Болевой прием

– Если он вне пределов РФ, то вернуть его мне одной будет проблематично, – только и произнесла я.

– Ваша задача, Евгения Федоровна, найти след, направление, в котором мои сотрудники смогли бы работать дальше. Не более того.

– Я попробую, – произнесла я. – Секретоносители мне не безразличны. Оплата прежняя?

Сократ Иванович кивает. Затем осведомляется о моем самочувствии.

– Вы же видите, я на ногах! – отзываюсь с заметным раздражением. – Когда упаду – похороните за счет вашей конторы. Больше не спрашивайте меня на эту тему!

Генерал лишь вздыхает. Затем протягивает мне папку и диск с информацией о пропавшем секретоносителе.

– Я знаю, вы обычно работаете одна, – кивнув на папку, произносит Сократ Иванович. – Но здесь особый случай. Есть один человек, который смог бы оказать вам помощь. Он, правда, довольно-таки тяжел в общении, но другого помощника у меня для вас нет.

– Кто он? – интересуюсь я.

– Из армейской разведки. Спецназ ВДВ.

Я вторично морщусь и категорически качаю головой:

– Пожалуй, я обойдусь без помощников.

В самом деле, на кой ляд мне войсковой разведчик с мерзким характером?! Да еще из ВДВ?! Ведь не укрепрайон штурмовать собираемся?!

– Как знаете, – разводит руками генерал Прохоров. – Просьбы, пожелания?

– Есть одна просьба личного характера, – тут же отзываюсь я. – Мне нужна пони… Ну, такая маленькая лошадка, катающая детей.

Кажется, я не совсем правильно выразилась, пони – он, как, например, тигр, а не она. Поэтому правильно говорить – мне нужен пони. Однако Сократ Иванович не стал меня поправлять. Как и выяснять, для чего мне нужна такая маленькая лошадка.

– К какому числу? – уточнил он.

– Чем быстрее, тем лучше, – ответила я.

– Я вам позвоню, – кивает генерал, и я покидаю его кабинет.

Маленькая лошадка пони. Да, она нужна мне. Очень нужна. Может быть, даже больше, чем генералу Прохорову исчезнувший секретоноситель.

Уже покинув штаб-квартиру, в переулке я нос к носу столкнулась со вчерашним полнеющим очкариком. Он сделал вид, что не узнал меня, как этого и предписывала этика, свойственная офицерам спецслужбы.

Спустя пару часов я уже подходила к блочной многоэтажке, в одном из подъездов которой проживал доктор технических наук Павел Владимирович Шорников. Именно на ступенях подъезда номер четыре его видели последний раз двое суток назад.

Глава 2

Сократ Иванович предоставил мне полный отчет о работе следственно-поисковой группы по факту исчезновения Павла Шорникова. Человек приехал к себе домой, попрощался с водителем и телохранителем, зашел в подъезд и исчез с концами. Телохранитель после получил выговор за то, что не проводил Шорникова до дверей. Исчез секретоноситель в течение каких-то считаных минут, если не секунд. Судите сами – вошел в подъезд (3—7 секунд), нажал кнопку лифта и дождался его (от 3 до 20—40 секунд), поднялся на лифте на шестой этаж (4—8 секунд). И с этого мгновения исчез. Дверь квартиры не открывал (это подтвердили домашние), на связь с водителем и охраной не вышел. Специальный брелок, который оповещал охрану о внезапном нападении, не сработал, значит, был мгновенно отключен. И вот при таких данных контора Сократа Ивановича не может обнаружить ни малейшей зацепки. С телохранителя и водителя взяли подписку о невыезде и усиленно допрашивают их обоих. Мне же кажется, они ни при чем. Шорников не любил излишней опеки и не хотел, чтобы его домашние видели, что их мужа и сына охраняют. Видимо, во избежание лишних вопросов. Весьма логично. Что мы имеем еще? Да ничего. Запертый подвал и запертый чердак, что подтвердили техник-смотритель и участковый. Соседи, по первичным данным, вполне благонадежны, но это лишь по первичным, их продолжают проверять люди Прохорова. В двух других подъездах местная молодежь распивала энергетические коктейли и бренчала на гитарах, в подъезде через один был переезд, выносили мебель. Последнее я отметила чисто интуитивно. В самом деле, был переезд, прохоровские розыскники уже давно уточнили, кто, когда и куда, в том числе какая фирма занималась перевозкой мебели. Что ж, пойдем по пути Павла Шорникова и его похитителей. Войдя в подъезд, я отметила отсутствие консьержа и наличие кодового замка. Вход в подвал со двора, и он был заперт, можно сейчас даже не проверять. А вот вход в чердачное помещение надо проверить. Когда я вошла в лифт, то с правой стороны обнаружила объявление, написанное крупными, каллиграфически выведенными буквами. Вошедшему в лифт надлежало прочитать и усвоить следующее:

Уважаемые лифтопользователи!

Убедительная просьба ко всем вам!

В лифте НЕ КУРИТЬ!

НЕ СОРИТЬ!

НЕ ССАТЬ!

(в случае невыполнения лифт будет отключен)

Жестоко, но справедливо! Ко всему прочему, неизвестный автор объявления придумал новое словечко – лифтопользователь. Обогатил русский язык, почти как господин Солженицын, придумавший глагол «угреться». Поднявшись на лифте на последний этаж, я обнаружила на чердачной двери огромный замочище, еще советских времен. Потрогала пальцами – заперт. Для проверки на прочность рубанула по нему ребром ладони, не столь, конечно же, резко и концентрированно, как при перешибании огнеупорных кирпичей. Замок звякнул погремушкой и слетел с петель, причем вовсе не от силы моего удара. Дужка была подпилена ножовкой, но при этом хитрым образом, возможно с помощью специального клея, слеплена так, будто была целой. Таким образом, при первичном осмотре он выглядел вполне надежно. Замок существовал де-юре, но отсутствовал де-факто. На месте Сократа Ивановича я бы дала его подчиненным основательный нагоняй. С этого замка нужно снять отпечатки пальцев. И, по возможности, установить их владельца. Достав из кармана специальную «аптечку», я быстренько выполнила эту процедуру. Устанавливать владельцев отпечатков будет служба Сократа Ивановича, а я двигаюсь дальше. Неужели мне удалось взять след?! Пройдя чердачное помещение, я не обнаружила там ничего интересного. Я дошла до выхода в подъезд, из которого в день исчезновения Шорникова выносили вещи. Он был не заперт. Не торопясь с выводами, я вернулась в точку, откуда начала путь. Аккуратно вернула на место замок. Уже готова была вызвать лифт, как обратила внимание на коробку с бумажным мусором, которая стояла в конце коридора, ведущего к квартирам последнего этажа. Изучение мусора – одна из необходимых специфик моей профессии. Бумажный мусор несколько предпочтительней всего остального, так как не липнет и не пахнет. Можно предположить, что в день исчезновения коробка с мусором стояла рядом с лифтом, а потом кто-то из жильцов ее переставил? Почему бы и нет? В коробке лежало не так уж много смятых рваных бумажек, я быстренько рассовала их по карманам, и в это самое мгновение послышался шум поднимающегося на последний этаж лифта. Сталкиваться с кем-либо мне не хотелось, и я юркнула точно в специально для меня предназначенный закуток. В нем находились ведра, тряпки и швабра. Он был темный. Выходя из лифта и идя по коридору, невозможно было разглядеть, есть там кто-либо или нет. Что ж, пережду здесь того, кто прибыл, а потом спущусь на первый этаж. У меня теперь имелись отпечатки пальцев, бумажный мусор и кое-какая версия…

Из лифта вышли двое. Я хорошо их видела, они меня нет. Оба в спортивных костюмах, молчаливые, не торопящиеся проходить к квартирам. Поэтому совсем не похожие на жильцов. Мужчины огляделись вокруг. Затем тот, что постарше, молча кивнул второму на замок, по-прежнему висящий на чердачном входе. Тот, столь же молча, двумя пальцами взялся за замок, резким движением сорвал с петель. Оба, по-прежнему не произнося ни слова, многозначительно переглянулись. Дескать, трогал кто-то наш замочек, совсем недавно трогал. Затем мужчины почти одновременно достали из-под спортивных курток по пистолету Макарова. Ну вот вам и здрасьте! У меня при себе лишь газовик, а эти ребята явно имеют боевой опыт, по движениям видно. В случае серьезной перестрелки у меня шансов ноль… Некоторое время мужчины молча смотрят вверх, держа оружие наготове. Потом тот, что постарше, начинает разговор:

– Если она на чердаке, то нас там не слышно. Можешь говорить, только тихо.

– А ты уверен, что она вообще здесь? – негромко спросил второй.

– Слышал, что бабка у подъезда сказала? Рыжая девица в брюках зашла двадцать минут назад и не выходила?! На чердаке она…

Рыжая девица в брюках – это я. Сдала меня бабка и не поморщилась… А утром мне казалось, что я все-таки скорее блондинка, чем рыжая.

– Может, подняться? – спросил полушепотом молодой, кивнув на чердачную дверь.

– Жить надоело? – зло отозвался первый. – Эта тварь если нас первой просечет, завалит в один миг.

Было бы из чего, точно так и поступила бы, первый не ошибается. Кто-то четко его проинформировал, мы с ним раньше не встречались.

– Она сюда вернется, – твердо пообещал первый. – Валим наглухо, хозяева между собой потом сами разберутся.

Спустись я с чердака чуть позже, еще неизвестно, как бы все сложилось. Я, конечно же, всегда чувствую, кто ждет меня этажом ниже, но раз на раз не приходится… Что делать дальше? Ждать? Мужики тоже подождут. Не исключено, что другие подъезды контролируются с улицы и мои киллеры находятся на связи с наблюдателями. С двумя вооруженными тренированными мужиками мне не совладать… И в этот самый момент послышался шум открываемого замка, и на площадку буквально вывалился кто-то тяжелый и часто дышащий. Оба моих киллера мгновенно исчезли с площадки, переместившись на нижний этаж. Теперь они не могли видеть, что происходило около лифта. А происходило следующее. Прямо ко мне в подсобку буквально влетел огромный, тяжело дышащий бультерьер. Он тащил за собой на поводке хозяина, немолодого худенького мужичка. Я вооружилась шваброй, стараясь при этом войти в амплуа уборщицы верхних этажей. Бультерьер был настроен дружелюбно, вилял хвостом и тыкался своим огромным, черным, точно у белого медведя, носом мне в бедро.

– Извините, – оттаскивая пса и принимая меня за уборщицу, произнес хозяин.

Я ничего не ответила, лишний раз лучше себя не афишировать, а те, что внизу, пусть думают что угодно. Сюда они сейчас не сунутся, лишние трупы и схватка с бойцовой собакой им не нужны. Хозяин с бультерьером зашли в лифт, я ненавязчиво и молча, не выпуская из рук швабры и ведра, прошмыгнула за ними. И быстренько плечом нажала первый этаж. Владелец бультерьера и его пес не возражали… Мои киллеры вряд ли что-то успели сообразить. Мало ли перед кем извинился владелец собаки, а женского голоса они не слышали. Хотя мне и хотелось узнать имя столь дружелюбного бультерьера.

Спустившись вниз, мужчина с бультерьером отправился на прогулку, а я сделала вид, что собираюсь начать уборку. На самом деле я поднялась на второй этаж, где находилось окно, выходящее на противоположную от подъездов улицу. Быстренько превратила брюки в шорты, стянула волосы в конский хвостик на затылке, нацепила на нос солнцезащитные очки. Была рыжей в брюках, стала блондинкой в шортах. Затем распахнула окно и выпрыгнула на улицу.

Наблюдателя я вычислила быстро. Он был в единственном лице, сидел на скамейке так, чтобы было видно все пять подъездов, жрал мороженое и периодически общался с кем-то по мобильнику. На вид парень был довольно дебиловатым, нервно крутил шеей и сплевывал за скамейку в густые заросли. Мне ничего другого не оставалось, как обойти его с тыла и укрыться в этих самых зарослях, рискуя получить плевок на макушку. Впрочем, плевок не пуля.

– Нет ее, – донеслось до меня. – Никакой рыжей бабы в брюках. И без брюк тоже! Что я, дебил, по-твоему?!

Похож, но, видимо, не совсем.

– Баба какая-то толстая выходила, – продолжал наблюдатель. – Мужик с собакой, пацан какой-то… Ладно, до связи!

Кусты были густые, надежно могли скрыть не одну любовную парочку, пожалуй, целых три… Исходя из этого, я нанесла наблюдателю отключающий удар под ухо. Нажала на так называмую «кнопку-выключатель». Тот не успел и вскрикнуть, а я успела подхватить его падающее на асфальт тело и перетащить в кусты.

– Кто меня здесь пасет?

Это было первое, что услышал наблюдатель, не считающий себя дебилом, как только пришел в себя. А первое, что он почувствовал, был пистолетный ствол, упертый ему в правый глаз. Газовый шпалер вполне годился для таких целей.