Композитор

– Чему? Здесь не школа.

– Музыке. Нет, музыку я знаю. Вот этим значкам, которыми записывают музыку, – Марк показал на раскрытый нотный альбом.

Дирижер усмехнулся. Этот паренек сумел его рассмешить. «Музыку я знаю!» Что за наглое заявление. Да чтобы разбираться в Ее Величестве Музыке, надо упорно учиться долгие годы, а потом посвятить ей всю жизнь. А за плечами этого оборванца от силы несколько классов музыкальной школы, и он еще смеет такое заявлять!

Норкин извлек из огромной коллекции пластинок на стеллаже диск и включил патефон. Как только зазвучали первые аккорды, он спросил:

– Кто написал эту оперу?

– Вы спрашиваете про автора?

– Да. Назови мне имя композитора.

– Я не знаю.

– Ха! А кто автор этой симфонии? – Норкин поставил новую пластинку.

– Я не запоминаю фамилии.

– А это произведение кто написал? – Норкин сдвинул головку с иглой.

Парень вновь не смог ответить. Дирижер злорадно гремел на весь кабинет:

– Ты не знаешь Верди, Бизе и Прокофьева! Как же ты можешь говорить, что знаешь музыку! Ты бестолочь, пустое место! Нечего строить из себя вундеркинда. Бери конфету и проваливай! Ты ведь за ней приходил?

Паренек с виноватым видом мялся на прежнем месте.

– Верди, Бизе и Прокофьев. Я запомню. Я слышал эту музыку и знаю ее. Только я не думал, что нужно запоминать авторов. Вот выключите патефон, а я продолжу. Выключите.

– Что ты продолжишь? – озадачился Норкин. – Если ты умеешь пиликать на скрипке, то это не значит, что я буду тебя слушать.

– Я не умею на скрипке. Я еще не пробовал.

Дирижер рассмеялся.

– Он не пробовал. Еще не пробовал! Скажите, пожалуйста! Да что я тебя все слушаю. Не хочешь конфету – иди, иди. Не отвлекай. А то прикажу выгнать!

Норкин отключил патефон, потянул за фантик с двух сторон и бросил в рот большую конфету. Зубы увязли в мягком шоколаде. Альберт Михайлович хмуро смотрел на подростка и развязно жевал. Неожиданно в кабинете заиграла труба. Звук был четким и ясным. Норкин недоуменно покосился на отключенный патефон. Именно эта партия должна была продолжить прерванную симфонию Прокофьева. Но патефон молчал.