Маразматичный старик хотел отдохнуть

– Ну вот и всё… – только и сказал я, готовясь к боли.

В этот момент прозвучали выстрелы. Клинок остановился в сантиметре от моей ноги. Я замер, не веря своему счастью. Площадка перед домом была освещена вспышками выстрелов, тени плясали на стенах.

– Что за шум?! Ещё хотите что-то у меня отобрать. Суки, всех перестреляю! Никон, скотина, где ты?! – прозвучал явно пьяный голос барона Джакидзе, который я узнал. Следом прозвучали ещё выстрелы из автоматической винтовки. Гвардеец бросил на меня быстрый взгляд, убрал клинок и наклонился к лицу. От него несло куревом и перегаром.

– Чтобы ворота блестели от чистоты, когда я вернусь, пес… – прошипел он, после чего перепрыгнул через ограду.

Сердце предательски отбивало чечётку. Я ведь испугался. Пот по спине бежал ручьями.

– Ваше благородие, пройдемте в дом, вы перебрали.

– Никон, они здесь?! Они опять пришли? Нельзя дать им забрать всё. Дерись, скотина, до последнего, – кричал барон.

Я не мог понять, что случилось. Похоже, мой план начал трещать по швам. Я опять замерзал, тело требовало отдыха.

– Отдохнул, блин! – только и мог сказать я, когда за спиной громко захлопнулась входная дверь усадьбы. Хоть я и не трус, но я боюсь. Поэтому побежал от греха подальше. Мне требовалось время подумать, поэтому включил своеобразный режим автопилота. Наше тело без души отлично действует по инерции. Да, инициативы от него не добиться, но механические функции тело могло выполнять.

Я бежал по тёмным улицам, полными грязи и мусора. Ветер завывал в переулках, холод пробирал до костей. Каждый шаг отдавался болью в ногах, но я продолжал двигаться. Постепенно уходя в себя заученными действиями.

Дальше я уже не смотрел вокруг. Сейчас я был в своём огромном мире под названием сознание. Можно сказать, что я переключил все мощности своего мозга на решение возникшей проблемы. Тело жило своей жизнью, автоматически двигаясь по улицам. Ноги шагали по грязным тротуарам, глаза следили за окружающим миром, но сознание было погружено внутрь.

Другие в таких случаях забьются в угол и уйдут в медитацию. Но у меня даже угла нет. Сколько себя помню, я только так, в движении, и медитировал. Может, поэтому мои родственнички считали меня маразматиком. Последнее время я пользовался этим методом слишком часто. Не мудрено, что они подумали, будто я сошёл с ума. Ладно, не об этом сейчас.

Что мы имеем. Тело есть, здоровое. Барон Джакидзе нарушил наши договорённости и сейчас бухает. Может, чувство вины запивает, сволочь, но ничего, я запомню. Как говорится, я не злопамятный, просто память хорошая. И это правда, у меня, даже после стольких лет, память еще бодрячком. Так, о чём это я… Ах, да. Барон недоступен. Другие части плана на текущий момент я на текущий момент не могу применить. Я их подготавливал на определённый возраст каждый, и раньше времени активировать мои заготовки значит потратить их зря.

Мой запасной план на случай предательства Джакидзе у меня тоже есть. Да, можно сказать, что я перестраховался и сделал это не зря. Барон Ханов, Алексей Семёнович, был хорошим вариантом, но была проблема – он жил в Казани, на границе с Татарским ханством. Мне мало того, что нужно как-то туда попасть, так ещё и обстановка там не самая лучшая. Не мирная, я бы её назвал. Ладно, значит выискиваем деньги и едем в Казань.

С этими мыслями я вырвался из своего сознания и замер от того, что увидел. Это был дом, откуда я забрал Максимилиана. Сейчас моя рука как раз постучала в дверь. Дом выглядел мрачно в ночном свете, его стены казались ещё более облупленными и грязными. Окна были забиты досками, но внутри точно горел свет.

– Дом, милый дом, жаль не совсем мой. – с ухмылкой произнёс я, и дверь открылась.

На пороге стояла та самая уставшая девушка. Её глаза были впалыми, а лицо выражало смятение. Внутри дома горела одинокая лампочка, которая освещала маленькую кухню. Запах свежевыпеченного хлеба наполнял воздух. На кухне стоял стол с остатками еды и грязной посудой. Дети спали на старых матрасах, разбросанных по полу.

Она посмотрела на меня с недоверием и напряжённостью. Её взгляд блуждал по моему лицу, пытаясь понять, зачем я вернулся. Когда же она поняла, что видит меня без старика, что купил ребенка, её лицо исказилось ужасом. Видимо, она не ожидала снова увидеть его здесь.

Ее переживания не сильно меня волновали, мой взгляд блуждал по комнате, которая похоже станет моим домом на ближайшее время. Комната была бедной, с облупленными стенами и обшарпанной мебелью. Дом был неухоженным, с грязью на стенах и полу. Мебель выглядела старой и изношенной. На полу лежали разбросанные игрушки и одежда. Свет от электрической лампочки был тусклым, создавая мрачную атмосферу. Девушка казалась взволнованной и не знала, что делать.

Комната оставалась тёплой благодаря маленькому обогревателю в углу. Несмотря на уютный запах хлеба, нос улавливал затхлость и плесень. Девушка нервно глядела на меня, её лицо выражало смесь страха и недоверия. Её руки дрожали.

– Я ведь половину уже потратила… Что же ты наделал… – только и сказала она, а после ударила меня по лицу. После долгой ночи, усталость тела была катастрофической. Я так и рухнул. Девушка явно подумала, что пришибла меня, так как тут же расплакалась и что-то тихо говорила, но я уже отключился.

Глава 2. Хотелось подумать

Утро следующего дня началось для меня с жопки. Маленькой жопки моего брата. Ребёнок полтора года уселся мне на лицо, ну хоть в подгузнике и то радует. Отодвигаю его и оглядываюсь. День вступил в свои права уже давно. Пятеро детей вокруг меня. Каждый чем-то занят. Старший, ребёнок восьми лет, выглядел хуже своей матери, которой уже не было дома. Он явно устал и действовал на автомате. Ему помогала девочка шести лет, энергичная. Противоположность старшего брата.

Вокруг меня были те, кто младше. Девочка и мальчик, три года. Они сейчас играли вдвоем. Последний самый наглый, что жопой на лицо садится, ему было полтора года. Среди этого детского сада я и проснулся.

– Макс, иди помоги игрушки собрать. – сказал старший брат.

Мне пришлось покопаться в памяти своего тела, чтобы найти информацию по моему текущему окружению. Степан Жаннов, так его звали, сейчас орудовал на кухне, в помощниках была у него Алёна. На мелочь даже времени не хотелось тратить. Я поднялся, пошёл умыться, по пути бросил Степану:

– Сделаю, но сначала умоюсь и разомнусь.

– Чего? Макс, быстро игрушки собрал. – сказал он. Кажется я выбил его из колеи своим ответом.

Я его особо не слушал, подошёл к раковине и умыл лицо. Нашёл в воспоминаниях, чем я чищу зубы. Н-да, нужно будет озаботиться нормальными мыльно-рыльными средствами. Вода была холодной, но освежающей. В зеркале я увидел своё новое лицо: детское, с большими глазами и растрепанными волосами. Комната, казалось, жила своей жизнью. Запахи пищи и звуки кипящей воды наполняли воздух.

В этот момент я мониторил обстановку и понял, что старший брат собрался преподать мне урок воспитания. Забавно, он ведь не гвардеец, что он может мне сделать? Поэтому, когда он попытался меня ударить, я развернулся, перехватил его руку и по инерции повалил его на пол. А после дал в лоб своим кулачком. В комнате повисла тишина, только слышалось тиканье старых часов на стене. Дети явно удивились, что даже замолчали на пару мгновений.

– Я сказал, умоюсь, разомнусь и уберу игрушки. – повторил я, глядя на Степана.

После чего вернулся к утренней процедуре. Степан что-то бурчал и хотел сделать глупость, но тут уже Алёна показала, что характер у неё весь в мать. Она как ураган прошлась, своим щебетом и беззаботностью отвлекла брата. Затем вернулась к своим обязанностям, так же как и Степан. Комната снова ожила, наполнилась детскими голосами и запахами готовящегося обеда.

Ну а я начал разминку. Благо для этого и квадрата два на два чистого пространства хватало за глаза. Мышцы были ещё слабые, но я чувствовал прилив энергии. Пол был холодным, но это не мешало мне выполнять упражнения. Каждый мускул отзывался на движения, постепенно просыпаясь от долгого сна. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь занавески, заливая комнату мягким светом.

Зарядка, как и в прошлый раз, заняла тридцать минут. Пока тело не войдёт в рабочий режим, роста не будет, но зато потом, ух-х-х, страшно представить, что потом. Но сейчас я убираю игрушки своих братьев и сестёр. Значит, есть время подумать. Привычно ухожу в себя, пусть тело работает.

Вот если бы был сторонний наблюдатель и спросил меня: Макс… Надо привыкать к новому имени. Так вот, Макс, а почему так сложно? Ты ведь мог взять этого пацана, представить всем как своего ученика или ещё каким-то образом, а после взорваться. Жил бы он ещё лучше, без сложных планов. Сразу на готовеньком. Род Самойловых явно лучше какого-то баронства, нет?

Я бы в таком случае ответил стороннему наблюдателю: потому что они меня достали! Самойловы, все как один достали меня. Ещё в молодости я любил своих жён, строго воспитывал своих детей, любил и баловал своих внуков. Но со временем они становились всё хуже и хуже. Клубок аристократических змей я воспитал и пригрел на своей груди. И чтобы я в здравом уме опять жил с этими интриганами, которые не знают, что такое честное слово? Ни за что!

Лучше уж превозмогать, чем с ними за одним столом кушать. А ведь они наверняка меня бы ещё и воспитывать полезли бы. Хрен им! Я лучше сам. С этими мыслями я и закончил уборку игрушек и не только их.

Комната постепенно приводилась в порядок. Игрушки складывались в ящики, разбросанные вещи возвращались на свои места. В углу стояли старые полки, на которых были выстроены в ряд детские книги и игрушки. Пол был вымыт, и теперь свет от окна играл на его чистой поверхности. Запах мыла смешивался с остаточным ароматом хлеба.

Старшие дети продолжали свои утренние дела. Степан занимался готовкой на кухне, Алёна помогала ему. Их лица были сосредоточенными, но в движениях чувствовалась привычная рутина. Они иногда переговаривались, делая замечания друг другу.

Я наблюдал за ними, чувствуя странную тоску. Эти дети были далеки от аристократических интриг и лжи. В их глазах ещё не было того жестокого блеска, который я видел у своих потомков. Эта простота и честность, возможно, были именно тем, что мне сейчас нужно.

Окончив уборку, я сел на стул, который стоял у окна. Солнечные лучи грели лицо, и я закрыл глаза, наслаждаясь этим моментом покоя. Комната была наполнена звуками детства – смехом, вознёй и хлопотами.

– Во видишь, Стёпа, без криков, без споров. Сказал, сделает и сделал. Молодец, Максимилиан, – Алёна улыбнулась мне.

Милая девочка, да и Степан уже не выглядел таким плохим братом. Да, думаю, сработаемся.

– Я пойду, попытаюсь денег заработать. – сказал я.

В воспоминаниях парня я видел, что он собирает металл и часто его бьют местные пацаны. Но он тоже вносит свою лепту в семейный бюджет. Похвально, но для меня разницы нет. Тело сделает всё на автомате, а я пока займусь тем, что хорошо умею – раскрою потенциал этого тела. Ну или хорошо подумаю об этом. Ха.

– Конечно, только аккуратнее в этот раз. Неделю ведь в прошлый раз в синяках ходил… – сказала Алёна, а я тем временем вышел на улицу. Днём промышленный район был другим. Я дышал этим воздухом, смотрел на всё вокруг. Солнце светило ярко, и тени от заводских труб ложились на тротуары.

Улицы казались бесконечными, лабиринтами из бетона и стали. Проходя мимо старых зданий, я замечал выбитые окна и граффити на стенах. Местные дети бегали по дворам, играя в свои игры, их смех перекрывался шумом заводских механизмов.

Улицы были заполнены людьми, спешащими по своим делам. Заводы работали на полную мощность, их дым поднимался высоко в небо. Запах металла и смазки витал в воздухе, смешиваясь с пылью и гарью.

Проходя мимо старых складов, я ощущал все эти запахи. В воздухе висела пыль, а звук машин и гудков поездов наполнял пространство. Всё это создавало ощущение постоянного движения и суеты. Местные дети бегали по дворам, их смех раздавался эхом среди бетонных стен.

Отдав все на полю привычки, я начал погружение в сознание. Тело двигалось по привычному маршруту, собирая металл и избегая встреч с местными хулиганами. Вокруг был постоянный шум и суета, но в голове у меня было тихо и спокойно. Я сосредоточился на внутреннем мире, анализируя свои возможности и планируя дальнейшие шаги. Промышленные здания и заброшенные постройки стали для меня фоном, на котором развертывались мои размышления.