Корабль под названием «Пелла»

«Как же непонятно и чудно устроен мир! Как же непонятно и чудно устроена природа! Вот, возьмем к примеру эту тучу, которая уже два часа поливает дождиком и без того насквозь промокшую местность, а вместе с ней котов, не успевших попрятаться в укромные места, собак и… А, впрочем, какое мне дело до этих собак и котов?! Да никакого! Себя жалко! Пришел по-человечески посидеть на берегу! Рыбу посчитать… воздуха целебного вдохнуть… Не тут-то было! Набежала, треклятая, со стороны города! Теперь пока вся не выжмется на поселок – не будет солнца! И почему в нашей местности ветер дует не в одну сторону?! Гнал бы он эту тучу туда, в озеро… Нет! До половины догонит – и обратно дует, к заливу. Так и толкает ее туда-сюда по реке, пока не опустошится вся… А вокруг – в окрестностях – солнце светит, праздник природы…» – рассуждал вслух человек, забравшийся под одну из лодок, в несметном количестве раскиданных на берегу. Он пережидал дождь в очень неудобной позе и к тому же периодически отплевывал в сторонку песок, от сырости предательски превратившийся в красно-грязную кашу и забивающийся во все щели, включая рот.

Где-то отдаленно еще раз громыхнуло, и капли дождя, до того безостановочно стучавшие по днищу перевернутой лодки, стали падать заметно реже, а потом в щель между краем борта и грязной кашей песка вонзился солнечный луч.

Человек встал на колени и, немного напрягшись, спихнул лодку с плеч на песок. Потом, еще раз напрягшись, перевернул ее так, чтобы получилось место посидеть и подсушить изгвазданную одежду и организм в целом.

Солнышко заметно припекало. Джинсы и рубашка превратились в песчаный комбинезон.

Стало тепло. Из носа потекло.

«Никак простудился, лежа на земле в грязи… Этого только не хватало! Где там бабулины капли? Надо принять срочно! Бабуля утверждает, что они от всех бед…»

Человек похлопал себя по карманам и извлек аптекарскую склянку с какой то мутной жидкостью.

– Генка, привет! Чего сидишь? И чистый такой! Никак опять подземный ход искал?!

– Может, золото нибелунгов?!

Оба вопроса прозвучали в унисон вместе с неизвестно откуда появившимися двумя аккуратными девчонками.

– Шел бы лучше на работу устраиваться! На «пропитку»!

– Романтик! Нет тут никакого подземного хода! И золота тоже!

– И не надоело бабке тебя кормить?! Вон, брат твой! Совершенно другой человек! Целеустремленный! Правильный!

– А ты – ни рыба, ни мясо! Мечтатель!

Едко хихикнув, девчонки исчезли так же быстро и незаметно, как появились. Человек в грязной одежде, именуемый Генкой, остался в гордом одиночестве. И человек этот успел только кивнуть им вслед головой и сказать: «Да».

Солнышко медленно, но верно возвращало окружающему привычный вид: за спиной Генки грохотал завод, быстро текла широкая речка, и дым вечно горящей свалки мебельной фабрики принял стандартные очертания и распространял по окрестностям нестерпимую вонь.

Генка повертел в руках аптекарскую склянку: чутье подсказывало, что снадобье лучше чем-нибудь запить, иначе не приживется. Тем более что знал состав зелья не понаслышке: сам собирал для него сырье по категорической бабулиной «просьбе».

Бабушка была женщина добрая, даже можно сказать прекрасная. Любила обоих своих внуков, но, видимо, Генку сильней, потому что именно ему она поручала подобные ответственные дела. Тем более что он их выполнял почти беспрекословно.

Как-то раз, пока внучек на кухне напивался чаем с клубничным непревзойденным вареньем, старушка ласковым, не допускающим возражений тоном, попросила:

– Геночка! Возьми-ка корзинку и сбегай в лес! Собери мне красных мухоморов. Понял, идол?! Красных!

– Зачем, бабуля?!

– Я в газете местной надысь прочитала! От всех недугов рецепт. Трава-то, какая требуется, у меня есть, включая мяту. Только мухоморов нет! А они главные! Так что, давай-ка к речке слетай! Их там много…

– Хорошо! – ответил ей Генка. Подцепил вместо корзинки ведро и пошел.

Заполучив грибы, бабушка принялась превращать их вместе с прочими травами в некий чудодейственный эликсир, по своей целебности многократно превосходящего самые американские лекарства. Она нарезала, варила, процеживала и смешивала до тех пор, пока все не превратилось в дымящуюся вонючую кашу, да еще бросила палочку дрожжей напоследок! После вылила эту гадость в большую бутыль и сунула все под кровать. Закончив манипуляции, она зачем-то предупредила, что ежели, упаси Бог, из бутыли поубавится, то виновный будет примерно наказан.

Генка, естественно, бабушкин наказ исполнил – под кровать не совался. Однако вскоре забродившее месиво выбило пробку и вылилось на пол, источая такой аромат, что одуревшие мухи хором попадали с потолка и больше никогда не вставали.

– Все! – удовлетворенно подытожила бабуля, разливая жидкость по маленьким склянкам. – Готово!

– Готово так готово, – не стал спорить Генка, на всякий случай засовывая одну из бутылочек в карман.

В общем, этот «всякий» случай наступил. Только запить нечем. Но на нет и суда нет!

Он держал склянку в руке, не решаясь откупорить: слишком свежа была память о вони, которую источал чудодейственный элексир. Наконец, выдохнул и крутанул затычку на горлышке. Запаха не было! То есть не то чтобы совсем не было… Вместо удушающей вони – нежный аромат! Как?! Почему?! Кто разберет? Может, бабкины травы взяли верх. Или время.

Шмыгнув носом, Генка отхлебнул лекарство, и чуть не выплюнул его тут же вместе с завтраком, и прочим содержимым желудка. Да! Более противной микстуры мир не видел! И никогда не увидит!

Однако зелье все-таки провалилось внутрь, к желудку, нещадно обжигая пути, по которым продвигалось. Как только Генкин мозг снова заработал в полную силу, он первым делом выкинул в песок эту злосчастную склянку с бабулиной отравой. Устало лег на спину прямо в лодке на скамейку. В голове звенело, но из носа перестало течь. Он, наконец, задышал ровно и спокойно. Вместе с дыханием стало восстанавливаться положительное восприятие мира. Ему захотелось заснуть под мерный плеск воды, ни о чем не думать. Генка силою воли стряхнул наркотическое приближение сна и, резко выпрямившись, сел, обратив свой взор к реке.

Несмотря на то, что глаза были открыты достаточно широко, ему подумалось: он все-таки умудрился заснуть.

Напротив Генкиного вынужденного бивуака, по самой обычной привычной реке, примерно посередине, проходили два слишком старинных судна. На веслах! С рваными белыми парусами! С бородатым дядькой, который стоял на носу первого из кораблей! Эта картина сопровождалась гортанными непонятными криками, возникающими при каждом взмахе серых весел! Генка понял, что спит и проснется не скоро. Однако случайно подвернувшийся гвоздь, торчавший из скамейки, определенно свидетельствовал: сна нет – все явь!

Глава II

Глава о том, как личное мнение не совпадает с общественным

Крепко зажав во рту деревянную пробку от увесистой бутыли, навязанной им в поход любимой бабушкой берсерка Хьялти, Эйвинд Лунолицый вспоминал маму. За свою недолгую, но активную боевую жизнь он прошел немало морей и речек, не говоря уже о горах и долах. И штормы прошел, и ураганы. Его поливала и роса земная, и хляби небесные. Его кусали и скорпионы черные, и медведи серые. Но теперь он решительно отказывался понимать, с чего вдруг эта лужа, куда они заплыли по недоразумению и жадности, принялась бурлить и волноваться с такой силой! Вообще, складывалось впечатление, что боги задумали отнестись к ним совершенно наплевательски! И сам главверх Один. И богиня его. Тоже главная. Как там ее?!.. Забыл!

Пробка в зубах мешала думать и сопротивляться нежданному урагану, который безостановочно бушевал, разбивая ярлово сознание и его драккары. Бешеный ветрюга рвал паруса и кожаные доспехи, гнул гвозди и рога на драгоценных железных шлемах, ломал весла и волю к победе. Шторм смеялся над викингами, над их совершенным бессилием, подсвечивая свое веселье блестящими молниями и грохоча литаврами грома.

Драккар, который с дырой в боку, уже было совсем собрался мирно опуститься на дно озера вместе со сломанными веслами и драным, как старая тряпка парусом, заодно прихватив всю, отчаянно сопротивляющуюся урагану команду, но, видно, передумал. Очередная волна издевательски вышвырнула его на непонятно откуда взявшуюся в этом чертовом озере мель и бросила там, на мели, со всем содержимым, поразмышлять о смысле бытия.

Второй же драккар, тот, что под командой ярла, все еще болтался на воде. Но радости от этого никто не испытывал. Впрочем, горя тоже. Не до эмоций сейчас: весла бы сохранить и парус!

Эйвинд Лунолицый, уставши жевать пробку и в сто первый раз вспоминать маму, снова настойчиво попросил богов унять свою прыть и утихомирить озеро. Неожиданно сработало: то ли боги услышали просьбу, то ли у ветра закончились силы. Ураган стих, и начался обыкновенный летний ливень. Такой развеселый и плотный, что вызвал навязчивое желание утопиться в нем. Чтобы наконец-то вся эта утомительная хрень закончилась и больше никогда не начиналась! Впрочем, с появлением солнца желание отпало само собой.

Оглядевши ущерб, который нанес невольным искателям лучшей жизни ураган: куча тел вперемешку с дровами весел – Эйвинд вытащил изо рта мешающую размышлять пробку и прорычал:

– Все что ли живы?.. Значит, так! Викинги! Верховный Один оставил вам жизнь! И меня!

– Позже разберемся, кто жив, а кто не очень, – пробормотал под нос берсерк Хьялти, вытаскивая свое грязное грозное тело из кучи, свалившихся на него корабельных снастей и молчаливых товарищей.

– Хьялти! Живой! – обрадовался ярл. – Это хорошо! Разберешь завалы! Кого можешь – поставь на ноги. Эх, давно я так не веселился! Это покруче будет, чем битва с северными братьями! Помнишь, как они нас проучили? Но если б мы тогда не убежали прытко – победа была бы за нами!

– Конечно, помню, мой бесстрашный вождь! Помню весло, которое разломали о мою голову. Помню и сундучки с нашим золотом, тем, что мы отбили в южных краях. Помню, чтобы спасти эти самые сундучки, нам и пришлось дружно отступить… Да! Кстати! Живы ли они? Их ведь пять было… Сундучков… С золотом нашим.

– Живы, Хьялти. Живы! Но не пять их осталось, а четыре. Аки один забрал на берег. Аки! – ответил Эйвинд и внимательно поглядел на стоящего перед ним берсерка. Потом поглядел еще разок и решил, что от соратника надо срочно избавляться. В ближайшее время! И еще подумал, что вовремя пересыпал драгоценности в свой сундук! Остальные-то были пусты, как голова стоящего перед ним викинга Хьялти! Один из этих пустых – ну, малая толика золота там, конечно, болталась – был торжественно отнесен на незнакомый берег плюгавым Аки. Оставалось три. Но в будущем ярл проблем с этим не предвидел.

Тем временем народ, находящийся на драккарах, стал понемногу приходить в себя и подавать признаки жизни.

– Арн! – позвал Эйвинд.

Из дыры, пробитой в борту соседнего судна злым камнем, высунулась помятая рожа с рыжей всклокоченной бородой.

– Да, мой вождь?