Космический маразм

Мы расселись вокруг стола, а для Конотопа двое здоровенных детин-охранников подтащили к столу кожаный диван, на который он торжественно и улёгся.

– Замечательное заведение, – похвалил Вам Кого.

– Держим марку-с, – сказал официант, раздавая меню. – Сразу закажете что-нибудь?

– Конечно, водочки, – произнёс Вам Кого, листая меню. – И вот, пожалуй, мне стейк из сёмги под икорным соусом.

– Знаете, – улыбнулся официант, – сёмгу я бы не советовал. Она тухловата-с.

– Кхм, – сказал Вам Кого. – Тогда каре ягнёнка в горчичной заливке.

– Хорошо, – сказал официант. – Отличный выбор.

– А мне, – подал голос Конотоп, лениво оторвав голову от валика дивана, – печёное свиное колено. Покрупнее и можно сырым.

– Будет исполнено.

– А перчики халапенос, фаршированные сыром, у вас есть? – спросил я.

– К сожалению, кончились, – развёл руками официант.

– Эх, – вздохнул я. – Тогда макароны по-флотски.

– Сделаем.

– Мне то же самое, – сказал Сам Дурак.

– А вам? – обратился официант к Кентелу.

– Мне самое большое мороженое, – сказал Кентел. – И газировки с соломинкой.

– Слушаюсь, – официант попятился, не снимая с лица улыбки, и удалился исполнять заказ.

– Отличное всё-таки место, – восхитился Вам Кого. – Надо же – честно признали, что сёмга с душком…

– Вам Кого, не томи, – перебил его Конотоп. – Нам не терпится узнать, как ты дошёл до теперешнего состояния.

– И почему вы вообще не умерли? – добавил я.

– Ну, это-то понятно, – крякнул Вам Кого. – Маразм ведь на дворе. «Коробочка» переместила меня не в открытый космос, как я рассчитывал, а в дикие места в горах. При этом сама разбилась о камни. Я тоже слегка шарнир на ноге повредил – потом он починился, правда. Сделал себе посох из местного дерева да пошёл искать людей. Долго шёл – ни еды, ни воды. Наконец набрёл на первые поселения…

Тут как раз поднесли графин водки, рюмочки и мясную тарелку за счёт заведения. Мы разлили и выпили по первой. Вернее, выпили по-настоящему только трое. Конотоп лакнул из своей огромной рюмки, поморщился и отодвинул её в сторону. Кентел вылил рюмку себе на голову, захихикал и приложился к принесённой газировке. Вам Кого прокашлялся и продолжил:

– Я находился в слабо цивилизованной стране – примитивный быт, дети бегают голые. Слишком привлекал внимание дырой в голове и яркой одеждой. Купил себе на рынке балахон, потом попалась маска. Так и шёл, инкогнито, дальше. Побирался, что уж скрывать. Потом прибился к одному каравану, помогал следить за верблюдами, меня подкармливали тоже. Думал уже, что конец жизни так проведу. Но потихоньку маразм начал проявлять себя. То половинка космического корабля из-под земли вылезет, то верблюды начинают, простите, изумрудами испражняться. И вот как-то так получилось, что я к этому был готов, а все вокруг – не очень.

– Прошу прощения, – обратился подошедший официант к Конотопу. – Я заметил, что водка вам не по вкусу пришлась. Не сочтите за дерзость, но, по моему опыту, кошачьи предпочитают валериану. Не прикажете ли подать?

– А что? – Конотоп скорчил одобрительную мину. – Давайте попробуем.

Скоро на табуретке перед ним появилось металлическое ведёрко, и в воздухе резко запахло валерьянкой. Конотоп лизнул и вздрогнул, воскликнув:

– Эх! Ядрёная вещица, вставляет… А ты что замолчал, Вам Кого? Рассказывай дальше.

– Ну а что там рассказывать? – вздохнул Вам Кого. – Все эти чудесные события людей пугали, а меня нет. Я что-то пытался объяснять, втолковывать. Иногда получалось даже предсказать, что дальше будет. Вот, к примеру, как-то раз мальчишка-погонщик подлетел метра на два в воздух и опуститься не смог. Летает, как воздушный шарик, кричит, плачет, но никак не приземляется. Конечно, все стали прыгать, пытаться поймать. А я сообразил, что в маразме от этого только вред, не добьются они цели. Сказал, что если они будут прыгать, он только выше поднимется. Так и случилось. Посоветовал с ним в верблюдов поиграть…

– Это как? – не понял Конотоп, на секунду вынув язык из валерьянки.

– Ну, примерно как здесь в города. Надо придумать чудное имя верблюду, чтобы начиналось на ту букву, на которую предыдущее заканчивалось. Если повторишься или задумаешься больше чем на секунду, проиграл. Дурацкая игра, но распространена среди погонщиков. Помогло.

– Ваш ягнёнок, – сказал официант, возникший вместе с подносом возле стула Вам Кого. – Приятного аппетита.

– Благодарю, – сказал Вам Кого, а мне как раз поднесли мои макароны. Кентел, получив мороженое в вазочке, тут же схватил в одну руку вазочку, в другую – стакан с газировкой, и принялся хаотично прыгать вокруг стола.

– Что-то я не понимаю, – проворчал Конотоп. – И как эта игра поспособствовала спасению мальчика?

– Кхе, – Вам Кого почесал бороду. – Сам не знаю. Но я как рассудил – что-то такое в его голове произошло, из-за чего он представил себя летающим. Если отвлечь, не зацикливать на этой мысли, то она забудется, и он вернётся к тому состоянию, которое ему привычно. Так и получилось. Поиграли пару минут, а он уже по земле идёт, и сам не заметил, как. И потом у меня из-за таких случаев стал расти авторитет как мудреца. Иногда говоришь чушь какую-нибудь, а тебе верят, вот она и сбывается. Маразм ведь. Постепенно стали мне приносить в подарок вещички, деньги, еду. Отбился я от каравана, выбрал себе местечко, выторговал шатёр, и с тех пор сижу тут, кукую потихоньку. – Он осмотрел стол. – Что, у всех закуска уже есть? А что же мы сидим?

Мы чокнулись, выпили и продолжили трапезу.

– У меня всё ещё прозаичнее, – вздохнул Конотоп, вгрызаясь в огромное свиное колено, из которого выступала розоватая кровь. – Трудно здесь жить не такому, как все. То в кутузку тебя запрут, то, как в этот раз, в дурку попытаются отправить. Каждый норовит пальцем ткнуть и посмеяться. И никому в голову не приходит, что я тоже могу что-то чувствовать, что я живой, и у меня свой внутренний мир есть. А потом – устал я вообще от маразма. Стабильности хочется. А тут как всё время – заснул в тепле, проснулся на северном полюсе. Купил на последние деньги кусок мяса, а он ожил и убежал. Чёрт знает что.

– А у тебя, Володя, как дела шли? – спросил Вам Кого.

– Да пока по плану, – ответил я. – Хотел попасть к себе домой – попал, хотел вас встретить – встретил. Осталось вернуться на Эгозон и добраться до Семнадцатой Плиты.

– То, что ты оптимист – это хорошо, – сказал Вам Кого. – Однако, какой вкусный ягнёнок. Удивительно удачно мы зашли в это заведение… Давайте только ещё по рюмочке… Официант! Кажется, нам нужна ещё бутылка.

– Уже, – официант оказался возле Вам Кого с бутылкой прозрачной, как слеза, жидкости.

– Мне определённо у вас нравится, – восхитился Вам Кого.– Должно быть, я был вашим клиентом, когда и кафе-то самого ещё не было.

– Не хочу хвастаться, – улыбнулся самодовольно официант, – но у нас многие известные люди бывали. Взять, скажем, Жюля Верна.

– Да ну! – воскликнул Вам Кого. – Не может быть.

– Как же, как же, – подтвердил официант. – Хаживали-с сюда неоднократно. Именно здесь он попробовал свои знаменитые пурожаны…

– О! – Вам Кого, уже слегка нетрезвый, выставил вверх указательный палец. – Давайте сюда пурожаны, тоже попробуем.

– К большому сожалению, – сказал официант, – рецепт утерян. Но именно они в своё время, прямо в нашем кафе, вдохновили Жюля Верна на изобретение таких вещей, как парус, палатка, противогаз и паровоз.

– Постойте, – вспомнил я. – Кажется, паровоз кто-то русский изобрёл. Или я не прав?

– В некотором смысле, – согласился официант. – Ведь Жюль Верн изначально был русским. Он начинал писать в России, когда влюбился в студенческие годы в девушку по имени Юлия, и печатал свои рассказы под псевдонимом Юлий Верный. И уже затем, будучи сослан во Францию за рукоприкладство…

– Кто? – удивился Вам Кого. – Жюль Верн?

– Ну да, – кивнул официант. – Он много к чему руку приложил. Вот, к примеру, прямо здесь, на салфетке, он написал своё знаменитое стихотворение «Плакала Саша, как лес вырубали. Егерю руку сломала в печали».