Шерлок Холмс и запертая комната
– Скажите-ка мне, Ватсон, – вдруг спросил он, – вы не заметили ничего странного или противоречивого в рассказе мисс Мюррей?
Утренний туман и прохлада плотно окутывали меня, и изо рта вырывался пар. Я с удивлением посмотрел на своего друга.
– Он показался мне странным и даже ужасным! Но противоречивым?.. – Я в сомнении пожал плечами. – Нет, определенно нет!
Холмс мягко улыбнулся.
– И однако же вы первым начали возражать ей, – продолжил он.
– Но, мой дорогой друг, за все это утро я не произнес ни единого слова возражения! – искренне удивился я.
– Вы противоречите истине, – пожал плечами Холмс.
В этот момент в окно выглянул мужчина – этакий щуплый человечек с изжелта-бледной крысьей физиономией и острыми чёрными глазками, сильно похожий на хорька, но хорька очень агрессивного и способного напасть на любого, будь это хоть волк, хоть медведь.
– О, кого я вижу! – примирительно воскликнул Холмс. – Инспектор Лестрейд! Помнится, мы с вами уже встречались по поводу другой небольшой проблемы.
Мужчина подошел ближе к окну.
– Бог мой, Холмс собственной персоной! – с неприкрытой иронией ответил тот, брезгливо отряхиваясь. – Только, пожалуйста, не называйте и эту историю проблемой. – Инспектор Лестрейд забавно приподнял светлые брови. – Вопрос здесь скорее в другом. С чего это вдруг полковник Уорбертон сошел с ума? Какие препараты довели его до такого состояния? И кто их ему давал?
– Так-так-так, – добродушно ухмыльнулся Холмс. – Может мы присядем?
– Конечно! – откликнулся молодой инспектор, приглашающе махнув рукой. – Забирайтесь!
Мы с Холмсом вошли внутрь сквозь французское окно. И оказались в длинной и узкой комнате, обставленной мягкими диванами и креслами. Правда впечатление уюта нарушалось множеством совершенно варварских безделушек. И одна из них сразу же бросилась мне в глаза – на подставке черного дерева лицом к окну располагалась довольно необычная маска: вытянутое в длину лицо, коричневое, с позолотой, с двумя огромными глазами, сделанными из какого-то блестящего синего камня.
– Как вам это симпатичное чудище? – хмыкнул Лестрейд, заметив мой взгляд. – Судя по всему, эта так называемая маска смерти напустила на них заклятие. Майор Эрншо и капитан Лейшер сейчас в кабинете, бурно обсуждают событие.
К моему удивлению, Холмс едва удостоил взглядом странный экспонат.
– Как я понимаю, инспектор Лестрейд, – начал он, расхаживая по комнате и разглядывая выставленные за стеклом предметы, – вы уже опросили всех обитателей этого дома?
– Господи, да я только этим и занимался! – простонал инспектор. – Но что они могли сказать? Ведь комната была заперта. Человек, совершивший преступление, стрелявший в жену, а потом и в себя, мертв. Так что полиция считает это дело закрытым. Что дальше, мистер Холмс?
Вдруг Холмс внезапно остановился.
– А это что такое? – Быстро наклонившись, он поднял с пола какой-то мелкий предмет.
Инспектор Лестрейд быстро подошел к Холмсу и тут же равнодушно вскинул брови.
– О, всего лишь окурок сигары полковника Уорбертона, – устало ответил он. – Вы же сами видите, прожег дырку в ковре.
– Да, верно, – задумчиво согласился Холмс.
Дверь вдруг распахнулась и в комнату энергично вошел упитанный пожилой джентльмен. Я сразу понял, что это майор Эрншо.
– Полагаю, сэр, вы и есть мистер Шерлок Холмс, – начал майор Эрншо властным тоном. – Скажу вам сразу и без обиняков. Я не понимаю причин, по которым мисс Мюррей решила впутать вас в эту частную, чисто семейную драму.
– Возможно, другие поймут, – невозмутимо ответил Холмс.
Следом за ним появился высокий молодой человек с бронзовым от загара лицом и бравыми гвардейскими усиками. Его сопровождала Кора Мюррей, расслабленно опираясь на его руку. И я снова с глубоким неудовольствием нахмурился.
– Капитан Джек Лейшер, – чинно произнесла мисс Мюррей, почему-то крепче прижимаясь к нему. И, видя, как ее грудь вдавливается в его плечо, я чуть ли не потерял самообладание, но вовремя спохватился, покосившись на Холмса, и сумел взять себя в руки.
– А это мистер Холмс и мистер Ватсон, – устало добавила она.
Мы чинно кивнули друг другу.
– Скажите, капитан Лейшер, – тут же быстро произнес Холмс, – ваш дядя всегда курил один и тот же сорт сигар?
– Да, сэр, – растерянно отозвался молодой человек. – Коробка вон там, на столике, – показал он рукой.
Все молча наблюдали за тем, как Шерлок Холмс пересек комнату и взял коробку сигар. Приподнял крышку, какое-то время разглядывал содержимое, затем поднес коробку к носу и принюхался.
– Голландские, – сказал он, после чего внимательно посмотрел на Кору. – Ваши предположения оказались совершенно правильными, мисс Мюррей, – чеканя каждое слово, четко произнес Холмс. – Полковник Уорбертон вовсе не был безумцем.
Кора остолбенела, ничего еще не понимая. Майор Эрншо громко и насмешливо фыркнул, а Лейшер, более воспитанный, скрыл улыбку, сделав вид, что разглаживает усики.
– Черт побери, – заметил он, – все мы рады вашей помощи и поддержке, мистер Холмс. Без сомнения, вы сделали этот чисто дедуктивный вывод, основываясь на вкусе полковника в том, что касается сигар.
– Отчасти, – мрачно ответил мой друг, естественным-небрежным жестом, у всех на виду вдруг нагло кладя одну из сигар себе в карман. – Доктор Ватсон может подтвердить, я посвятил немало времени изучению различных сортов табака и даже осмелился изложить свои взгляды в маленькой монографии, где перечислено свыше ста сорока вариаций сигарного пепла. И сигарные предпочтения полковника Уорбертона лишь подтверждают еще одну улику. Итак, Лестрейд?..
Инспектор из Скотленд-Ярда недоуменно нахмурился. Маленькие черные глазки подозрительно взирали на Холмса из-под бровей.
– Улику? О чем это вы, черт побери? – воскликнул он. – Все просто, как апельсин! Полковника и его супругу застрелили в комнате, двери и окна которой были надежно заперты изнутри. Не станете же вы этого отрицать!
– Нет, – равнодушно пожал плечами Холмс.
– Тогда давайте придерживаться фактов, мистер Холмс, – высокомерно скривился инспектор.
– Непременно, – бросил он в ответ, подходя к бюро из черного дерева.
Заложив руки за спину, Холмс какое-то время задумчиво разглядывал странную раскрашенную физиономию идола. Потом достал из правого кармана перочинный ножик, раскрыл его, неторопливо достал из того же кармана конверт, медленно соскоблил в него что-то с маски. Внимательно понюхал, достал лупу – на этот раз из левого кармана, еще более внимательно рассмотрел маску. Мы все молчали, терпеливо ожидая.
– Вы не будете возражать, если заберу эту маску с собой? – повернулся он к капитану, как главному в доме. – Мне она необходима для некоторых исследований, – уточнил Холмс. – Завтра утром я ее вам верну.
– Да ради бога! – поморщился капитан Лейшер.
Холмс осторожно снял маску и положил ее на стол.
– Инспектор, скажите, а у вас есть соображения по поводу этой запертой двери? – вдруг повернулся он к Лестрейду.
Тот только надменно усмехнулся.
– Дело ясное, – равнодушно пожал он плечами. – Полковник заперся сам, чтоб никто ему не мешал.
– Именно, – тут же согласился Холмс и эта его поспешность меня несказанно насторожила. – Обстоятельство, наводящее на определенные размышления.
– Вполне определенные, – уверенно согласился Лестрейд, не видя в этом никаких проблем. – Полковника Уорбертона явно обуяло безумие, и он сотворил этот чудовищный поступок.
В этот момент Холмс присел и принялся собирать в вазу разбитые оконные стекла, раскиданные по полу.
– Естественно, все мы желаем защитить доброе имя дяди, – вмешался молодой Лейшер. – Но, разрази меня гром, все обстоятельства и улики свидетельствуют о том, что полковник Уорбертон пал жертвой собственного безумия! И тут я не могу не согласиться с инспектором.
Холмс вскинул длинную тонкую руку.
– Полковник Уорбертон пал жертвой хладнокровного убийцы, – уверенно заявил он.
Я невольно вздрогнул, быстро посмотрев на мисс Мюррей. В комнате воцарилась мертвая тишина, все недоуменно переглядывались. Причем мисс Мюррей растерянно посмотрела на Холмса, а не на меня, что было почему-то неприятно, но вполне обьяснимо.
– И кого же вы обвиняете, сэр? – вдруг сильно покраснев, взревел майор Эрншо, приподнимаясь. – Полагаю, вам известно, что в этой стране есть законы, карающие за клевету!
– Будет вам, майор, – добродушно усмехнулся Холмс. – Скажу вам по секрету вот что. Мои выводы в немалой степени базируются на вот этих вот осколках стекла, выбитого из окна, – демонстративно встряхнул он вазу. – Завтра утром – сегодня уже поздно для такой кропотливой работы – я собираюсь вернуться сюда и сложить их, и тогда, думаю, докажу вам свою правоту. Кстати, инспектор Лестрейд, полагаю, вы любитель устриц?
Лестрейд заметно покраснел.
– Да, испытываю, можно сказать, слабость к устрицам, – раздраженно заметил он. – Но, хоть убейте, не понимаю, при чем здесь устрицы?
– Да при том, что когда вы едите устрицы, то наверняка пользуетесь специальной вилкой, – снисходительно усмехнулся Холмс, – которая должна находиться под рукой. И любой сколько-нибудь наблюдательный человек сразу заметит, если вы вместо своей вилки возьмете вилку соседа по столу. Надеюсь, вы поняли мою мысль?
Какое-то время Лестрейд внимательно смотрел на моего друга.
– О-очень любопытно, мистер Холмс, – выдавил он наконец. – Буду рад дальнейшему сотрудничеству с вами.
– Я посоветовал бы вам распорядиться, чтобы разбитое окно заколотили досками, – сказал Холмс. – И еще проследить за тем, чтобы ничего тут до завтра не трогали. Встретимся утром. Идемте, Ватсон, уже начало второго. Как-то не хочется пропускать блюдо под названием "Кальмары по-сицилийски" в "Пелигрини".
И прежде чем распрощаться со всеми и покинуть этот дом, Холмс вдруг взял вазу и решительно высыпал осколки в камин.
8
Мы с Холмсом вышли на улицу. Посмотрели по сторонам, и пошли направо, решив, что там у нас будет больше шансов найти кеб. И действительно… Вскоре мы вышли на небольшую площадь, на которой виделись сонные кебы.
Я достал кошелек, сунул ближайшему кебмену последние наши деньги – я точно знал что у Холмса нет ни пенни.
Естественно, ни в какой «Пелигрини» мы не поехали.
Почти всю дорогу мы молчали. Я прикидывал, как нам жить на то, что у нас осталось – то есть совсем без денег. Но потом мне это надоело и я переключился на преступление.
– Холмс, а как вы догадались, что это была Кора Мюррей? – осторожно поинтересовался я, боясь оказаться обьектом насмешек.
Холмс, придерживая пакет с маской, внимательно посмотрел на меня, прикидывая что-то в уме.
– Это элементарно, – наконец пожал он плечами. – Во-первых, как-то я прочитал в газете, что из Индии приехал полковник Уорбертон с женой и ее подругой – мисс Корой Мюррей. Во-вторых, у посетительницы на руке был индийский браслет. В-третьих, к нам не могла бы приехать жена полковника – она бы приехала с лакеем. Остается подруга жены. А в-четвертых, это было только предположение. Вы же наверняка заметили, Ватсон, что я не утверждал, что она – Кора Мюррей, а только спросил, – и он улыбнулся мне.
Вернувшись домой, я долго переодевался в своей комнате, с каким-то сладостным трепетом думая о Коре, вспоминая ее глаза, ямочки на щечках, редкую, но такую очаровательную улыбку!
Когда я спустился в гостиную, Холмс в своем рабочем углу уже сидел за микроскопом.
Впрочем, он изучал совсем не маску. Он занимался своими исследованиями пепла табака.
9
– Ватсон, вы вроде как с мисс Мюррей в хороших отношениях, – вдруг повернулся ко мне Холмс.
Я с удивлением посмотрел на своего друга, собираясь спросить – с чего это он взял, но вдруг, неожиданно для самого себя, смутился и промолчал.
– Не могли бы вы узнать у нее, – как ни в чем не бывало продолжил Холмс, – в какое точно окно из двух они заглядывали – в ближайшее от двери или в следующее? Поверьте мне – это очень важно.
Я помедлил с ответом, вдруг осознав, что у меня появилась реальная причина для встречи с Корой. И я понял – я хочу ее снова увидеть! Прямо сейчас! Немедленно!
Стараясь не подать вида, я как можно равнодушнее кивнул.
Быстро написал Коре записку. Перечитал, скомкал. Выбросил. Снова написал. Снова выбросил. Наконец девятый вариант меня вполне устроил. В нем я коротко и достаточно вежливо написал, что у Холмса есть вопросы, и предложил несколько вариантов встречи. Завернул в конверт. Заклеил. Надписал конверт.
Даже не накинув пальто, выскочил на промозглую улицу. Поискал глазами местных мальчишек. Увидел одного. Свистнул. Он обернулся. Я его поманил, энергична махая рукой – так я торопился. Он неуверенно приблизился, настороженно косясь на меня.
– Хочешь заработать десять пенсов? – спросил я.
– А кто не хочет, – ухмыльнулся он.
– Отнеси эту записку по адресу Кембридж-террас, девять, мисс Коре Мюррей.
Я протянул ему конверт и он, ни слова ни говоря, убежал.
Я вернулся в гостиную.
Но места себе не находил.
Все время натыкаясь на язвительные замечания Холмса, но стараясь не обращать на них внимания, я в нетерпении ждал ответа.
А тут и миссис Хадсон внесла поднос – наступило время обеда.
Чинно поставила поднос на стол, расставила приборы и две тарелки с супом.
– Джентльмены, приятного аппетита, – пожелала она и, зажав поднос подмышкой, также степенно удалилась.
– Спасибо, – хором ответили мы ей вслед, вежливо наклонив головы, и быстренько заняли свои места, поддевая салфетки и хватаясь за ложки.
Разговаривали мы мало. Я думал о Коре и о ее возможной реакции на мое предложение – и здесь моя фантазия услужливо предлагала огромную кучу вариантов! Холмс же думал о чем-то своем.
Потом миссис Хадсон принесла телятину с овощами, забрав пустые тарелки из под супа.
– Благодарим вас, – сказали мы с Холмсом, дружно берясь за ножи и вилки.
А вскоре после обеда миссис Хадсон ввела в гостиную моего посыльного.
– Вам ответ, – тяжело дыша, выдавил он, протягивая мне маленький розовый конвертик.
Я поспешно, трясущимися руками, вскрыл его. Ровный красивый почерк. Кора согласилась. Но указала, в каком парке и во сколько. Записку я дочитал до конца, но почему-то никак не мог осмыслить ее согласия и просто глупо пялился на бумагу.
– С вас десять пенсов, – наконец решительно промолвил мальчуган, все еще тяжело дыша.
Я потянулся к нашей шутливой копилке – этакий толстый эсквайр в котелке. Туда мы обычно кидали разную мелочь.
– Ватсон, – ухмыльнулся Холмс. – Я вас не узнаю.
Ничего не отвечая – в конце концов я же ведь действую в его интересах! – я взял с журнального столика тонкий нож, просунул его в щель, наклонил копилку, потряс. Вывалилось несколько монет.
– Держи, – протянул я мальчику двадцать пенсов.
Он взял, посмотрел, просиял глазами и убежал, даже не поблагодарив. Остальные монеты я положил себе в карман.
* * *А я тут же ушел к себе. Поспешно и как-то даже странно-суетливо переоделся. Не глядя на Холмса я вернулся к нашей копилке. И снова решительно сунул в узкую щель тонкий нож, настроив себя не обращать никакого внимания на насмешки Холмса – тех денег, что лежали в копилке не хватит заплатить миссис Хадсон и за неделю – не то что за месяц.
Выудил деньги на кеб туда и обратно, и по мелочам на парк – охлажденный сироп для Коры, корм уткам и лебедям, и прочее.
Потом также не глядя в сторону Холмса я накинул плащ и решительно выскочил на лестницу.
Вышел я заранее до назначенного часа – ведь еще надо было найти кеб! Впрочем, свободный экипаж подвернулся довольно быстро – не прошел я и тридцати метров.
Раньше времени оказавшись в парке, я заранее купил два пакетика с кормом для птиц, и принялся неторопливо прогуливаться возле центральных ворот в ожидании Коры.
И, надо сказать, это было довольно мучительно! Так как при каждом подъезжающем экипаже я начинал изрядно волноваться, поправлять виски, одежду, сердце мое начинало учащенней биться, и вообще – я ощущал себя очень уж отвратительно. А экипажи все подъезжали и подъезжали, стараясь свести меня с ума – ведь Коры среди них все не было.
От постоянного волнения я даже вспотел, и, не имея зеркала, но чувствуя свое состояние, я понимал, что я еще и покраснел. А значит, мой внешний вид не мог произвести благоприятного впечатления на молодую леди.
И от всех этих мыслей я расстроился и к своему стыду не заметил, как подьехала Кора.
– Добрый день, доктор Ватсон, – почтительно произнесла она, и я вздрогнул, резко обернувшись.
Милая Кора. Она стояла рядом со мной. Вся такая хрупкая, добрая и нежная. Снова захотелось прижать ее к себе, окунуться лицом в ее роскошные волосы.
Я растерялся.
– Добрый день, мисс Кора, – пробормотал я, смущаясь. – Извините, задумался, – попытался оправдаться я.
– Ничего страшного, – слабо улыбнулась она мне грустной улыбкой. – Я тоже часто задумываюсь и попадаю в неловкие ситуации. Наверное, это свойство всех мыслящих людей.
Я кивнул и вдруг осмелившись, согнул правую руку и локоть протянул ей, явно при этом покраснев еще сильнее. Сердечко мое стучало неимоверно. И я не понимал себя. Но понимал, что мне хочется быть с ней, и быть как можно дольше.
Между тем Кора, покосилась на мой локоть, и пока она размышляла, мое сердце стучало особенно глухо, колоколом отзываясь в затылке. Наконец Кора протянула руку и осторожно положила пальцы на сгиб моей руки. Но и после этого мне не стало легче, а только наоборот – сердечко забилось еще сильнее от ее прикосновения, от тепла ее нежной руки. Я непроизвольно замер, не зная что делать дальше.
– Может, мы пойдем? – услышал я тихий голос Коры и мне снова стало стыдно.
Я как можно небрежнее направился в глубь парка, укоряя себя за слабость. Ну нельзя же так расклеиваться перед девушкой! – резко выговаривал мне бравый усатый майор, повоевавший в Афганистане. – Ага, а ты сам попробуй! – так же мысленно отвечал я. – Когда вот такая вот девушка идет рядом с тобой, да еще и держит тебя под руку!
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – наконец промолвила Кора.
Я, старательно вышагивая по песчаной аллее, пару минут собирался с мыслями, лихорадочно прокручивая в голове варианты своей речи, и наконец произнес.
– У Шерлока Холмса возникли новые вопросы по поводу этого дела, – почему-то сухо произнес я, ругая себя за подобную интонацию. – И он, занятый своими многочисленными опытами, попросил меня встретиться с вами.
Я взглянул на Кору и она вдруг грустно улыбнулась.
– Значит только поэтому вы захотели встретиться со мной? – тихо промолвила она.
– Ну почему же! Нет, конечно! – тут же искренне воскликнул я, и Кора снова чуть заметно улыбнулась. – Я просто хотел помочь Холмсу. Ну и очень рад, что смог встретиться с вами, Кора!
Я повернул к ней голову, продолжая неторопливо вышагивать по песку. Она смотрела прямо перед собой, на аллею, по которой мы шли. Мой взгляд она конечно заметила, но не посмотрела на меня, и даже не улыбнулась.
– Вопрос в следующем, – замялся я, желая побыть с ней как можно дольше, и в то же время совсем не желая быстро заканчивать с ней свидание. – Холмс спрашивает, в какое точно окно из двух вы заглядывали – в ближайшее к двери или в следующее? Только не торопитесь, вспомните все как следует. Это важно.
– В ближнее, – тут же ответила она.
Я остановился. Придерживая меня под руку, остановилась и она.
– Вы точно в этом уверены? – спросил я, пристально глядя на свою красивую спутницу.
Какое-то время Кора смотрела мимо моего плеча на пруд, а потом вдруг быстро посмотрела на меня, так что я вздрогнул и смутился, поспешно отводя глаза.
– Конечно я в этом уверена! – решительно заявила она, придерживая меня под руку и слегка касаясь телом моего предплечья.
Я на мгновенье замер, наслаждаясь этим прикосновением. Но пауза затягивалась и я вынужден был произнести:
– Большое вам спасибо. Шерлок Холмс будет доволен.
Кора Мюррей внимательно посмотрела на меня.
– И что? – спросила она. – Нам можно уже расходиться?
На какое-то мгновенье я просто растерялся от ее такого прямого вопроса.
– Нет, конечно! – наконец поспешно воскликнул я, боясь что вот сейчас она развернется и уйдет. – Вы не будете возражать, если мы с вами еще немного прогуляемся по парку? – произнес я с видом многоопытного ловеласа, но к своему стыду чувствуя, что эта фраза в моем исполнении прозвучала довольно глупо и нелепо.
Но тем не менее Кора даже не улыбнулась. Все также спокойно глядя на меня, она о чем-то немного поразмышляла, а потом кивнула.
– Хорошо, – тихо произнесла Кора. – Давайте еще немного погуляем.
Мы молча дошли до пруда. К моему удовольствию Кора небрежно держала меня под руку, словно мы с ней так ходим уже давно. Остановились у мутной воды, разглядывая птиц.
Я подал ей пакетик с кормом.
Она, к моему сожалению отпустив мою руку, его неспешно развернула и принялась вялыми неторопливыми движениями кидать в пруд мелкие щепотки. Закормленные птицы еще более вяло потянулись на новую кормежку. Они совсем не кидались на еду и предпочитали ловить только то, что долетало им прямо в рот. Все остальное падало в воду и тонуло – никто из птиц за ним не бросался.
Кора была молчалива, грустна и загадочна. Это и понятно. Ведь утром убили ее подругу и она видела смерть. Вряд ли бы она смогла смеяться уже к обеду.
В редкие мгновенья Кора, изредка оборачиваясь ко мне, совсем невесело улыбалась. И от ее улыбки каждый раз нежно сжималось мое сердце.
При очередном броске она вдруг дернулась, теряя равновесие, и я быстро придержал ее за руку и, для надежности, за талию. Она замерла. Замер и я, вдруг понимая, что всю свою оставшуюся жизнь я хочу провести именно так – обнимая Кору за талию.
Потом, мягко, и как мне показалось – с неохотой, отстранилась. Ну еще бы! – подумалось мне. У нее такое горе, и ей просто необходим кто-то, на кого она могла бы опереться, кому могла бы довериться, кто бы мог ее поддержать, за кем бы она могла спрятаться от невзгод как за каменной стеной.
* * *– Последнее время я часто думаю, – вдруг тихо промолвила Кора, – что жизнь вообще бессмысленна. Вот скажите мне – зачем я в детстве училась читать, долго и старательно училась музыке, рисованию? Ведь когда я умру, все это никому будет не нужно, все эти мои напряженные потуги! – Она с какой-то детской мольбой посмотрела на меня, но я, честно говоря, откровенно растерся и сразу не нашел, что и ответить. И она печально отвернулась от меня. – Когда я так подумаю, – еще более тихо продолжила Кора, – такая тоска охватывает всю меня – хоть вешайся!
Она снова посмотрела на меня, все еще ожидая от меня помощи. Я понял – убийство ее подруги и ее мужа очень сильно подействовало на нее, и она хочет поддержки, умных возражений, убедительных доказательств обратного. Но снова никаких умных мыслей мне на ум не пришло, и я злился на себя, за то, что как только от меня потребовалась помощь, я вдруг оказался абсолютно бессилен! И тут я решился. Зачем откладывать неизбежное на потом!
– Я люблю вас, Кора! Я очень вас люблю! – воскликнул я, и вдруг быстро-быстро продолжил, стараясь высказать все, прежде чем она меня прервет. – Я жить без вас не могу! С тех пор как я вас увидел, я потерял покой. И это правда! Я постоянно думаю только о вас, Кора!
Она растерянно повернулась ко мне. Ее бледные щеки вдруг окрасились румянцем.
– Джон, простите, – тихо пробормотала Кора, потупив глаза. – Все это конечно очень трогательно, но я вас не люблю. Извините. Я люблю совсем другого человека. И только о нем и думаю все это время. Я уверена, вы будете счастливы, ведь вы – очень хороший человек!
Меня словно окатили ледяной водой! Я все это слушал, но не все слова понимал. Да еще и бешеные удары сердца гулким колоколом ударялись в виски и барабанные перепонки, и мешали слушать.
Кора посмотрела мне в глаза. Наверное что-то в моем лице ей не понравилось.
– Доктор, вы очень милый, – поспешно добавила она, беря меня за обе руки и страстно сжимая их, и я снова захотел такую вот спутницу жизни, которая именно так сжимала бы мои руки. – Я ничуть не сомневаюсь, что вы найдете себе очень замечательную жену. И даже уверена в этом! И вы будете счастливы!
Я расстроенно кивнул, думая, что кто-то влюбляется сразу, а для кого-то необходимо время. И я не собирался так быстро сдаваться! Вот окружу Кору заботой, вниманием, дружбой – глядишь, все и переменится. Ведь все – в моих руках!
10
Дверь мне отворила миссис Хадсон. Едва я, радостный и возбужденный, успел войти, как дом содрогнулся от громкого выстрела. Миссис Хадсон ухватилась за перила.
– Ну вот, сэр, опять! – жалобно простонала она. – Что это такое творится! – Миссис Хадсон испуганно посмотрела на лестницу на второй этаж. – И еще говорит, будто все это исключительно в интересах правосудия. Я, конечно, понимаю, что он сравнивает! Но, доктор Ватсон, если вы не подниметесь к нему, и как можно скорей, мы вообще останемся без газового отопления! – И она с мольбой посмотрела на меня.
