Тёмный легион

– Что там происходит? – потребовал отчета Батя.

Ему доложили, что внезапно из контейнера золотарей зазвучали крики и вопли, и продолжается это уже десять минут.

– Что если туда пробрались зомби? – ляпнул кто-то из толпы, чем едва не вызвал панику среди жителей. От мысли, что мертвецы проникли в Цитадель, многим стало нехорошо.

– Не болтайте чушь! – навел порядок Батя. – Зомби сюда попасть не могли. Да и будь там мертвецы, они бы этих двоих давно загрызли. Нет, тут что-то другое. Что-то куда более страшное. Ишь как орут! Будто их демоны ада терзают.

Алиса и Андрей вопросительно посмотрели на Машку. Та нехотя призналась:

– Там, похоже, Цент.

– Что же он делает? – ужаснулась Алиса.

Машка прислушалась к крикам.

– Так. Ну, вот сейчас он уши им выкручивает. Владик точно так же кричал в этом случае. А вот сейчас он им пальцы ломает. А теперь…. Хм, не узнаю. Что-то новенькое.

– Но зачем он мучает наших золотарей? – потребовал ответа Батя. – Зачем вообще он тратит на это время? Мы должны искать Владика – последнюю надежду человечества. Иди, скажи ему, чтобы прекратил. Пора выдвигаться на поиски.

Машка не очень хотела идти, но все стали ее уговаривать, и она сдалась. Поднявшись на верхний ярус, девушка робко постучала в запертую дверь. Сквозь несущиеся изнутри вопли боли и ужаса, пробился сердитый голос Цента:

– Кто там?

– Это я, – отозвалась Машка.

– Чего тебе надо? Не мешай, я занят.

– Помогите! – завизжал Вова, и тут же разразился страшным криком.

– Тут все уже собрались Владика ловить… ну, искать, в смысле. Тебя ждут.

– Дайте мне десять минут.

– Нет! – с ужасом закричал Петя.

– Заткнись! – потребовал Цент. – Мало тебе? А вот так? А так?

Петя исторг нечеловеческий вопль, из которого стало ясно всем и каждому – теперь ему уже совсем не мало.

– Десять, это много, – возразила Машка. – Давай пять.

– Ну, пять так пять. Значит, нарастим интенсивность!

Крики истязаемых программистов зазвучали громче и чаще.

– Сейчас он закончит, – сообщила Машка, спустившись вниз.

– Но что он там делает? – попытался выяснить Батя. – Они так кричат…. Господи! Я таких криков вообще никогда не слышал.

– Это все ради спасения человечества, – туманно отбрехалась Машка, дабы избежать дополнительных вопросов. Ей не очень хотелось сообщать обитателям Цитадели о склонности Цента к садистским процедурам. Чего доброго, еще выгонят, и самого изверга, и ее за компанию. А расставаться с Андреем Машке не хотелось. Да и вообще, надоело уже мотаться по бескрайним просторам отчизны.

– Ну, если спасение человечества требует этого…. – неуверенно произнес Батя, вслушиваясь в дикие крики терзаемых золотарей.

– Требует! – заверила его Машка. – Еще как требует. Вы же не думаете, что он их просто так мучает, ради удовольствия?

К счастью, правду как вариант никто не рассматривал, и все немного успокоились. Даже, несмотря на ужасные вопли, жители стали возвращаться обратно в свои контейнеры.

Минут через семь дверь распахнулась, и на пороге возник Цент. На его раскрасневшемся лице сияла счастливая улыбка, очи взирали на мир с умиротворением и восторгом. Вдохнув полной грудью морозный воздух, Цент сбежал вниз по лестнице и предстал перед Батей.

– Ну, все готовы? – спросил изверг. – Нужно выдвигаться немедленно. На кону судьба человечества.

– У тебя есть какие-нибудь мысли о том, куда мог отправиться Владик? – спросил Батя, с тревогой поглядывая на распахнутую дверь контейнера. Кроме Цента оттуда никто не появился, крики и вопли тоже больше не звучали. У Бати, да и не только у него, возникло подозрение, что программисты не пережили знакомства с Центом.

– Мыслей у меня много всяких, – похвастался изверг. – Допрос программистов значительно прояснил ситуацию. Владик мог направиться либо на север, либо на юг, либо на запад, либо на восток. Это существенно сужает зону поиска. Разделимся на группы, станем прочесывать местность. И помните – Владик нужен живым. Только его кровь может остановить конец света.

– А что случилось с программистами? Они… живы?

Цент посмотрел на Батю так, будто тот обидел его до самой глубины души.

– За кого вы меня принимаете? – возмутился изверг. – За убийцу? Вы считаете, что я способен поднять руку на живых людей в час роковых для человечества испытаний и невзгод? Тем более меня возмущает тот факт, что вы допустили возможность физического устранения мною программистов. Да знаете ли вы, как я их люблю! Ведь Владик, последняя надежда человечества, тоже программист. Думаете, я смогу причинить кому-нибудь из них вред? О, нехорошо же вы обо мне думаете.

– Помогите! – раздался предсмертный крик из покинутого Центом контейнера.

– Видите, с ними все в порядке! – просиял бывший рэкетир. – Ну, чего ждем? На кону судьба человечества, если вдруг кто-то забыл. Владик слаб, беспомощен и долго не протянет. Если он погибнет, я себе этого никогда не прощу. Вам, кстати, тоже.

Уже давненько Центу не доводилось разводить лохов, но старый навык не был забыт за преступные годы порядка. Лапша о том, что кровь очкарика способна чудесным образом превратить зомби в нормальных людей, обильно повисла на доверчивых ушах. На поиски решили бросить все силы, даже вызвались добровольцы из числа тех, кто обычно предпочитал отсиживаться в крепости. Каждый хотел принять участие в спасении человечества и покрыться вечной славой. Цент подумал о том, что не воспользоваться подобной доверчивостью будет просто преступным актом, и решил, что после поимки Владика сообщит местным еще парочку сногсшибательных сенсаций. Например, то, что тушенка и сухарики превращают людей в зомби, а потому их потребление лучше всего свести к минимуму. Это очень важно, а иначе этакая орава все вкусное в округе скоро подметет и придется питаться супом на бульонных кубиках.

Поисковую группу на переправе решили не менять, и выдвинулись тем же составом, только заправили полный бак и взяли пять канистр с бензином. Цент сам сел за руль и тут же отметился изящным лихачеством – пронесся на скорости по луже возле КПП, с головы до ног окатив охранников грязной водой. Послышались возмущенные крики, Алиса, сидящая рядом, неодобрительно посмотрела на гонщика.

– Последняя надежда человечества в беде, – ловко оправдался Цент. – Нужно спешить.

На заднем сиденье Машка что-то увлеченно нашептывала на ухо Андрею, возможно, в деталях расписывала их будущую совместную жизнь. Парень неумно улыбался, даже не замечая, как на глазах накрывается каблуком. В Центе пробудилось человеколюбие, и он захотел спасти парня от лютой участи. Было еще не поздно, еще было время избрать волю. Но, с другой стороны, Машка тоже не чужая. Обломай он ей личную жизнь, ведь она же никогда не простит, со всеми анализами живьем съест. Нет уж, пускай лучше этот Андрей страдает, чем самому мучиться.

Цент гнал так, что пассажиры едва не поседели. Обычно он ездил довольно осторожно, не гробил технику без нужды, а тут летел так, будто в горящем доме у него жена рожает второго, платного ребенка. На одном из поворотов автомобиль занесло, и он едва не улетел в кювет. С заднего сиденья зазвучали испуганные крики, бледная Алиса со страхом покосилась на Цента.

– Может, чуть медленнее? – осторожно предложила она.

– Держись, Вадик! – прошептал Цент. – Держись! Не сдавайся! Я иду!

До места, откуда Владик совершил свой дерзкий побег, добрались за рекордные пятнадцать минут. Зеленые от морской болезни пассажиры, пошатываясь, выбрались наружу, чтобы немного отойти от аттракциона ужасов. Цент деловито бегал кругами, искал улики, пытался вычислить направление.

– Куда бы я отправился, если бы был программистом? – бормотал он. – Куда? Вот, допустим, я программист…. Нет, не могу такого представить.

Вариантов пути, по большому счету, было два, но чем дальше, тем больше они множились, приближая свое число к бесконечности. Программист мог свернуть на любом из поворотов, съехать на проселок, даже попереть через поле. Цент понял, что попусту теряет время. Думать тут нечего. Нужно просто выбрать произвольный путь и надеяться на божью помощь. А она обязана была последовать. Что ж, зря, что ли, в свое время пожертвовал на храм кругленькую сумму? Пора бы уже получить с нее дивиденды.

– Едем, – скомандовал он отряду.

– Ты выяснил направление? – удивилась Алиса, которая сама никаких следов и улик под слоем снега не видела.