Городские иллюзии

Я с удовольствие сходил в баню, а киборги встали на зарядку и выглядели утром как огурчики. И когда из динамиков Газели до меня донесся призыв отдать за деньги металл, я вышел и заключил сделку с водителем. Он в спешке пригнал пять КАМАЗов и погрузка началась. Киборги везли золото во двор, где стояли весы, потом получали кредитки, а рабочие грузили металл в КАМАЗ. Все было отработано до мелочей, и никто никому лишних вопросов не задавал, – так было принято.

Когда первый КАМАЗ уехал, на его место встал второй, потом третий, четвертый и пятый. К этому времени приехал порожний первый КамАЗ, и все началось сначала…

Погрузка и разгрузка продолжалась почти до обеда. Деньги, – галактические кредитки уже не входили в чемодан, и я принес второй. После обеда все было кончено. Все КАМАЗы уехали, я унес чемоданы в подвал, где у меня стоял вместительный сейф, выглядевший как русская печка. Я попрощался с моими приятелями и вручил им небольшой аванс. Эта деятельность так меня напрягла, что я, когда все было кончено, вышел на улицу и с наслаждением закурил на завалинке. Соседи вылезли из своих домов и хором стали спрашивать – что у тебя случилось? Я ответил, что идет ремонт, и на КАМАЗах мне привезли отсев, щебенку и другие стройматериалы. Утолив информацией соседей, я решил, что хватит с меня активной деятельности. Надо было поесть, посмотреть телевизор и выспаться.

Как на грех, мне не спалось, и пришлось сначала считать баранов, потом звездолеты. Потом я подумал, почему бы мне не посчитать деньги за эту операцию? Я начал считать, на полпути сбился, и начал сначала. Потом еще сбился и снова начал сначала…

С этими подсчетами я уснул крепким сном, безо всяких сновидений и кошмаров. Утром я проснулся как огурчик. Взглянул из окна кухни на лиственницу, торчавшую как большой деревянный указательный палец в углу огорода, подумал, что пора ее, наконец, спилить на дрова, а здоровенную, ржавую железнодорожную цистерну, стоявшую вертикально на опорах, продать сборщикам металлолома.

После завтрака я вышел на улицу, закурил и обратил свое внимание на несколько блестящих крупинок под воротами. Я поднял один, подул на него, взвесил в руке и пришел к выводу, что в своих руках держу золото. Что бы это значило?

Вздох

В последнее время мне совсем перестали сниться сны. Наверное, оттого, что вечером я ложусь спать вымотанный домашней работой, разными делами, или просто устаю от внезапно свалившимися на меня проблем и хлопот.

Но раньше, когда я работал геологом, в свободное от работы и от домашних дел время иногда ездил на поиски минералов, сны мне снились постоянно. Меня тогда донимала мысль о том, что хорошо бы не рассматривать отвалы старых горных выработок, в надежде обнаружить кристалл, пропущенным горняками, или раскапывать найденную пегматитовую жилу, а путешествовать под землей, – там находить драгоценные кристаллы: аквамарины, бериллы, топазы или аметисты.

Навязчивая эта мысль была, увы, не моя. В одном прочитанном мною фантастическом рассказе уже было упоминание о человеке, который проникал сквозь скалы, и там искал месторождение какого-то металла. Но сейчас наступила такая удивительная и великолепная пора, когда многие фантастические изобретения превратились в реальность. Пока я не слышал, что сюжет этого фантастического рассказа воплотился в жизнь, а интернет по моему запросу мне ничего не нашел. Значит, эта фантастическая идея до сих пор не была претворена в жизнь. Мне было жаль с этим смириться – такая замечательная идея осталась невостребованной учеными и геологами. Я не мог с этим смириться и начал действовать, – на свой страх и риск.

В этом полезном и практичном для меня изобретении было две самых уязвимых момента: сама способность человека перемещаться в земных недрах и источник воздуха. Способность перемещаться в недрах земли пришла ко мне самым волшебным образом: однажды меня завалило в глубоком шурфе, где я добывал друзы горного хрусталя. Мне так захотелось жить, что передать это на бумаге, или вслух в виртуальном мире было просто невозможно. Только огромное желание мне помогла выжить – я просто заставил себя двигаться сквозь глину и кварцевую жилу, и поднялся до поверхности земли, до которой было несколько метров.

Я запомнил эту свою способность двигаться под землей, и потом несколько раз пробовал проделать это снова. Но надо было набрать сначала в легкие воздуха, потому что под землей его не было совсем. Когда я помногу плавал, то мог находиться три минуты без вздоха, и мне это здорово пригодилось на первых порах. Но три минуты хватало на то, чтобы проплыть под водой пятьдесят метров, или пройти в недрах земли метров тридцать, не больше. Это было для меня мало. Для того, чтобы совершать свои подземные прогулки, мне надо было решить проблему с кислородом.

Все горные породы имеют в своем составе минералы с окисью кремния. Даже классификация горных пород основана на этом. Самой богатой окисью кремния считаются кислые горные породы – граниты, а меньше всего окись кремния содержалось в ультраосновных горных породах. Проблема моя состояла в том, как этим мне воспользоваться на практике. Надо было изобрести аппарат, который мог разорвать молекулярные связи, – высвободить молекулы кислорода из атомной решетки минерала кварца, который состоит из окиси кремния, и таким образом получить необходимый для дыхания кислород.

Мне пришлось вспомнить химию, почитать книги по молекулярной физике, погрузиться в строение атомов и молекул. Можно конечно воспользоваться атомной энергией, чтобы разорвать эти молекулярные связи, но связываться с радиоактивностью мне не хотелось. Я пошел другим путем, – заставил солнечные нейтрино, которые пронизывают всю нашу планету насквозь, разбивать и молекулярные, так и атомные связи. Но их было мало, и мне пришлось сделать накопительное устройство для этих частиц.

В результате у меня получилась коробка, доверху набитая микросхемами. Мне не хотелось задыхаться под землей, и я сделал дублирующие цепи, которые страховали работу друг друга. Коробку можно было закрепить на ремне или засунуть в рюкзак. Для дыхания я приспособил респиратор «Лепесток», к которому привык на работе, когда работал лаборантом в одной лаборатории.

Наконец, когда все было готово, я взял ласты, трубку с маской и отправился на карьер, в котором намеревался испытать свой прибор. Испытывать прибор сразу под землей я побоялся, а вода для этого тоже мне подходила – это окись водорода, и если прибор не будет работать, то я не задохнусь под землей, а просто вынырну из воды.

На карьере была масса народу – молодые дачницы купались и загорали. Когда я разделся, достал из пакета ласты с трубкой, то одна молодая симпатичная купальщица сразу поинтересовалась, а где мое ружье для подводной охоты. Пришлось ей объяснить, что рыбы здесь нет, а есть тритоны и лягушки, которых я не ем, и потом достал из пакета ремень с моим прибором. Она не успела спросить, что это, потому что мне не терпелось испытать прибор. Я мигом одел маску, ласты, надел «Лепесток», маску с трубкой и нырнул. Сразу засек время на часах, и уцепился за большой камень на дне. Просидел на дне минут пять, а потом решил, что мой прибор работает, и для того, чтобы продолжить испытания, надо найти более уединенное место.

Когда я вынырнул, озабоченные моим долгим отсутствием девушки стояли на берегу и смотрели в воду, – они думали, что я уже утонул. Но я был жив и невредим. Я всех успокоил, искупался как все нормальные люди, немного позагорал и пофлиртовал с девушками.

Потом, когда высох, оделся, пошел на карьер, где не было народа. Он находился в десяти минут ходьбы, и там вода от родников была слишком холодная, чтобы купаться. Но я не собирался долго сидеть в воде – я хотел испробовать прибор в деле, для которого его спроектировал и сделал, – мне надо было отправиться на несколько минут под землю.

Сначала я нырнул, потом подплыл к берегу и залез в песок. Надо мной было его три метра, но двигаться в нем было легче, чем, допустим, в граните или в кварцевой жиле, но я должен был удостовериться в том, что прибор работает не только в воде, но и под землей. Походил в песке я минут пять, понял, что дышу и двигаюсь нормально и отправился обратно, в воду. Но тут у меня произошла заминка – в ходе прогулки я потерял ориентировку, и не знал, где теперь карьер. Это был для меня урок – надо было в следующий раз брать с собой не только компас, но и альтиметр, – чтобы ненароком не залезть слишком глубоко вглубь уральских недр. А сейчас я просто вылез из песка на небольшом песчаном пляже, на котором, кроме мальчика с собакой, никого не было.

Он удивился моему появлению, но не испугался и вопросов не задавал, но у его собаки было много вопросов. К моему сожалению, я не понял, чем она была недовольна и сказал ей об этом.

Я удостоверился в том, что прибор работает и мне можно было отправиться на поиски сокровищ, спрятанных в глубине уральских недр. Было еще рано, только середина дня, и я решил не откладывать поиски минералов. Недалеко, в каких-то двух километрах от этого карьера, находились Евгение – Максимилиановские копи, на которых можно было найти гранат, пушкинит и рубин. Они находились за рекой Исеть, но река не была для меня преградой – я ее мог преодолеть под землей.

Речку я перешел хорошо, но не стал выходить на земную поверхность – там была заболоченная пойма. Поэтому я прошел сто метров по гранитам и вышел из какой-то гранитной горки. До горы Пуп, где располагалась копь с пушкинитом, осталось всего километр, и я прошел его по просеке, дыша полной грудью лесной воздух. Если бы не комары, то прогулка была просто отличной. Но я не взял с собой репеллент, и меня погрызли комары с мошкой.

На заросших отвалах старой ямы я остановился, надел пояс с прибором, респиратор и нырнул в землю. Было темновато, так как батарейки в моем налобном фонарике садились, но на расстоянии два метра мне было видно строение горных пород, их структура и текстура, а также крупные выделения кристаллов. Вскоре я нашел большой кристалл пушкинита, потом целый ворох гранатов. Но кристаллы гранатов были мелкие, и я пошел дальше. Мне нужен был контакт гранитов и мрамора. Когда я его нашел, то нашел и кристаллы рубина Они были недостаточно крупные для меня, и я долго шатался вдоль контакта, прежде чем нашел крупный кристалл.

Большой бочонок рубина темно- красного цвета сидел в мраморе, и я его оттуда без труда вынул. Размер его был достаточно приличный – он мог быть достойным экспонатом любого геологического музея – почти тридцать сантиметров в длину и сантиметров двадцать в поперечнике. Рядом с ним вырос малыш поменьше – сантиметров десять длиной. Я его тоже прихватил, и решил, что полевые испытания на этом закончены. Можно было отправляться в Мурзинку и начать планомерное исследование подземной сокровищницы – искать аметисты, бериллы, топаза и аквамарины. Я вынырнул из гранита и понял, что нахожусь около полуострова Гамаюн, вблизи большого мраморного карьера.

Рядом был пруд, я искупался в нем, и оправился домой – в запале поисков минералов я пропустил время обеда, и был голодный, как волк. Домой я добрался через полчаса и когда плотно пообедал, решил, что большой кристалл рубина надо подарить нашему геологическому музею, а пушкинит и кристалл рубина я оставлю себе. Время подарков я запланировал на следующее утро, а сейчас мне надо заняться сбором клубники в своем огороде.

Гранатовая россыпь

Многие места, где я побывал в детстве и юности, снятся мне по ночам. Даже снятся места, на которых я побывать не успел. К одному такому месту относиться гранатовая россыпь на ручье, – в сосновом лесу, недалеко от моего поселка. Про это место я много читал в детстве, и руки мои чесались промыть там песчано-галечные отложения, но я так и не нашел для этого время.

В этой жизни я многое не успел сделать. Мне осталось не так уж и много времени, чтобы исполнить свои детские мечты, и, наконец, я выбрал подходящее время для этого, – в огороде все росло, но урожай там собирать было еще рано: огурцы были размером с ноготь, а смородина только начала краснеть. Клубники в этом году практически не было, а луку я уже съел столько, что уже не мог на него смотреть. Только сорняки в огороде росли очень быстро, но я дал себе слово, что когда вернусь из леса, задам им по первое число.

Промывкой похожих глинисто-песчаных пород я занимался в одном из полевых сезонов, когда искал цветные алмазы на севере. У меня даже сейчас начинают ныть руки, когда вспоминаю те дни. Вода в ручьях было очень холодная, а глина очень вязкая, и пока я мыл серый шлих, руки у меня замерзали настолько, что пальцы еле шевелились. Нормального лотка у меня тогда не было, и я мыл шлихи старой железной миской, которую я превратил в старательский ковш.

Сейчас я решил обойтись такой же большой, литров на пять, железной миской, которую я сначала обжег в печке, а потом долго выпрямлял на чурбаке, чтобы она была похожа на старательский ковш, но была бы больше размерами. В принципе, все было готово для похода к ручью. На всякий случай я взял небольшой канадский геологический молоток и небольшое титановое зубило.

Утром с небольшим рюкзаком, в котором было два обеда, я выдвинулся на свое место работы. Когда добрался до места, солнце поднялось над елями и соснами, и я в своей брезентовой куртке вспотел. Ручеек еле-еле бежал по небольшому логу, и я сначала развел костер, чтобы напиться чаю, а потом прошел по ручью, выясняя, где самое подходящее место для промывки. Нашел небольшой омут, где можно мыть породу и принялся за работу.

Начал в двухстах метрах ниже по течению от своего костра. В первом сером шлихе не оказалось ничего интересного. Потом промыл еще и еще, но в них также не оказалось ни гранатов, ни эпидотов, и ничего полезного для меня. Я постепенно подвигался к своей стоянке, и в одном шлихе мне попались мелкие зерна гранатов. Мне стало легче на душе, и я понял, что я на верном пути. Миновал свой костер и стал мыть шлихи выше по течению. Кристаллы гранатов в шлихах попадались все чаще и размеры их все увеличивались в размерах.

Двигаясь вверх по ручью, я заметил его приток, – маленький ручеек. В ручье, по которому я шел, кристаллов стало меньше, и я стал отбирать пробы из маленького ручья. В нем было масса гранатов ярко красного и желтого цвета, а также стали попадаться крупинки зеленого и фиолетового цвета. Без лупы я не мог определить, какие же минералы зеленого и фиолетового цвета мне попали в пробу, – они был мелкие в размерах, но я подумал, что это, наверное, эпидот, или тоже гранат. Зерна с каждой промывкой становились все крупней и крупней, и достигали уже размера горошины. Такие кристаллы граната уже можно было пускать в огранку, но зеленые минералы стали попадаться чаще гранатов и размеры их становились все крупнее и крупнее. Цвет их становился бледней и я задумался, – это не было похоже на эпидот, а скорее на хризолит или на изумруд.

Я прошел вверх по течению еще метров двадцать и набрал в миску пробу. В ней ничего не оказалось – ни гранатов, ни хризолитов. Коренной источник их я прошел, и поэтому в логу, по которому протекал этот ручей, их не оказалось. Я почувствовал охотничий азарт,– где-то рядом была жила с гранатами и хризолитами, и я мог ее запросто найти. Надо было только лопата и кайло. Но у меня не было инструментов, а идти за ними домой было далеко. Я сделал на иве затеску и вернулся к костру. Когда обедал, вспомнил, что неподалеку, в старых горных выработках видел старые лопаты, которые любителям камня было лень нести домой. До этих старых шурфов было не так и далеко – какой-то километр.

Мне повезло: – в кустах, рядом с одной закопушкой я нашел и лопату и кайло. С этими инструментами я и начал искать жилу. Сначала выкопал узкую, но длинную канаву и нашел ореол, где было больше всего кристаллов граната, а потом подсек этот ореол второй канавой и определил направление этого ореола.

Теперь, когда мне было ясно направление жилы с драгоценными камнями, стало легче. Лопатой я снял почвенно-растительный слой и стал разбирать кайлом породу с кристаллами. Они были такие крупными, что я без труда определил среди них гранаты ярко красного цвета, желто зеленым цветом оказались хризолиты, а зеленые оказались изумрудами. Все кристаллы были в породе, которая легко разбиралась молотком и кайлом. Я разбирал эту жилу с кристаллами постепенно, метр за метром и вдруг она закончилась.

Кристаллы были уже с кулак величиной, но мне этого показалось мало, и я полез вглубь в том месте, где кончилась жила. Скоро я выкопал небольшой шурф метра полтора и когда выбирал со дна породу, лопата вдруг провалилась. Внизу оказалась полость, в которую я не медля ни на минуту, залез. Она была просторной – шириной с метра полтора и длинная – несколько метров. Все стенки ее были в кристаллах, с мою голову и разные цветом – от ярко красных и желтых, до травяно зеленых. Некоторые из кристаллов были такие прозрачные, что через их грани были видны другие кристаллы.

Я нашел лопату, которая застряла между кристаллами, и выкинул ее наружу, чтобы не мешала мне рассматривать это богатство. Долго сидел, любуясь этой красотой, но вспомнил, что наступает вечер, и мне надо было подумать о возращении. Я отломил несколько разных по цвету кристаллов и осторожно положил их на траву рядом с шурфом. Потом вылез, закрыл устье шурфа ветками и сучьями, сгреб почву на канавах, чтобы их не было видно, набросал в рюкзак листвы, а потом положил на них бесценные кристаллы, молоток, зубило, котелок и отправился домой, с чувством исполненного долга.

У меня в рюкзаке находилось сокровище, но его большая часть осталась в полости, которую я вскрыл шурфом. И я, когда шагал домой, думал, что пока я не перетащу все, что я нашел, не успокоюсь. Впереди меня ждала огромная работа, заслуженный отдых на Мальдивах, или в тюремной камере…