Дом на площади. Челябинский вариант «дома на Набережной». История дома и его знаменитых обитателей

«Прозрачная броня» для самолетов: Григорий Зискин

Бывший директор Челябинского завода К-4, переименованного позже в «Завод оргстекла», был одним из создателей прозрачной брони – той самой, непробиваемой, спасшей жизнь многим лётчикам во время войны. Он был одарённым учёным, химиком, автором тридцати изобретений.

Григорий Зискин прилетел в Челябинск в декабре 1941 года из Ленинграда, где возглавлял Лабораторию органического синтеза Химико-технологического института имени Д. И. Менделеева. Ему и группе из тридцати специалистов секретного ленинградского завода К-4 было поручено наладить в Челябинске производство авиационной брони. Эвакуировались из Ленинграда в такой спешке, что даже не успели вывезти оборудование. У Зискина были только люди и помещения двух местных заводов: дрожжевого и безалкогольных напитков. С ленинградского К-4 в Челябинск прибыло шесть инженеров и пять рабочих. Все нужно было начинать с нуля и в максимально короткие сроки. Первыми рабочими на будущем заводе оргстекла были молодые девушки, работавшие на дрожжевом производстве.

В феврале 1942 года К-4 (будущий завод оргстекла) был готов к сдаче. Григорий Зискин был назначен главным инженером. И в 1942 году после сотен опытов и лабораторных испытаний завод уже начал выпускать прозрачное бронестекло для военных самолётов. Ничего подобного в немецкой авиации не было, и воспроизвести эту технологию в Германии не смогли. Пуля оставляла трещину, но стекло не ломалось, не крошилось. И лётчики оставались живы.

После войны Григорий Львович Зискин стал директором завода оргстекла. «У него была потрясающая память на людей, – вспоминала одна из ветеранов этого завода. – Он знал всех рабочих по имени-отчеству и за руку здоровался с каждым. Будучи лауреатом Сталинской премии, обедал вместе со всеми в заводской столовой, стоял в общей очереди с подносом. За столиком к нему обязательно подсаживались сотрудники с разными вопросами и проблемами, и он тут же что-то решал».

Григорий Львович не вернулся в Ленинград и последние годы жил в «доме на площади». Его дочь, в прошлом главный кардиолог Челябинской области, Эмилия Волкова вспоминала, что в их семье всегда царили мир и согласие. Профессию Волкова тоже выбрала благодаря отцу. Она с детства хотела изобрести лекарство, которое вылечило бы его от болезни сердца. Долгое время она его спасала: где бы ни находилась, всегда успевала к отцу, чтобы снять сердечный приступ.

Орлов дал Пугачёвой шанс стать народной

Мало кто знает, но Алле Пугачёвой стать «народной» вместо себя предложил челябинский режиссёр Наум Орлов.

Нужно было решить – кому дать высокое звание народного артиста СССР: режиссёру, входившему в комиссию по госнаградам при президенте или эстрадной певице Алле Пугачёвой. И челябинский режиссёр сделал свой выбор.

Он мог стать знаменитым режиссёром в Кишинёве или во Владивостоке. А стал – на Урале, в Челябинске.

Именно в эти города тогдашнего Советского Союза предлагало Министерство культуры поехать Науму Орлову. Работал он в то время в казанском театре. Недавно начал жить с Розой, новую семью решили начинать на новом месте. И Наум поехал в Куйбышев, где выступал на гастролях Челябинский театр драмы. Посмотрел спектакли, познакомился с артистами, с директором театра и позвонил в Казань: «Роза, мы никуда не едем, возвращаемся в Челябинск».

«Возвращаемся» было сказано, видимо, не случайно. В Челябинске он уже был со своими родителями в годы Великой Отечественной войны. Его отчим и мама работали в Киевском медицинском институте, который был эвакуирован в Челябинск. Отчим был по хозяйственной части, а мама трудилась в профкоме института. После школы Наум даже побыл студентом политехнического института, куда поступил на тракторный факультет по настоянию родителей, чтобы обрести специальность.

С Розой Захаровной Орловой мы сидим на скамейке на Кировке возле дома, где с фасада смотрит на нас памятная доска её мужу – Науму Юрьевичу Орлову.

«Доску перевесили, сейчас она высоко, даже цветы нельзя положить, – говорит Роза Захаровна. – Ничего, кладу цветы ему на могилу, когда бываю там».

В «доме на площади» они поселились в 70-е годы. Предшествовали этому радостному событию два неприятных – с молодого тогда ещё режиссёра дважды снимали на улице зимой дорогие меховые шапки. После спектаклей в театре приходилось возвращаться домой уже поздно, в темноте, а жили тогда в доме на улице Энгельса. И Роза как-то пожаловалась на это обстоятельство «культурному» чиновнику. Видимо, информация эта запомнилась, а когда в 1978 году драмтеатр выступил на гастролях в Москве, выступил триумфально, им предложили выбрать новую квартиру из нескольких вариантов.

Остановились на историческом доме на площади. Жили тогда в квартире несколько семей, они были рады новым хозяевам, потому что всем им дали отдельные квартиры вместо комнат в коммуналке.

«Хорошая квартира, – говорил режиссёр. – Только из окна виден театр». Тогда драмтеатр располагался в здании бывшего Народного дома, где сейчас Молодёжный театр. Ремонт в квартире сделали по рекомендации друга Владимира Глазырина, бывшего тогда главным архитектором города. Собственный кабинет в квартире у Наума Юрьевича появился лишь тогда, когда выросла дочь. Но всё равно он часто уходил в свой кабинет в театре. «Иногда я смотрела в окно, чтобы знать, когда ставить разогреть обед, – вспоминает Роза Орлова. – Муж звонил и говорил – выхожу из театра на обед. Правда, приходилось разогревать по нескольку раз, потому что, встретив кого-то по дороге, подолгу стояли и говорили о чём-то».