Сновидец. Трилогия

– Убил бы, тварей, – отозвался из темного угла Мясник. Банкир молчал.

Нотариус начал приходить в себя. Позже Хирург определил, что помимо синяков, ушибов и кровоподтеков, у него сломаны два ребра.

– Голова болит! Наверное, сотрясение, – стонал Нотариус.

– Было бы чему сотрясаться, ты на дверь бы не кидался! – съязвил Банкир, на что Нотариус обиженно поджал губы.

Писатель дотронулся до разбитого лба. Провел рукой по шершавой стене. Прошелся по холодному полу и попытался допрыгнуть до окошка, когда у заключенных снова сдали нервы. Механик с Мясником вскочили, готовые накинуться на Писателя, но Банкир остановил их. Писатель никак не мог понять, чем Банкир заслужил такой авторитет, но сам его тоже побаивался.

Прошло несколько дней. С момента последнего визита никто не заходил в камеру. Им не давали ни еды, ни воды.

– Это самый длинный сон, – задумчиво произнес Писатель.

– Что? – переспросил Нотариус.

– Сон, говорю, длинный очень. Страшно. Первый раз такое.

Все пятеро молча смотрели на Писателя.

– Да-а-а, видно хорошо тебе по башке настучали, совсем умом тронулся. Сон от яви отличить не можешь. Кретин! – механик ухмыльнулся.

Писатель понимал: бесполезно убеждать кого-то в том, что все происходящее – сон. Он смотрел на пятерых мужчин, стараясь придумать план действия.

– Как вы здесь оказались? – голос Писателя звучал нерешительно, хоть он и старался скрыть волнение.

– Во дурак! Слыхали, нет? Как – как, да как и ты! Через вон ту дверцу! – мясник театральным жестом указал на дверь камеры. – А помогли нам те самые ребята, которые отделали нашего Нотариуса, – Мясник и Механик засмеялись.

– До этого что было?

– Слушай, ты че пристал? Че те надо? – занервничал Механик.

– Да понять хочу. За что нас здесь собрали. И все.

– Тоже мне Шерлок Холмс! – брезгливо сплюнул Мясник.

После воцарившейся тишины первым заговорил Хирург.

– У меня была операция. Черепно-мозговая травма. ДТП. Пациент умер на столе. Мы ничего не могли сделать. Операция длилась двенадцать часов. Я устал. Сил хватило только, чтобы скинуть грязный халат. Добравшись до комнаты отдыха, я сам словно умер. Упал на диван и отрубился. Не знаю, сколько спал, помню, что меня разбудил стук в дверь. Усталость еще не прошла, я был как пьяный. Открыв дверь, увидел двух парней в масках и камуфляже. К нам в больницу часто привозят больших чиновников, криминальных авторитетов, важных свидетелей. Всем им нужна охрана. Как правило, это не рядовые менты, а бойцы спецподразделений. Мысль, что нужно снова вернуться к столу, немного меня взбодрила. Окончательно я проснулся, когда один из них ударил меня ногой в грудь. Я отлетел в дальнюю часть комнаты и даже сразу поднялся. Но, когда попытался сделать вдох, в глазах потемнело, и я снова упал. Они склонились надо мной. Потом один ударил меня дубинкой по голове, и все. Свет погас. А когда я пришел в себя, здесь уже был Банкир и Механик. Нотариус появился позже.

– Сам-то ты как сюда попал? – поинтересовался Мясник.

Писатель, решивший приберечь свою историю, ответил, что упал в колодец и потерял сознание. В себя пришел уже здесь.

Следующим свою историю поведал Механик.

– Я работал в автосервисе. Обычный день. Наш сервис стоит на объездной дороге и, как правило, клиентов немного. Но как только на основной дороге начался ремонт, весь поток машин пошел через нас. От клиентов не было отбоя. Мы стали работать круглосуточно. Большая нагрузка – большие деньги. Все шло просто отлично, пока однажды у ворот сервиса не появился черный микроавтобус. Двое крупных парней, наподобие тех, что отметелили Нотариуса, попросили меня посмотреть глушитель, сославшись на то, что он стучит во время езды. Подъемник был занят другой машиной. Чтобы не терять времени, я решил лечь под машину. Но как только наклонился, кто-то из тех ребят ударил меня по голове. Я потерял сознание. Очнулся в салоне автобуса связанным, с кляпом во рту. Тот парень, что был ближе ко мне, снова меня вырубил. Второй раз я очнулся уже здесь.

– А я собирался выходить из офиса, когда дверь неожиданно открылась. Я не успел рассмотреть, как выглядели нападающие. Меня ударили в лицо. Второй удар пришелся по спине. Все. Потом была камера – вкратце поведал свою историю Нотариус.

Мясник рассказал, что был на работе. Во время перерыва вышел покурить, но не успел чиркнуть спичкой, как потерял сознание. Кто его ударил, он не видел.

Банкир молчал. Все хотели услышать и его историю тоже, но он ограничился еще меньшим, чем Мясник.

– Зашел домой и все. Больше ничего не помню, – Банкир отвернулся, демонстрируя свое нежелание продолжать разговор.

Прошел еще день, прежде чем дверь открылась вновь. Их вывели из камеры, надев каждому на голову черный мешок. Звук шагов эхом разносился по мрачным тюремным коридорам. Писатель ощущал холод упирающегося в спину дула.

– Куда вы нас ведете? – прозвучал сдавленный голос Нотариуса. Его снова били, потом все смолкло. Только эхо шагов. Писатель надеялся, что скорее всего они направляются на допрос, но допрашивают, как правило, по одному. С другой стороны, если этим людям не нужен повод, что бы посадить нас в камеру, может, и суд им тоже не нужен? – от этой мысли по телу пробежала дрожь. Приставленное дуло мгновенно отреагировало на произвольное движение и посильнее уперлось в спину.

Тишину нарушил металлический скрежет. Повеяло подвальным холодом. Звук шагов изменился. Теперь под ногами была земля.

– Допросы уж точно не на улице проводятся. Да и на прогулку не похоже.

Руки, сложенные за спиной, стали затекать. При малейшей попытке хоть как-то размять их, наручники впивались в запястья все глубже и глубже. Плотная ткань мешка почти не пропускала воздух.

– Снимите с них мешки! – властный голос звучал оглушающе. Приказ выполнили мгновенно. Писатель увидел стоящих в одну линию пятерых соседей по камере. Позади них была деревянная стена, украшенная красными пятнами и следами от пуль. Это был не допрос. Это был расстрел. Он медленно обернулся, и ноги подкосились. Позади него такой стены не было. Да и стоял он в отдалении от других, сбоку. Напротив них за высокой трибуной стоял человек. Или что-то похожее на него. Писатель видел костлявые кисти рук, но не видел лица. На его месте, находилась черная масса, похожая на клубок змей. Над массой возвышалась офицерская фуражка, вместо кокарды украшенная маленьким блестящим черепом. Погоны горели золотом, но по ним невозможно было узнать звание. Знаки и символы покрывали их поверхность. По бокам от Безликого (именно так назвал его Писатель) стояли два десятка солдат. Многовато для расстрела пяти человек. Тяжелые бронзовые тучи плыли над тюремным двором, окрашивая пространство в коричневый цвет.

– Я требую адвоката! Вы не имеете права! – закричал Нотариус, корчась от боли.

– Адвокат? А ты давал адвоката людям, которых обирал до нитки? Сколько липовых сделок ты совершил? Скольких стариков обманул? Дома, квартиры, дачи, деньги. Ты брал все, что имело хоть какую-то цену. Что ты готов отдать за адвоката? – тонкие пальцы Безликого вцепились в трибуну, тело подалось вперед.

– Умоляю! Возьмите все, что хотите, только отпустите меня! – Нотариус упал на колени, склонив голову. Слезы текли по его разбитому лицу.

– Встать! – скомандовал Безликий, и Нотариус мгновенно подчинился. – Не нужно комедий! И мне ничего не нужно! Будет тебе адвокат, но не сейчас. Потому что это еще не суд! – брезгливый жест руки, и залп десяти орудий отбросил Нотариуса назад. Безжизненное тело сползло вниз, оставляя на стене кровавую полосу. Писатель не верил своим глазам. Он уже начинал сомневаться, сон ли это?

– Ты! – Безликий указал на Хирурга. – Что скажешь ты в свое оправдание? – Безликий вновь указал на него. Мужчина зажмурился. Его лицо побледнело. Синие губы что-то шептали.

– Я не слышу? – закричал Безликий, и земля задрожала.

– Я не виноват! Не виноват! Он умер сам! Я сделал все что мог! Все что мог! – выпалил Хирург и поджал губы. После его крика наступила короткая пауза. Писатель неожиданно поймал себя на мысли, что он не верит Хирургу. Не поверил и Безликий.

– Ты прав! Ты сделал все, что смог. Ты был в клубе в ночь перед операцией. Напился так, что в такси тебя грузили охранники. Утром ты не позвонил на работу и не отпросился. Хотя мог. Вместо тебя вышел бы другой врач, и тот бедняга был бы жив! Жив! Но нет, ты не стал этого делать. Показалось, что это слишком сложно оформить больничный. Куда проще припудрить нос кокаином. Да? Ты уже так делал, поэтому бояться было нечего. Но в этот раз что-то пошло не так. Рука дрогнула, и пациент умер. И это не врачебная ошибка. Она только твоя! Твоя ошибка! Ты мне противен! – снова залп, и Хирург лег рядом с Нотариусом.

– Я обманывал покупателей! Скупал порченое мясо, а потом продавал его в детский сад и школу. Да, я негодяй! Давай, убей меня, только не надо глумиться, – Мясник сплюнул.

– Девушка! – Безликий смеялся.

– Какая еще девушка?

– Которую ты убил!

– Я никого не убивал! Это ложь!

– Сколько раз тебе делали предупреждение, чтобы ты не кидал кости в окно?

– Я кормил собак! Потом я всегда спускался вниз. При чем тут какая-то девушка?

– Ты рубил мясо, когда тебе позвонили и отменили очередную поставку гнилья. Потеря денег так тебя вывела, что со злости ты кинул говяжью кость в открытое окно. Вот только кость попала в голову мимо проходящей девушки. Она прошла еще квартал, пока не умерла в грязной канаве. Полиция решила, что это ограбление. Да, и еще один нюанс, она была беременна. Ты не слышал крика, ведь она глухонемая, – Мясник молчал. Тишину разорвал залп. Было ощущение, что его расстреляли с какой-то особой жестокостью. Голова разлеталась на куски, запачкав кровью стену и близ стоящего Механика. Он стоял и смотрел на лежащие трупы. Взгляд выражал обреченность и смирение. Механик не сказал ничего. Все его раскаяние было в огромных серых глазах. Да и Безликий оглашал его вину без издевки. Ровным, стальным голосом.

– К тебе за помощью обратился человек. На старом запачканном автомобиле. Он жаловался на проблемы с тормозами. Но ты отказал ему, не желая возиться со старьем. Тебе был неприятен и внешний вид самого водителя. Поношенные вещи были для него клеймом. Ты так привык к богатым клиентам, что стал относиться брезгливо к подобным людям. Ты направил его в другой сервис, который был в десяти километрах. Вот только он не проехал и пяти, когда тормоза отказали, и он сбил четырех детей, перебегающих дорогу. Дети были мертвы. Осознав это, мужчина повесился в ближайшей посадке. Ты убил пятерых людей.

В этот раз стреляли неслаженно, и не все пули достигли цели. Но и тех, что попали, хватило. Механик был мертв.

Банкир стоял, широко расставив ноги. Подбородок вздернут вверх. Казалось, что он специально завел руки за спину, демонстрируя свое безразличие ко всему происходящему.

– Ты…

– Заткнись! Я сам все знаю. Из-за меня вешались, стрелялись, резали вены. Я отбирал имущество и деньги. Я спонсировал террористов. Если ты назовешь еще что-то, совесть во мне все равно не проснется! Стреляй! Ну!

– Тебе присудят Ад.

– Да я сам как дьявол! Нашел чем пугать! – банкир улыбнулся, и десять пуль вонзились в плоть. Он падал наигранно медленно. Писателю чудилось, что его поблекшие глаза еще видят бронзовое небо.

Два бойца прикатили большую железную тележку, бросив ее у мертвых тел.

– Теперь твоя очередь.

Писатель вздрогнул, не сразу осознав, что Безликий обращается именно к нему. Солдат освободил ему руки и толкнул к тележке.

– Тебе нужно погрузить тела и провезти их по тропе мертвых, – Безликий указал на каменистую гору, окутанную прозрачной дымкой тумана.

– Но зачем?

– Ты все узнаешь потом, а пока делай, что говорят.

Писатель складывал трупы друг на друга. Тяжелее всего было с Банкиром. Его тело никак не хотело ложиться в телегу. В конце концов, изрядно намучившись, Писатель погрузил-таки последнее тело. Ворота тюремного двора открылись, и в сопровождении двух вооруженных солдат Писатель отправился в путь. Перепачканный чужой кровью, он толкал скрипучую телегу все выше и выше, обливаясь липким потом. Дорога была неровная, и тела то и дело норовили покинуть телегу. Приходилось периодически останавливаться и поправлять.

Позади двое солдат пристально наблюдали за его движениями. Если им казалось, что Писатель тянет время, они били его ногами, тыча в спину стволы автоматов. В такие моменты он ясно чувствовал на губах привкус металла, растворенного в тумане. Писатель смотрел на погибших людей, гадая, когда этот сон закончится. Живы ли эти бедняги? Да и были ли они вообще живые? Может, это просто декорации ко сну одного из солдат? Он не мог знать наверняка. Тележка норовила сорваться вниз, а солдаты только этого и ждали. За своими грустными размышлениями Писатель не заметил, как достиг вершины. Огромное облако холодной влаги окутало его, намочив и без того мокрую одежду. Наверху не было ничего напоминающего место захоронения. Массивные серые валуны, словно зубы великана, торчали из тела горы.

– А дальше что? – спросил он у солдат.

Бойцы толкнули Писателя вперед. Пройдя несколько шагов, он увидел спуск. Извилистая тропа тянулась сверху вниз. Она ничем не отличалась от подъема, разве что была чуть круче.

– Но зачем? В чем смысл таскать эту телегу туда-сюда? – закричал Писатель. – Да, да, да – соглашалось с ним эхо.

Один из солдат выстрелил Писателю под ноги, и ударившаяся о камень пуля со свистом улетела в неизвестном направлении. Тяжело вздохнув, он покатил ненавистную телегу к краю. Как только колеса сорвались с края, Писатель потерял управление. Подпрыгнув на кочке, тележка перевернулась и продолжила свой путь кувырком. Следом за ней по склону горы катились мертвые тела. Писатель пытался задержать падение, стараясь ухватиться за острые камни, но они лишь рвали ему кожу. Он падал целую вечность, пока не достиг подножья горы. Тело болело, голова кружилась. Когда он попытался встать, что-то тяжелое упало на него сверху. Позже он увидел, что это было тело Механика.

– С прибытием! – раздался над самым ухом голос Безликого.

– Зачем ты это устроил? Чего тебе надо? – разозлился Писатель и кинул в него камень. Снаряд угодил в клубящуюся черную массу, пролетев сквозь нее.

Безликий засмеялся.

– Ты спрашиваешь зачем? На что похоже это занятие?

– На идиотство!

– Верно! А точнее, на человеческую жизнь. Человек всю жизнь стремится к вершине, неся груз своих грехов. Ему невдомек, что проще от них избавиться на полпути. Но когда высота достигнута, стоит только оступиться, и грехи утянут его вниз.

– Ты! Это ведь ты сказал, что мне нужно затащить их на гору!

– Да, сказал. И ты решил, что, действительно, должен это сделать. Что такое долг? Вам всю жизнь говорят, что вы кому то что то должны. И вы начинаете в это верить. Вы хотите быть выше друг друга, но не понимаете, что высота всегда одна. А путь вниз разный. Можно спуститься медленно, а можно быстро, так и не ощутив той высоты, на которую так стремились.

– Но меня бы убили твои люди, откажись я от этой затеи.

– И все бы закончилось. Этот сон перестал бы существовать. Что ты видел наверху?

– Ничего. Обычные камни.

– Потому что это была не твоя вершина. Твой путь – это твоя гора. Что будет в конце, то будет и на вершине.

Безликий щелкнул пальцами, и облака над головой стали закручиваться в воронку.

Пыль столбом взвилась до небес, унося с собой камни средних размеров. Земля не просто дрожала, она гудела, перекрывая свист ветра. Когда буря стихла, Писатель увидел пять аккуратных, прямоугольных могил. Безликий приказал положить тела внутрь, и Писатель подчинился.

– Это не так тяжело. Зачем умирать из-за такой глупости? Пусть даже и во сне?.. – Писатель принялся за дело. Механик, Нотариус, Хирург, Мясник. Когда дело дошло до Банкира, он неожиданно ожил.

– Уйди, я сам! – оттолкнув своего могильщика, он сам лег в могилу.

– Но ты же мертв? – недоумевал Писатель, глядя на истерзанную пулями плоть.

– Это всего лишь сон. Давай закончим с этим. Мне вредно долго спать, начинают сниться кошмары, – Банкир улыбнулся, сложил руки на грудь и закрыл глаза.

– Что дальше? Я должен их закопать?

– Это лишнее. Есть средство попроще, – Безликий щелкнул пальцами, и облака снова закрутились в воронку. Могилы исчезали под слоем камней и пыли. Писатель успел увидеть, как один камень разбил Банкиру лицо. Прошло несколько секунд, и уже ничто не напоминало о похороненных людях.

– Ты маньяк! Кем бы ты ни был, на самом деле ты – урод! – Писатель кричал на Безликого.

Ответа не последовало.

– Все! Надоело! Я больше ничего не стану делать! Можешь стрелять в меня, сколько захочется, – сев на землю, Писатель обнял колени.

– Как это по-людски: остановиться, когда осталось пройти совсем немного.

– Да что ты знаешь о людях? Ты не человек! Да и на бога не очень-то похож! Как ты можешь судить меня?

Позади Безликого со скрипом открылись ворота.

– Ты свободен!

Писатель недоверчиво посмотрел на тюремщика.

– Я так и не понял, для чего все это?

– А тебе и не надо. Главное, чтобы они поняли. Люди не станут чище сами по себе. Им надо помогать. Но нет четкого определения чистоты. Так возникла война, которая никогда не приведет к миру. У тебя есть сильное и в некотором роде страшное оружие. От того, как ты им воспользуешься, зависит, скольких еще нам придется расстрелять, отправив на страшный суд. Несмотря на то, что на каждого заготовлен свой патрон, нам совсем не хочется использовать их.

Писатель молча поднялся. Не успел он покинуть тюремный двор, как ворота с грохотом закрылись. Бронзовые облака плыли над безжизненной каменистой землей. На горизонте виднелась серая полоска мертвого леса. Писатель обернулся. С высоты ржавой вышки на него пристально смотрел часовой.

– Солдат! Мне нужна твоя помощь! Застрели меня. Пожалуйста! – Писатель рассмеялся. Ему некуда было идти и ужасно хотелось, чтобы этот сон поскорее закончился. Мысль об убийстве пришла неожиданно.

Солдат молчал. Писатель смутно помнил про обязанности часового. В голову пришла еще одна мысль. Он решил спровоцировать часового. Подобрав с земли камень средних размеров, Писатель кинул его в солдата, угодив прямо в каску. Восприняв подобное поведение как прямое нападение, часовой ответил выстрелом, попав Писателю прямо в лоб.

Сон 10. Реклама

Я не знаю, как мне жить,

Залистал журнал PlayBoy,

А пластический хирург

Крутит у виска рукой…

(с) Театр иллюзий – Про рекламу

Солнце светило в лицо еще не открывшему глаза Писателю. Он уже ощущал, что находится в душной и пыльной комнате. Лежит на жестком скрипучем диване, а где-то в углу гудит компьютер.

Писатель медленно открыл глаза. Странное ощущение. Он не чувствовал боли. Ему казалось, что голова какбы чешется изнутри. Пуля в голову – отличный способ прервать ненавистный сон, но зуд не собирался проходить. Диван снова скрипнул.

– О-о! Ты проснулся? Я дико извиняюсь, у меня тут не убрано, все как-то руки не доходят! Все работа, работа! О! Чайник кипит! Сейчас кофе будем пить! – худощавый мужчина, средних лет, нестриженный и не бритый, в одних трусах проследовал на кухню. Писатель осмотрелся.

Небольшая комната вмещала в себя диван, два кресла, шкаф для одежды. В дальнем углу – компьютерный стол. Все, абсолютно все было завалено мусором: пивные банки, грязная одежда, коробки от пиццы и супов быстрого приготовления.

– Нормальный, человеческий бардак! – облегченно выдохнул Писатель. Каждый раз, когда он завершал очередную книгу, из его комнаты выгребалось раз в десять больше, подобного мусора. Но и комната у него была побольше этой, пусть и не в десятки раз.

– Ты что-то сказал? – в комнате вновь возник хозяин, держа в руках две большие кружки кофе. – У меня только растворимый. Никогда не понимал, зачем его нужно варить? Закинул, водой залил, и все! Сахар по вкусу! Так нет же, некоторые мучаются!

Мужчина подал Писателю кофе. Кружка давно не мылась, но гость переборол в себе чувство отвращения и сделал несколько глотков мутной коричневой жидкости.

– У меня только сахара нет! А еще денег, машины и девушки! – мужчина засмеялся.

– Скажи, а где я?

– В моей берлоге! Я программист, а это мой инструмент! – мужчина указал на компьютер. – Я вот так, вживую общаюсь редко. Ко мне никто не ходит, и я никуда не выбираюсь. Вся моя жизнь – комп!

– А покупки? В магазин же ты как-то ходишь?

– Зачем? Для этого есть интернет! Закажи, и все привезут. Даже за квартиру можно платить. Что мы все обо мне, ты о себе расскажи. Книгу пишешь, да? Я тетрадь твою видел! Есть интересные мысли, можно денежку заиметь. Знаю один сайт, может, закинем? М?

– Да, пишу понемногу. Но выкладывать еще рано. А это что? – писатель указал на разбитый телевизор.

– Да реклама достала, вот я и… психанул! Ну куда это годится, по всем каналам по сто раз одно и то же! Купите это, купите то! У нас лучше! Прокладки, памперсы и микробы в унитазе! Больше у нас нет проблем! Убил я телек, так в инете то же самое. Я уж и защиту поставил, так нет, лезет зараза такая втихую. И бабы, везде бабы, одна краше другой! Все, если красивая, значит, в рекламу дорога! Общался с одной по скайпу, красивая, вроде неглупая. Все нормально, а потом: бац! Купи, говорит, кроссовки новые! У меня подруга магазин открыла! И понеслось, какие они классные да распрекрасные! Тьфу! – программист закурил. – Все бы ничего. Я сам раньше на рекламе неплохо зарабатывал. Но куда? Куда ее так много? И бабы! Везде! Может, их специально выращивают? Они вроде разные, а присмотришься, копии друг друга. Насмотришься, обозлишься, и такую ненависть начинаешь испытывать ко всему, сил нет! Пишет недавно еще одна. По внешности так далеко не модель, ничего не рекламирует. Вроде и интересы схожие, и много общего, ан нет! Ворочу нос, не нужна мне такая. Мне модель подавай! Вот смотри! – мужчина кинул Писателю потрепанный номер «Плейбоя.» – Глянь какие, а? Что ни страница, то богиня, аж дух захватывает! А сейчас? Вот один из последних! Пара неплохих снимков, а остальное что? Правильно – ре-кла-ма! Что происходит с этим миром?

– Ну, реклама – двигатель прогресса. Вроде как.

– Да какой, нафиг, прогресс? Сплошная деградация! – программист закурил вторую. – И, знаешь, что самое обидное? Есть у меня сосед, хирург пластический, бабы к нему табунами ходят. Я как-то обратился к нему, как мужик к мужику, так, мол, и так, расписал ситуацию, а он посмеялся надо мной и дверь перед носом закрыл! Сволочь! Может, ему морду набить? А?

Наступила пауза. Писатель уже начал привыкать к своему кофе. Попасть в сон одинокого и слегка придурковатого программиста еще не самое страшное, что с ним могло случиться.

– О! Слышишь?

– Нет. А что?

– Каблучки стучат! Опять к соседу краля пожаловала – программист вышел из комнаты. – Че сидишь? Вставай! В гости пойдем!

Писатель поставил недопитый кофе возле дивана и направился следом. Напиток был отвратным по всем критериям, но зуд в голове успокоил. Открыв дверь, программист вышел на лестничную площадку. Вальяжный мужчина лет сорока пяти, одетый в бордовый домашний халат, встречал молодую высокую девушку. Блондинка обернулась в сторону внезапно распахнувшейся двери.

– Богиня! – простонал Программист и выронил кофе. Кружка разлетелась, покрыв волосатые ноги мужчины темными брызгами. Девушка инстинктивно отпрыгнула. В этот момент шпилька на правой босоножке не выдержала и предательски надломилась. Девушка едва не упала, но Программист успел ухватить ее за блузку. Нежный материал треснул, обнажив прелести юной красавицы. Хирург тоже поспешил на помощь гостье, но зацепился поясом за дверную ручку. Халат распахнулся, выставив на обозрение далеко не атлетическое тело. Мужчина покраснел в тон халату, поспешив скрыть наготу.

Тем временем, красавица сняла испорченные босоножки и запустила один в Хирурга, другой в Программиста. Если первый достиг цели, то второй пролетел мимо, приземлившись в аккурат возле лежащего на полу Писателя. Слезы текли из глаз, живот сковала судорога, вызванная резким приступом смеха. Девушка что-то пропищала, сбегая босиком по лестнице.

– Козлы! – раздалось в темноте, после чего девушка выбежала из подъезда, громко хлопнув дверью.

– Сосед! Ну ты кретин! Кто тебя просил, а? Че ты выперся вообще?

– Я не выперся! Поговорить хочу!

– О чем? Такую девочку мне обломал! Эх!

– Вот скажи мне! Почему к тебе приходят девушки из телека, а ко мне нет?

– Ты что, псих? Ау сосед?! – мужчина засмеялся. – Эх, ладно! Заходи. Я там поляну накрыл, не пропадать же добру.

– Я не один!

– Мне все равно.