Дорогами илархов. Книга вторая. Персидский поход

– Мне надо в полночь заступать на стражу.

– Я разбужу тебя. Поспи, – донеслось до него откуда-то издалека. – Ох, мальчик, мальчик, зачем ты так рано надел боевой пояс.

– Госпожа, а почему Александр разозлился на Клита? – спросила Томирис. – Он так побледнел, увидев тебя. Чего испугался? Или это – страшная тайна?

– Не меня он испугался, – грустно усмехнулась Барсина. – Себя испугался.

– Расскажи. Все останется во мне.

– Ох, какая ты любопытная, – пожурила ее Барсина. – Но тайны никакой нет. Все и без того знают нашу историю. Началась она давно. Мой отец Артабаз происходил из рода Ахеминидов по матери. Кшатра Ох отдал ему в правление благодатную Фригию. Во время восстания сатрапов мой отец был одним из организаторов путча. Но Афины, которые подбивали сатрапов на восстание, снабжали их наемниками, предали в самый ответственный момент. Мой отец вынужден был бежать в Пеллу, под покровительство Филиппа. Мне еще не исполнилось одиннадцати лет, когда я попала в Македонию. Моя мама к тому времени умерла, а отец взял в жены сестру двух братьев-родосцев: Ментора и Мемнона. Я воспитывалась при дворе Филиппа. Получила хорошее образование. Тогда Пеллу частенько посещали известные люди. Филипп пытался возвысить Македонию не только с помощью громких военных побед, но и с помощью меценатства. Он приглашал знаменитых ученых, ваятелей, архитекторов. Добился, чтобы Аристотель обучал отпрысков знати.

– И ты там познакомилась с Александром? – не терпелось Томирис.

– Он был задиристым, вихрастым мальчишкой. Но я не воспринимала его всерьез. Александр на семь лет младше меня.

– Ты была очень красивой. Правда?

– Ох, девочка моя, убереги тебя Аргинпаса от зависти и красоты, – так говорят в Персии. Красота для женщин иногда становится проклятьем. Многие знатные юноши теряли голову, увидев меня. Чуть до кровавых схваток не доходило. А местные красавицы относились с ненавистью ко мне. Даже Олимпиада косо смотрела в мою сторону. Да тут еще однажды ночью ко мне в покои пробрался юный Александр и пылко признался в любви. Ему тогда едва исполнилось тринадцать.

– А ты? Ой, прости, что спрашиваю о таком, – спохватилась Томирис.

– А что я могла ему ответить? Я, взрослая девушка и тринадцатилетний мальчишка. К тому же, меня отец уже обещал Ментору. Конечно же, я отвергла пылкого юнца, возможно, сделала это немного грубо. Тогда он убежал в горы. Его искали три дня. Переполошили все окрестные села. Нашли его в лачуге пастуха высоко в горах. Он не сказал о причине своего бегства. Только я знала, и Олимпиада догадывалась: уж очень она проницательная женщина.

–А что потом?

– Ментор отправился в Персию, на свой страх и риск, упал к ногам каштры Оха и покаялся. Правитель принял его, а в наказание поручил невыполнимую задачу: подчинить взбунтовавшийся Айгюптос. Ментр смог погасить пожар восстания и вернул южные земли Персидской империи, тем самым выпросив прощение себе, брату Мемнону и моему отцу. Нам позволили вернуться на родину. За это отец отдал меня в жены полководцу Ментору. Я родила ему сына, после дочери. Но он умер через два года после нашего союза, едва увидев малышку. Мемнон очень любил старшего брата, и после его смерти взял меня в жены, а его детей назвал своими. Но и с ним мне недолго суждено было прожить. Однажды финикийский купец принес тайное послание: кусок пергамента, на котором было выведено размашисто всего несколько слов: «Жди! Я иду за тобой!» Я сразу догадалась, от кого послание. Македоняне вторглись в наши земли, началась война. Мемнон просил у Дараявуша пост главнокомандующего. Но правителя отговаривали его советники. Они говорили, что нельзя доверять эллинам. Но после разгрома сатрапов под Гранникой, Дараявуш все же назначил Мемнона командующим, однако, с условием, что я, его жена и дети должны отправиться в Вавилон, в залог его преданности. После гибели Мемнона, Дараявуш позволил мне остаться в его гареме. Возможно, хотел отдать в жены какому-нибудь высокому вельможе, а может, сам надеялся обладать мной… И вот, я здесь, ожидаю своей дальнейшей участи.

– Барсина, – тихо произнес у входа детский голос. – Ты не спишь?

– Заходи, – разрешила Барсина.

Легкими шажками прокралась в темноте невысокая хрупкая девочка.

– Ой! – воскликнула она. – Ты не одна?

– Присаживайся, не бойся, – успокоила ее Барсина. – Это моя подруга из племени амазонок. Она твоего возраста. Зовут ее Томирис.

– Хранит тебя Ахура Мазда, – поздоровалась девочка, опускаясь на ковер. – А я дочь правителя, Сатира. Но мама запретила называться дочерью кшатры. Теперь мы – пленницы. – Вдруг она всхлипнула: – Барсина. Мне страшно. Что с нами будет?

– Не плачь. Успокойся, – мягко утешала ее женщина, гладя по голове. – Доверься судьбе. Что предначертано Ахурой Маздой, то нас и ждет. Пока Александр благосклонен к нам. Видишь, какую стражу приставил, – кивнула она в сторону Томирис.

– Я не дам тебя в обиду, – пообещала Томирис. – Меня саму хотели убить. Но видишь, я жива и нахожусь в свите Александра.

– А это кто? – Девочка наклонилась над Исменом. – Какой красивый юноша.

– Он – мой брат.

– У него необычное лицо. Он не из Персии, и на эллина не похож.

– Сатира, не хорошо так пристально разглядывать спящих, – мягко укорила ее Барсина. – Пусть воин отдыхает. Ему скоро в дозор.

– Ой, извини.

Нежная, теплая ладонь коснулась лба.

– Воин, вставай. Уже полночь.

Исмен еле разлепил глаза. Ужасно не хотелось вставать! Он давно уже не спал так сладко.

– Поднимайся, мальчик, – уговаривала его нежно Барсина. – Я приготовила тебе лепешки с сыром: вдруг есть захочешь. Во флягу налила воду с соком.

– Спасибо, – смущенно пробурчал Исмен.

Барсина наполнила небольшой медный тазик водой и сама умыла Исмену лицо, вытерла мягким полотенцем. Потом подала кружку молока.

– Я очень благодарен тебе за гостеприимство.

– Не стоит.

– А где Томирис? – спохватился Исмен.

– Вон она, спит. Подругу себе новую нашла, Сатиру. Шептались, шептались, так вобнимку и уснули.

– Еще раз, благодарю тебя за заботу.

Исмен направился к выходу.

– Осторожней, – предупредила его Барсина. – Там пес какой-то лохматый приблудился. Улегся перед входом, на всех рычит, даже евнух мой боится к нему приблизиться.

– Это – Репейник. Лучшего стража не найти.

У самого выхода Исмен оглянулся. Язычок пламени еле тлел над светильником. Женщина сидела на ковре и печально смотрела ему в след. Рядом спали две девочки, обнявшись. Почудилось… Да, точно так… когда он был маленький, мама поднимала его перед рассветом, чтобы он шел помогать отцу. Исмен не помнил точно, но ему казалось, что именно так сидела мама, а рядом, точно так же спали сестры. Сердце больно сжалось. Глаза заволокла слеза.

Исмен вышел в ночь. Огромная луна висела в безоблачном небе. Темный бугорок поднялся и завилял хвостом.

– Охраняй! – приказал Исмен, и Репейник вновь улегся у порога.

Он запрыгнул на Цырда и поехал к военному лагерю.

Из шатра правителя Персии раздавался густой храп. Гости перепились и спали вповалку. Но Александра и его телохранителей в шатре не было.

– Где гегемон? – спросил он у гоплита, стоявшего на страже.

Тот указал на небольшой шатер, внутри которого трепетал огонек светильника. Из шатра выскочила женщина и быстро прошла мимо Исмена, злобно шепча:

– Ну, постой же, старый лис Парменион. Я тебе припомню…

Исмен узнал знаменитую гетеру из Афин. Он наткнулся на соматофилака, дремавшего стоя в карауле. Отпустил его спать, сам встал на страже.