Истории Дикого поля

Весеннее солнце припекало так, что дворовые мужики, которые возились в дальнем конце подворья, поснимали с себя не только душегрейки, но и зипуны. Оставшись в одних рубахах, они с удовольствием подставляли свои спины теплым солнечным лучам. По всему было видать, что соскучился народ по теплу. Выкатив из амбара пару подвод, мужики принялись ставить на их место отслужившие свое сани. Делали они это неспешно, но старательно. Знали, ироды, что князь за ними наблюдает.

Положив руки на резные балясины деревянного крыльца, Новгород-Северский князь Игорь Святославич[27 - Игорь Святославич (1151–1201 гг.) князь Новгород-Северский (1180–1190 гг.), Черниговский (1198–1201 гг.) – активный участник борьбы за киевский престол и походов на половцев в конце XII века. Один из главных героев «Слова о полку Игореве».] щурился и с ленцой, словно кот на припечке, поглядывал в сторону дворовых. Благостная улыбка играла на его лице. Все складывалось так, как он и хотел.

Вчера в гости приехал его младший брат – князь Курский и Трубчевский Всеволод. Этой встречи хотел сам Игорь и поэтому еще по снегу отправил в Трубчевск гонца с грамоткой – так, мол, и так, брате, приезжай, важное дело к тебе имеется. Покуда челомкались, покуда в мыльне[28 - Мыльня (древнерус.) – баня.] грязь дорожную соскребали – за столы сели уж к вечеру. Как положено близким сродственникам, медовуху из серебряной братины[29 - Братина – большой ковш в виде ладьи с изогнутой ручкой.], которая досталась им еще от деда Олега Святославича[30 - Князь Олег Святославич (1053–1115 гг.) – князь Волынский (1073–1078 гг.), Тмутороканский (с 1083 г.), Черниговский (1094, 1097 гг.), Новгород-Северский (1097–1115 гг.). Внук Ярослава Мудрого, сын великого князя Святослава Ярославича.], хлебали по очередке. Говорили обо всем – о весенней распутице, о новостях киевских, о мечах булатных, о приспособлениях хитрых для метания жидкого огня. Наконец, так и не выяснив, чьи девки краше – трубчевские или северские, перешли к разговору сурьезному.

– Ты мне, брате, зубы не заговаривай, – положив руку на плечо старшего брата, произнес уже порядком захмелевший Всеволод. – Я же тебя знаю получше других. Говори, зачем позвал?

– Ну что ж, – усмехнулся в усы Игорь. – Тогда скажи мне, ты гонцов от Святослава Киевского давеча привечал?

– Привечал, – простодушно кивнул в ответ Всеволод. – И давеча, и тапереча. В поход зовет князь Киевский. Сызнова собирается в степь пощипать поганых. Просит подсобить.

– Вот, братка, – с готовностью подхватил Игорь. – И я об том же. Доколе мы с тобою будем подсоблять то одним, то другим? Не пора ли самим крыла распрямить да стать во главе рати славной?

Всеволод отодвинулся от Игоря и пристально, будто увидев его в первый раз, посмотрел на брата.

– Ты что это, пустобрех, задумал? Это ж тебе не лошадей у приезжих гостей[31 - Гости – в Древней Руси название иноземных купцов, путешествующих от города к городу.] уводить. За это можно и головы лишиться.

– Не хнычь раньше времени, – Игорь хлопнул брата по плечу. – Мы не токмо Святославу Киевскому, мы всем сопатки утрем. Ты помнишь, где по молодости правил наш дед Олег Святославич? Правильно, в Тмутороканском княжестве[32 - Тмутороканское княжество – древнерусское княжество, существовавшее на Таманском полуострове и в Восточном Крыму в X–XII веках, столица – город Тмуторокань (совр. г. Тамань, Российская Федерация).]. Это сыздавна земли князей Черниговских да Новгород-Северских. Токмо забыли мы про это, позволили половецким ханам вежи[33 - Вежа – жилище кочевников в виде шатра (часто на двухколесной арбе). «Вежи половецкие» – временный лагерь, становище племенного объединения (орды) половцев.] свои ставить где ни попадя.

Игорь сделал большой глоток из братины и протянул ее Всеволоду.

– Мы с тобой не просто в поход пойдем. Захотелось мне, братец, дорогу в нашу Тмуторокань поискать, а заодно и водицы из Дону испить. Ну, ты как, со мной?

То ли с перепугу, то ли от неожиданного предложения Всеволод громко икнул и, схватив братину с медовухой, сделал несколько больших глотков. Посмотрев на брата ошалелыми глазами, он вновь приложился к чаше.

А Игорь между тем продолжил:

– У нас с тобой уже седина в бородах засеребрилась, а мы все у кого-то в помощниках ходим. Перед чадами[34 - Чада (древнерус.) – дети.] не стыдно?

– Ну, а как же ханы половецкие? – наконец выдавил из себя Всеволод. – Неужто дозволят?

– А что ханы? – вскочил Игорь. – У них, после гибели Боняка шелудивого, силу набрал сват мой Кончак. Ты же знаешь, что однажды, спасаясь от неприятеля, мы клятву дали друг дружке – ежели выживем, породнимся кровнородственно. Я свое слово сдержу. Сыну Владимиру уже скоро пятнадцать, а у Кончака дочка на выданье. У него уже все готово для свадебного пира. А ежели мы еще в Тмуторокани на княжий стол зятя его и моего сына Владимира посадим, то он будет рад вдвойне.

После этих слов Всеволод насторожился. Заметив это, Игорь рассмеялся и, подсев поближе к брату, обнял его за плечи:

– Да ты, братка, не пужайся. Неужто я родную кровиночку обижу? Как вернемся с походу, сразу на Переяславль пойдем, тряхнем маленько Рюриковичей. Ты как, не против стать князем Переяславским?

– Ну, ежели так… – растерянно произнес Всеволод, а потом, словно спохватившись, спросил: – А ты как же?

– Да ты за меня не переживай, – улыбнулся в ответ Игорь. – Давай лучше выпьем за будущий поход.

Видя нерешительность младшего брата, он решил повременить и о своих планах относительно Киевского престола рассказывать ему не стал. Успеется.

Не рассказал он брату и о том, что уже провел переговоры с Ярославом Черниговским. Хитрован этот сам в поход идти отказался, но пообещал прислать боярина Ольстина Олексича с отрядом своих поганых – ковуями черниговскими[35 - Черниговские ковуи – тюркское население лесостепной зоны среднего Поднепровья XI–XII веков (торки), откочевавшее в пределы южной Руси под натиском половцев.]. Воины из них так себе, но в таком деле проводники нужны хорошие и ковуи – как раз то, что надо. Степь они знали вдоль и поперек до самого Русского моря[36 - Русское море – название Азовского моря в период существования Тмутороканского княжества (X–XII вв.).].

А вот племянник, сын брата Олега Черниговского, Святослав Рыльский токмо услышал про будущий поход, так сразу – плащ на плечи, мечи в ножны и на коня. Вот что значит молодость!

Участники предстоящего похода собрались в Новгород-Северске ближе к середине апреля. Солнце уже припекало вовсю, зеленая поросль с жадностью тянулась к свету, но земля еще не просохла и местами вместо дорог и тропинок булькали болота? да хляби.

В горнице за большим столом собрались Ольговичи. Братья, Игорь и Всеволод, сидели во главе стола под самыми иконами. По левую руку от Игоря расположился сын его Владимир, а по правую от Всеволода – племянник ихний Святослав Ольгович Рыльский. Еще один участник похода – боярин из ковуев Ольстин Олексич присел, как и положено по роду-происхождению, немного в сторонке.

– Олексич, – расплываясь в улыбке, обратился к нему Святослав. – Вот я никак в толк не возьму, ты вообще кто? При двух свечах вроде как свой, а стоит одну прислюнявить – будто волчара поло?вый[37 - Поло?вые – одно из названий половцев в Древней Руси.] на тебя из темноты зырит.

Сидевшие за столом рассмеялись. Потом внимательно посмотрели друг на друга и рассмеялись пуще прежнего.

– Да мы здесь все такие, – сквозь смех произнес Игорь. – Забыли, кем была наша бабка? Говорят, дед наш Олег Святославич ее из-под самого носа у половецкого хана увел. Так что ты бы, племяш, помолчал, а то если и над тобой свечечку прислюнявить, то еще неизвестно кто на нас будет зырить.

Бросив взгляд на сына, уже серьезно продолжил:

– Вот и я годков пять тому в скрутную минуту Кончака встретил. Жизнь свою друг дружке доверили мы тогда и пообещали, что если живы будем, обязательно детей наших оженим. Так что готовься, Владимир, быть тебе через пару недель зятем Кончаковским.

– Как через пару недель? – с нескрываемым удивлением выдохнул сын.

От такой новости опешили и другие гости.

– Я что-то не пойму, – угрюмо начал Всеволод. – Так мы в поход собрались или на пир свадебный? Что-то ты опять темнишь, братка.

Игорь, как будто не слыша Всеволода, встал и, повернувшись в сторону икон, перекрестился.

– Не темное, а богоугодное дело замыслил я, и вы в этом будете мне подмогой и опорой. Через пару дней отслужим с дружиной Пасхальный молебен[38 - В 1185 году Пасха приходилась на 21 апреля.] и в день моего покровителя и защитника небесного Святого Георгия[39 - Князь Игорь при крещении получил т. н. календарное (церковное) имя – Георгий. День Святого Георгия в 1185 году приходился на 23 апреля.] выступим в степь. Токмо оружием и щитами бряцать не будем. Возьмем с собою стяги да хоругви наши православные и пойдем на встречу с моим сватом ханом половецким Кончаком. Оженим моего сына князя Владимира на дочке Кончака. Обещал хан по такому случаю пир устроить небывалый. Что он там, не передумал?

Последний вопрос Игорь задал Ольстину Олексичу, который только накануне вернулся из степи.

– Не передумал, княже, – вставая, ответил ковуевский боярин. – Вежи его стоят по берегам далеко в степи. Старухи да девки половецкие котлы в реках моют, готовятся к пиру. В округе пасутся стада да отары тучные, а значит и угощение будет знатное. Кончак велел передать, что, как и подобает, вышлет навстречу своих сватов да подружек невестиных с подарками для жениха и дорогих гостей.

– Вона значит как! – не скрывая радости, воскликнул Всеволод. – Так ежели пировать идем, зачем дружину за собой тянем?

– Пиры да утехи свадебные это токмо начало, други. Такое условие было Кончака – сначала породниться, а потом он вместе с нами выступит на Тмуторокань. Может, так оно и к лучшему. Пока гулять будем, степь подсохнет, трава для лошадей соку наберется, а в речках после весны воды поубавится, легче перелазы будет обустраивать. Да с такой подмогой, как Кончак, нам в степи никакой преграды не будет до самого синего моря.

Игорь дал знак прислуге накрывать на стол, и горница вмиг наполнилась запахами жареного мяса, еще теплого хлеба, хмельного кваса и медовухи. Участники предстоящего похода наперебой стали поздравлять князя Владимира сначала с предстоящей женитьбой, ну а после нескольких чарок медовухи – и с княжеским столом в далекой и загадочной Тмуторокани. Княжич принимал поздравления, смеялся наравне с другими, и только иногда в его глазах мелькала печаль, а быть может, и страх. Игорь Святославич наклонился к сыну и тихо, чтобы не слышали чужие уши, прошептал:

– Держись, сын. Не одному тебе тяжко. Земля неведомая ждет всех нас.

Дружину Игорь выстроил к походу по-тихому. Не в родном и многолюдном Новгород-Северске, а подальше от любопытных глаз – в маленьком и тихом Путивле. Да и какая это была дружина? Так, несколько тысяч конных русичей вместе с торками-ковуями. А без полков Всеволода, которые отдельно выступили из Курска, так и вовсе такую дружину ратью назвать язык не поворачивался. На этот раз пеших ратников в поход Игорь с собой не взял – слишком далеко была эта Тмуторокань.

Окромя прочего приказал Игорь в первые ряды вынести стяги-иконы с ликами Христа Спасителя и Пресвятой Богородицы Марии. Величаво плывущие над головами стяги были заметны издалека и придавали дружине русичей праздничный вид. Троекратно перекрестившись, князь Новгород-Северский Игорь занял место во главе своего войска. Над колонной зазвучала лихая песня да скрип еще не разъезженных после зимы телег, на которые был погружен провиант и подарки для свата. Не годится ехать к побратиму без гостинцев.

Ехали неспешно. И все бы ничего, да только уже у самого Донца случилась в небе оказия редкая. Средь бела дня у них над головами вместо солнца ясного появился месяц серебристый. Все вокруг покрылось сумерками вечерними, животинка мелкая под листочек спряталась, а птица весенняя жизни радоваться перестала.

– Не на добро это знамение, – крикнул кто-то из дружинников.

И тут же над головами, словно эхо, понеслось «Не на добро, не на доброоо…». Колонна, как по команде, остановилась и, дружно задрав головы вверх, уставилась на чудо небесное.

К Игорю подъехал воевода, сопровождавший князя в походах, когда тот еще был безусым юнцом.

– Дурной это знак, княже. Будет лучше, если повернем дружину домой. На твой век подвигов ратных еще хватит.

«И этот, старый хрыч, туда же, – наградив воеводу тяжелым взглядом, подумал Игорь. – Нешто надобно всем громко крикнуть, что не биться мы с погаными идем, что столы свадебные для них ужо наготовлены и что сват Кончак давно уж выглядывает их в степи, как самых дорогих гостей. Нет, не пришло еще время дружине правду знать. Вот подойдем ближе, тогда и откроюсь». Если бы только знал князь, чем его тайны обернутся…