Звёздная Общага – 1

– Хуйна! – обозлился Угры.

Кранкен зевнул.

– Тарелку с супом опрокинул? – добродушно поинтересовался техник, заметив мокрое пятно на кителе.

– Кастрюлю, – огрызнулся Фин.

– Так нечего из кастрюли хлебать, надо в тарелку наливать, – так же добродушно заметил технарь.

– Успешность упала на процент, – повторил кэп.

– Вчера, – согласился Гаус и включил электрочайник.

– Вчера упала до 48 процентов, – уточнил Фин. – А я проверял пять минут назад. Она упала ещё на процент. Происходит коллапс мышления Общаги – ты валяешься. На Погибель захотелось? Могу устроить. Статут в помощь. Неизвестно, что сейчас происходит в общажной башке, а игнорировать её решения я не имею права, если успешность выше 25 процентов. Остаётся надеяться, что АВС не станет подкидывать нам всяких маньяков в качестве жильцов. Мне умирать рано, а вернуться к нормальной жизни никогда не поздно. Это тебе, панку долбанутому, на всё насрать, а меня ждёт Шнирка, скромные сбережения и беззаботная старость.

Гаус перестал разглядывать серебристый ободок на чайнике и внимательно посмотрел на Фина.

– А что мне делать? – спросил он. – Без техдокументации копаться в серверной и машилении глупо. В серверной-то я разобрался немного, в общих чертах, а вот в машилении… Последние копанья там стоили трёх процентов успешности. Хорошо, Общага вернула два из них.

Фин промолчал. Кранкен продолжил:

– Нужен ключ к архивному языку. В архивах есть какие-то книги с чертежами, возможно, копии пропавших. Я старался сверяться чисто по схемам, но это всё равно как ориентироваться по картам Луны, составленными лунатиками.

– Так ты расшифровывай, Кранкен, расшифровывай! Успешность-то падает!

– Дешифровальную программу пишу, тут думать надо. Уже пятый раз переписываю. Я не полиглот, не полилингв и даже не билингв, а простой программист.

– Вот именно. Утром заглядывал, ты валялся, сейчас ты опять валялся! Не устал сны программировать? – вспылил Фингоуз. – Ты понимаешь, что будет, если Общага сдохнет? Знаешь, что будет?

– Не знаю, – честно сказал Гаус, наливая себе чай.

– А я знаю, Кранкен! Мы здесь застрянем. Все! Навсегда. Скайбуты-то тоже выйдут из строя.

– Естественно выйдут, – спокойно сказал Кранкен. – Зачем говорить об очевидных вещах? Я здесь поболее твоего. Привык. Мне терять нечего.

Кранкен обладал превосходно развитой способностью выбешивать самыми, казалось бы, простыми фразами.

– А Общагу мы бросить не можем. Или… – Фингоуз задумался и убеждённо заключил: – Не можем.

– Забавное ощущение, да? – ухмыльнулся Кранкен. – Словно Общага держит нас на цепи и по своему хотению то удлиняет её, то на кулак наматывает.

– Лучше скажи, умник, может, расшифровкой самописцев займёшься, если язык архива не одолеть?

– Шифр самописцов основан на языке архива. Это сказал я, умник…

– Над программой много ещё работать?

– Нет, больше думать надо, – сказал Гаус, преспокойно возвращаясь к койке.

Кэп взбесился окончательно. Он выбил кружку с чаем из руки техника и заорал:

– Дуй в архив! Чтобы сегодня программу доделал!

– Я и собирался в архив! – заорал в ответ Кранкен, который как всякий нормальный человек тут же делал страшную рожу и начинал вопить, если у него выбивали кружку с горячим.

– Койку архивировать собрался?!

– Забрать плеер собрался!

– Да?.. Ну… эта… – Фингоуз смущённо поднял кружку. – Ты иди, Кранкен, иди, а чайку я тебе принесу. Погоди… Есть что послушать? Только нормальное, а не твои грязные завывания… Я про музыку.

Фингоуз, конечно, больше переживал за свои денежные накопления в Пизюлинском банке. Если Общага загнётся, скайбуты выйдут из строя, как и токобои, и ещё много чего. Плакала тогда счастливая обеспеченная старость. Её заменит старость изолированная, ограниченная Общагой, Зелёным Лугом, банапеловой рощей, супругами Мнише и технарём. С годами они свихнутся, перестанут узнавать друг друга, перессорятся и начнут враждовать. Гауса он убьёт первым… И любимой великанши не увидит. Естественно не увидит. Тьфу! А этому Кранкену на всё плевать.

Кадет Гоку Мурно сидел в учебассе. На рукаве белел шеврон с вооружённым винтовкой кузнечиком. При появлении настоящего капитана будущий капитан вскочил и вытянул руки по швам. «Неужели Общага снова ошиблась? – подумал Фингоуз. – Ведь Гоку полный кретин. Хотя чего говорить при такой низкой успешности? Она, может, и сама теперь думает, как кретинша. И кретинов же набирает, своих проталкивает… А если с жильцами начнётся катавасия? Укажет на какого-нибудь, а тот маньяком-эксгибиционистом окажется. Возьмёт и вырежет всех подчистую, причиндалами деловито потряхивая. Наглядная иллюстрация к ОПП, будьте любезны».

– Вольно, – устало сказал Фин. – Сколько раз повторять, Гоку, я не настоящий капитан. Не надо при моём появлении вскакивать и тем более орать “Смирно!”. Ты своим воплем Заросшего Очкарика едва на тот свет не спровадил, помнишь? Он к нам психоразвалиной прибыл, после нервного срыва подлечиться. Идёт мимо, пережитое старается забыть, а тут ты как гаркнешь: “Смирно!”. Он чуть в штаны не наложил и крылья не отрастил. Или рога. Даже у меня сердечко ёкнуло. А от Очкарика, между прочим, спасение целой планеты зависело. Кадет, ты своим воплем бездумным чуть целую планету не укокошил.

– Так точно!

“Форменный идиот”, – вздохнул Фин.

– Вы старший по чину, – заметил кадет.

Угры подумалось, что Гоку Мурно самое тупорылое создание из тех, что бывали в Общаге. А может даже и из тех, что не бывали.

– Я считаюсь капитаном Общаги, верно. Но капитан – не моё звание. Это условность, пойми, обозначение старшего в Общаге.

– Но ваш китель с капитанскими нашивками.

– Мне хочется ходить в кителе с капитанскими нашивками, вот я и хожу в кителе с капитанскими нашивками, тем более я и пришил эти нашивки. Знаешь, кем я работал до Общаги? Дворником. А здесь капитаном стал, как бы. И не надо вскакивать, как ненормальный, при моём появлении. Воста и Авьера называют меня на «ты». И ты называй меня на «ты». Экипаж из квартета состоит, а мы ещё выкать будем. Забудь свои кадетские замашки. Здесь нет устава, а есть Статут, что, впрочем, одно и то же.

– Так точно! – бодро воскликнул Гоку. – Устав и Статут одно и то же.

«Да неужто Общага не ошиблась? Ведь заклюзамены скоро. А если сдаст? А этот сдаст, – с испугом подумал Фингоуз. Ему честолюбие не позволяло оставить после себя это дерево. – Он ведь всё здесь вверх тормашками перевернёт со своими кадетскими приблудами, если Воста с Авьерой его не пришлёпнут, но не пришлёпнут. Статут с Погибелью обяжут. Не нравится мне этот старательный юноша, ох, не нравится… Есть, есть одна идейка, но надо предупредить остальных».

– К экзаменам готовишься?

– Готовлюсь, капитан. По ракетостроению, психологии…

– Погоди-погоди, кадет, какое ракетостроение? Вот психологию знать надо. Ты, как капитан будущий, обязан знать Статут, уметь ладить с командой и находить общий язык с жильцами. Про ракетостроение забудь.

– В кадетской школе…

Юнец целиком состоял из отборного дуба.

– К чёрту кадетскую школу вместе со всеми кадетами. Завтра оставляю тебя за старшего. Нужно обтяпать кое-какие делишки на Монью. Слыхал о Монью?

– Никак нет.