: этой же кровью он воскрешал мертвых.

30. Борей избавляет Персея от преследования Горгон

Могучая Сфено и Прыгунья Эвриала оставили крылатого белого коня и большого ребенка с мечом золотым, вывалившиеся из обезглавленной Медусы и с горестным ревом погнались за Персеем на своих прежде бело-золотистых, а теперь серых кожистых крыльях.

Гесиод поет, как за Персеем следом лететь порывались Горгоны – суровы они, несказанно ужасны, – силясь настигнуть его и ходьбой своей попирая бледную сталь, а медный щит оглашался великим гуденьем звонко и резко. Долу же с их поясов нависали змеи, округло вздымавшие главы, по двое у каждой. Жалом они поводили и лязгали гневно зубами, дико взирая, а сверху на грозных Горгоновых главах страх великий витал.

Тогда мудрая Афина-Паллада, по-прежнему не оставлявшая без внимания своего смертного брата потому, что ей нужна была голова Медусы-Горгоны, призвала на помощь Персею ветры, спящие в глубокой пещере на скалистом острове посреди моря, такими словами:

– Анемы! Хватит, лентяи, вам спать, а ну просыпайтесь! Ну-ка, давайте живо небо с землёю смешайте и невиданные поднимите на море влаги громады!

Яростно ветры восприняли приказ Афины-Паллады и со страшным шумом из своей пещеры помчались, темные гоня облака пред собою и дуя неистово. От бури, свистящей, визжащей, воющей и ревущей, как лютый зверь, быстро вздыбились пеной покрытые буруны на волнах, похожих на зыбкие горы.

Однако бессмертные Горгоны противились долго ветрам, ведь с раннего детства они на золотистых крыльях, носились над пенистыми волнами наперегонки с порывистыми морскими ветрами. Тогда Афина обратилась к самому мощному из Анемов – северному ветру Борею:

– Бородатый Борей, к тебе обращается Афина-Паллада по поручению великого Зевса, безраздельно царящего во всех трех мирах! Тебя, движущего толщи воздушные мира леденящим своим дуновеньем, призываю показать на крыльях летящим над волнами Горгонам кто в небе над морем хозяин! Мощной рукой закрути пространно нависшие тучи, чтоб треск громовой раздался повсюду, и дожди, дотоль запертые, чтоб бурно излились. В воду бессмертных Горгон зашвырни, чтоб у них кожистые крылья не только намокли, но потом льдом покрылись, и чтоб долго лететь они не смогли.

Борей, бурно разметав заросшие инеем космы, со злобным пронзительным воем быстро раскинул мощные крылья свои, и их холодящие взмахи землю и воду овеяли всю. Взбушевалось пространное море, начало покрываться все более и более высокими, пенными волнами. Мощные порывы могучего северного ветра Борея не позволили чудовищным сестрам насладиться местью законной.

– Силу мою вы изведать хотите, Горгоны?!

Грозно так крикнул, тряся покрытой льдом бородой, Борей двум неистово вопящим Горгонам.

– Сила под стать мне. Я вас буду вертеть как кручу большие узловатые дубы. Мир весь земной с воздухом и водой сейчас я смешаю! Вот я вас! Не скоро летать опять сможете! Запомните надолго Борея!

Так кричал могучий Борей, раскинув свои мощные крылья, и их леденящие взмахи землю овеяли всю. Яростно взбушевалось пространное море, и Горгоны, закружившись в бешеных вихрях, со злобным визгом упали в высокие волны, покрытые ледяной крошкой и пеной.

Когда же мрачные сестры с оттаявшими крыльями смогли подняться над успокоившейся водой, Персея было уже не различить в бескрайней дали. Новые моря и новые земли он зрел с высоты под собою, белых облаков касался взмахами крыльев резвых плесниц.

31. Разные взгляды на убийство Персеем Медусы-Горгоны

Писатель и географ Павсаний рассказывает, что недалеко от площади Аргоса, насыпан земляной холм; в нем, говорят, лежит голова Медусы, называемой Горгоной. Оставляя в стороне всякие сказки, вот что можно рассказать о ней: она была дочерью Форка и по смерти своего отца царствовала над народом, жившим вокруг озера Тритониды, ходила с ними на охоту и водила своих ливийцев на войну. И вот, выступив однажды со своим войском против сил Персея, – за Персеем последовали из Пелопоннеса отборные воины – она ночью была изменнически убита, а Персей, пораженный ее красотой, которую она сохранила, будучи даже мертвой, отрубил ей голову и привез ее для показа эллинам.

Со временем и благодаря поэтическому таланту таких писателей, как Гомер и Гесиод, прекрасноволосую деву Медусу стали считать чудовищной Горгоной.

Согласно Гомеру, Горгона – это страшилище с ужасающим взором, голова которой находится на эгиде всесильного Зевса.

У Гесиода упоминаются три сестры Горгоны, дочери Форкиса и Кето: бессмертные две сестры – Сфено, в изящный пеплос одетая и Эвриала в пеплосе из шафрана и третья смертная Медуза, знакомая с горем. Сопрягся с Медузою той Черновласый на многотравном лугу, средь весенних цветов благовонных, а потом ее могучий Персей обезглавил.

Но у карфагенского писателя Прокла, сына Эвкрата, есть другой рассказ, и он считает его самым вероятным: В Ливийской пустыне одна из проживающих там диких нравом женщин, заблудившись, пришла к озеру Тритониде и делала много зла местным жителям до тех пор, пока Персей не убил ее. А то, что будто бы Афина помогала Персею в этом подвиге, это говорят потому, что люди, живущие вокруг озера Тритониды, посвящены Афине.

Почти тоже самое сообщает Диодор Сицилийский. В Ливии было большое число рас женщин, воинственных и чрезвычайно восхитительных своею мужественной отвагой; например, традиция говорит об отличающихся особенной доблестью расе горгон, в отношении которых, как сообщается, Персей пошел войной. Так как Персей был сыном Зевса, самым могущественным греком своего времени, который совершил поход против этих женщин, то это был величайший Труд, который можно принять за доказательство, как превосходства, так и мощи упомянутых женщин.

Палефат же и вовсе историю о дочерях Форкиса называет смехотворной потому, что невероятно, чтобы живой человек, увидев голову мертвого, окаменел. Что это за сила у мертвеца? Произошло же, по его мнению, что-то в таком роде: Некий Форкис изготовляет золотую статую Афины, названную Горгоной, и умирает. Его дочери Сфено, Евриала и Медуза не захотели ни за кого выходить замуж, а поделили имущество, и каждая царствовала на одном острове. Горгону же они решили не посвящать в храм и не делить на части, но по очереди держали ее у себя в качестве сокровища. У Форкиса был друг благородный и достойный человек по имени Глаз, и сестры доверяли ему. Персей же, бежав из Аргоса, стал пиратствовать, рыская по морям с небольшой свитой. Персей захватывает корабль Глаза, плывущий от одной девушки к другой. Тот сообщает Персею о Горгоне, и называет количество пошедшего на нее золота. Персей плывет к Форкидам и говорит, что он держит у себя Глаза и не отдаст им его, если они не укажут, где находится Горгона. Вдобавок он еще угрожает убить их, если откажутся отвечать. И вот Медуза сказала, что не покажет местонахождение Горгоны, а Сфено и Евриала показали. Тогда Медузу Персей убивает, а оставшимся отдает Глаза. Получив Горгону, он разрубил ее на части. Снарядив триеру, он погрузил на нее голову Горгоны, и корабль назвал «Горгона». На этом корабле он объезжал острова и требовал у местных жителей деньги, а если кто не давал, тех убивал. Когда он стал требовать деньги и у жителей Серифа, то они попросили у него несколько дней сроку, чтобы собрать деньги. Они свезли на агору камни ростом с людей, а сами покинули остров. Когда Персей явился на агору, он не нашел там никого, только камни в человеческий рост. Потом Персей стал говорить: "Смотрите, как бы с вами не произошло то же, что с серифянами: ведь они превратились в камни, взглянув на Горгону".

По истолкованию Гераклита – аллегориста, Медуса была очень красивой гетерой, так что взглянувший на нее был сражен ее красотой и как бы превращался в камень. Ведь и мы говорим: «Взглянув на нее, он словно, каменел». Когда же явился Персей, она сама в него влюбилась, прогуляла с ним все свое состояние, да и молодость из-за него погубила. Погубив свою молодость и состояние, она, состарившись, стала похожа на дряхлую лошадь. Ведь цветущая молодость всему голова, и ее вместе с состоянием и отнял Персей.

32. Змеи Ливии [138]

Подвигом гордый Персей несся по небу один, унося в заплечном серебряном мешке с золотыми кистями дивную ношу – голову с ужасными глазами и с волосами, начавшими превращаться в змей. Ласковый воздух под нежным дыханьем Зефира резвыми крыльями уже привычно, подобно Гермесу, резал герой.

Когда в Ливии знойной как раз над пустыней парил победитель, капли крови в тот миг из головы у Горгоны сквозь швы между серебряными листами мешка просочились. Восприняла их Гея-земля и змей зачала разнородных. Земли ливийские разными гадюками там стали обильны и с тех пор стали опасны для всех животных, включая людей. Кроме гадюк встречались особенно ужасные змеи.

Лукан в «Фарсалии» рассказывает, что страшная, с поднятой вверх двойной головой амфисбена питалась трупами солдат, когда армия Катона шла через знойную Ливийскую пустыню.

Амфисбена – гигантская двухголовая змея, вторая голова которой находится на хвосте. У амфисбены было неважное зрение, но застать ее врасплох было невозможно, так как пока одна голова её спит, другая бодрствует. У неё были светящиеся, как угли красные глаза, а сама она была так горяча, что растапливала снег, по которому ползла или катилась. От амфисбены было почти невозможно убежать на ровном месте – засунув одну голову в рот другой голове, она могла катиться, как колесо повозки, запряженной быстрыми конями.

Овидий поет, что, как и другие змеи Ливии, амфисбена родилась из крови, убитой Персеем Медусы-Горгоны.

Аполлодор и Диодор говорят, что Кихрей, сын Посейдона и Саламины, дочери Асопа воцарился там после того, как убил огромную змею амфисбену, которая опустошала остров Саламин.

Так, на просторе несясь, гоним несогласием ветров, Персей и туда и сюда, дождевой наподобие тучки, мчался, с горних эфирных высот на далеко лежащие земли. Только сейчас он почувствовал себя настоящим героем, ощущая плечами как на отрубленной им голове Медусы начинают шевелиться пока еще маленькие, но быстро растущие змеи в заплечном мешке, но никакого вреда не могут ему причинить. Слыша свист ветра в крылатых подошвах Гермеса и вспоминая как ему помогала могучая зевсова дщерь, Персей с удовольствием думал:

– Видно, угодно бессмертным и Мойре, чтоб я не был без славы в грядущем.

И взор свой дерзкий Персей наводил на бескрайние моря просторы и даже вверх его устремлял – в бескрайний чистейший горний Эфир, где заоблачные блистали выси Олимпа. Так, облетев круг целиком во Вселенной, трижды он Рака клешни и Аркты холодные видел, то на Восток уносило его, то обратно на Запад. И вотна исходе дня, паря в облаках, герой в гесперийском краю опустился на землю, в бывшем Атлантовом царстве. Отдыха краткого Персей стал искать, доколе не вывел вечерняя звезда Фосфор в небо Зарю, а румяная Эос – Гелиоса огненную колесницу дневную.

Разные подвиги и труды