Тайна Несвижского замка

– Согласен, – по давней привычке немногословно отреагировал Плечов.

– Я о них позабочусь.

– Знаю.

– Если что – звони на тайный, одному тебе известный номер. Помнишь?

– Естественно! Чего ты так волнуешься? Две недели впереди. Успеем обо всём договориться… А сейчас… Лучше вот что скажи: у тебя есть фото Чепцова?

– Нет. Но могу достать.

– Договорились!

11

Следующий раз они встретились только накануне отъезда. Во всё той же профессорской высотке, где обосновалась чета Плечовых.

Лёша приехал вечером, в начале девятого. Привёз для детей сладости, для взрослых – «Шампанское», плюс отдельно для агента – проездные документы и конечно же обещанное фото Чепцова; Фигина же испекла на ужин пирог с творогом и изюмом…

– И что, товарищ майор, надолго меня без мужа оставляете? – принимая позднего гостя, первым делом шутливо поинтересовалась она.

– Это уже, как карты лягут, дражайшая Ольга Александровна. Думаю, пройдёт неделька-другая, и получите его назад целым и невредимым, – в том же духе парировал обычно серьёзный и очень сдержанный Копытцев.

– Хорошо бы, – тяжело вздохнула хозяйка квартиры. – Не то, как только он куда-то уезжает, так обязательно возвращается домой с переломанными костями. А мне потом выхаживай!

– Что поделаешь? Такова ваша, бабская, доля, – не принял её доводы Алексей Иванович.

– Счас… Когда-нибудь мне всё это надоест…

– И что?

– Как пойду налево, как разгуляюсь, мало не покажется, ясно? – пригрозила Фигина.

– С двумя детками?

– Они нам, как ты говоришь, бабам, не помеха. Главное захотеть. Загореться, так сказать, желанием!

– В любом случае предпринимать какие-то резкие шаги на личном фронте я вам, гражданка, не советую.

– Это почему же?

– Во-первых, потому что умнее, сильнее, красивее, чем мой лучший друг Ярослав Иванович, всё равно не найти ни во всём Советском Союзе, ни за его пределами.

– Согласна.

– А, во-вторых, потому что я буду ходить за вами по пятам. Шаг влево, шаг вправо приравнивается не то что к личной – к государственной измене. По семейно-уголовному кодексу – высшая мера наказания.

– В чём она заключается?

– Об этом я тебе позже расскажу. На ушко… Когда супруг уедет!

– Смотрите мне! – вклинился в их диалог Ярослав. – Будете шалить – поймаю обоих, посажу на вертел – и поджарю со всех сторон!

– Ладно, Отелло, пошли табачком побалуемся, – примирительно предложил начальник секретно-шифровального отдела. – Пока хозяйка ужин готовит.

– Но ведь никто из вас не курит, – отреагировала Ольга, набрасывая свежую скатерть на доставшийся в наследство от Фролушкина старинный, по всей видимости, дореволюционный стол.

– В этом-то и весь фокус!

* * *

– Прогуляемся? – неожиданно предложил майор Копытцев, когда они оказались на улице. – Или прямо здесь, на месте, перебазарим?

– На месте. Времени в обрез… Собраться надо, с детьми позаниматься: кто знает, когда их опять увижу? – аргументированно обосновал свой отказ Яра.

– Скоро.

– Моя знаменитая чуйка подсказывает, что на сей раз командировка может затянуться… Так что давай-ка лучше присядем у подъезда на лавочку, и я внимательно выслушаю всё то, о чём ты хочешь мне сказать.

– Ладно. Ну-с, начнём… Смотри, какая хрень получается… Коля пропал.

– Какой ещё Коля?

– Чепцов.

– А… Тот сержант, что встретился нам в парке…

– Ага.

– Выходит, именно он стучал наверх?

– Похоже на то. Однако доказательств тому у меня, как ты понимаешь, нет.

– Не самого ли Лаврентия это работа?

– Вряд ли… Против Сталина Берия не попрёт – точно. Копать под вождя, сам знаешь, чревато…

– Согласен. А, может, сержанту просто предложили новую должность и перевели в другой отдел.

– Я пробивал: в списках нашего ведомства такой кадр не значится.

– Что ж… Будем ждать, когда всплывёт. А что с трудягами с «Красного Октября»?

– Чистые парни, благонадёжные. По пять-десять лет работают в одной бригаде. Передовики производства. Комсомольцы. Не преследовались, не привлекались… Никаких претензий со стороны руководства предприятия ни к кому из них нет. Одни благодарности.

– Понял… – подытожил Плечов. – Буду звонить два раза в месяц. Если Чепцов вдруг объявится, скажешь без всякого предупреждения: «Жив курилка», – я всё пойму!

– Зачем такая секретность?