Рави, Шаши, Снежок и другие (сборник)

– Пошли, а то дождь разойдётся…

Первоклассники шли рядом со мной и молчали. И я молчал.

Наконец спросил:

– А зачем белке хвост?

– Как? Как зачем? – очень удивились оба.

– Ну вот вы держали только что белку, видели, какой у неё большой хвост, а зачем он ей?

– Для красоты, – неуверенно сказал один первоклассник.

– Для того, чтоб с дерева на дерево летать, – сказал второй, тот самый, которого белка укусила.

– Верно!.. – кивнул я. – А ещё?

Ничего мне не могли ответить первоклассники.

Прошло два или три дня, когда меня позвали:

– Вас тут какие-то ребятишки ищут!

Я вышел на улицу. Смотрю – мои знакомые первоклассники.

– Дядь, пошли с нами, – сказал один.

– Мы вам что-то покажем, – добавил другой.

– А дождь? – спросил я.

Дождь моросил вовсю.

– Нам как раз дождь и нужен. А без дождя что? – сказали ребята.

Мы пошли в лес. По тропинке, как раз до того места, где первоклассники белку поймали.

– Смотрите! Смотрите! Туда смотрите! – наперебой шептали ребята, останавливая друг друга. – Да тише ты! А ты тоже тише! А то спугнём.

На ветке ели сидела белка. Хлестал дождик, но белка прикрылась хвостом, и ей, кажется, не было страшно.

– Наша, – прошептал один первоклассник.

– Вот бы ей гнездо сделать, а то так плохо, – тихо сказал другой. – Она, конечно, и зимой может так хвостом прикрываться.

– Теперь мы знаем, зачем белке хвост, – сказал первый. – Вы тогда спрашивали, а мы не знали.

– Вот видите, – ответил я, – и для красоты, и для того, чтобы летать с дерева на дерево, и для тепла нужен белке хвост-зонтик и хвост-шубка…

Благородные яки

Было это в декабре в Монголии. В декабре в Монголии ясно и очень холодно. Небо голубое, без единого облачка, а мороз за тридцать – только без ветра.

Мы возвращались из далёкого путешествия по скотоводческим фермам.

Нас трое – шофёр, старенькая «Волга» и я.

Друзья задержали нас. Стало уже темнеть. Звёзды выступили на посиневшем небе. Мы торопились. До селения – районного центра – добрых двести километров.

Дорога хорошая. По припудренному снежком песку, прихваченная морозом, она не хуже асфальта. Песок, снежок и сопки. То подъём, то спуск. То опять подъём и опять спуск.

Пятьдесят… сто… сто пятьдесят километров, прыгая и трясясь, проехали благополучно.

Но вот машина стала, и мотор её заглох.

Кругом степь, сопки и звёздное небо над головой. Месяц – в стороне.

Шофёр сбросил меховые рукавицы и открыл дверцу.

Лютый морозный воздух обдал нас.

– Сейчас посмотрю… Заело что-то…

Монголы хорошо говорят по-русски.

Он открыл капот машины и долго возился в моторе, и дул на руки, и вновь возился.

Я вышел из машины.

Шофёр почти окостеневшими от мороза руками продолжал копаться в моторе, наконец сказал:

– Пошли назад, погреемся! Холодно!

Мы нырнули в кабину, совсем уже остывшую.

– А до селения далеко? – спросил я.

– Не очень, – сказал шофёр. – Пятьдесят или чуть больше километров, а если по сопкам, то покороче можно… Тридцать будет. Сейчас согрею руки, опять попробую. Заведётся!

И он пробовал. И не раз. Согревался. Снова пробовал.

Неожиданно впереди засветили фары. Машина! Явно машина!

Машина – а это был грузовик, я уже заметил, – шла по соседней проторённой по степи и сопкам дороге.

Наш шофёр бросился куда-то вниз, под откос, и, скатившись по снежному склону сопки, остановил грузовик. Они – два шофёра – о чём-то говорили. Потом шофёр грузовика, не выключая мотора, направился вместе с нашим шофёром к нашей старенькой «Волге». Путь был тяжёл – подняться на сопку, по которой идёт наша дорога.

Они подошли. Шофёр грузовика поковырялся в моторе. О чём-то поговорил с нашим шофёром. И ушёл…