Приговорённые к счастью

Ловко сработано! Бальтазар развернулся. Перед ним стоял Альберт и натянуто улыбался.

– Привет, – угрюмо поздоровался Бальтазар.

– И тебе не хворать! Решили встретить тебя лично. Я у выхода из корабля поджидал. Как надоело – заглянул, а тебя и нет. Пришлось на твой след подскочить, – смущённо проговорил Альберт и развёл руками.

– Низко же я пал, – с горечью отозвался Бальтазар. – Розыск по звонку. Что дальше? Круглосуточная слежка, домашний арест?

– Ой, Боря, не ври. Ради тебя откинули эти условности, – с раздражением ответил Альберт, улыбнулся уже по-свойски и протянул ему руку.

С облегчением пожав руку друга, Бальтазар тут же посерьёзнел.

– Ты мой сон видел?

– Молодец, догадался, – хмыкнул Альберт. Он помялся и пожал плечами: – Ну… самую малость… Мимо проходил… Всё это, конечно, жуть, просто жуть.

Бальтазар насупился.

– Я про то, что на Земле произошло, – быстро поправился Альберт. – Боря, пошли. Зачем время тянуть, откладывая неизбежное? Тебя ждут. Сам Емельян Сергеевич пожаловал! Курирует нас и земного следователя по твоему самоубийце – этот землянин тоже здесь. Чего-то наш куратор темнит. Хочет, чтобы мы кое-куда смотались и кое-кого допросили. Так я ему не подхожу! Представь? А оно мне надо? Дима на нервах и, кажется, не вполне понимает, чего от него хотят. А мне сдаётся, главный на тебя намекает.

Он пристально поглядел Бальтазару в глаза.

– Да, вот ещё… Со следователем по этому делу будь поосторожнее. Сдаётся, он дурак упёртый.

Альберт подвёл Бальтазара к ближайшему переходу и первым зашёл внутрь.

Ну, видно, делать нечего. Глубоко вдохнув и резко выдохнув, Бальтазар шагнул по следу приятеля.

Дмитрий, заложив руки за спину, прохаживался вдоль прозрачной переговорной стенки. За ней расположились двое землян – каждый в своём кабинете, отделённые друг от друга виртуальной стеклянной перегородкой. Справа Емельян Сергеевич, а слева – незнакомый человек. Видимо, тот самый следователь по делу Фомы, к которому Бальтазар вёл андроида. Над головой незнакомца на стекле висела табличка: «Арчибальд».

«Забавное имя, – отметил Бальтазар, – верно, Альберт выдумал».

– Встречайте! Доставил Борю в лучшем виде, куда как в лучшем, чем нашёл, – развязно заявил Альберт с порога.

– А-а, наш герой! – воскликнул обернувшийся к ним Дмитрий. – Ну, что скажешь в своё оправдание? Почему сбежал с места преступления? И тем самым вынудил Арчибальда подсматривать за твоими снами! Не повезло бедняге… И нам!

– Дима, не юродствуй, – буркнул Альберт.

Бухнувшись в кресло, он немедленно достал курительную трубку.

– Не могу не заметить, что в большинстве случаев фантасмагории сна совершенно бесполезны, – неспешно произнёс Альберт, указательным пальцем разжигая табак. – Равно как и сейчас. И к делу не подшиваются: досужее развлечение. – Он затянулся из трубки и пустил струю дыма в сторону Арчибальда.

Бальтазар молча поздоровался за руку с Дмитрием и кивнул землянам.

– Объяснитесь! – с раздражением кинул ему незнакомец и зыркнул злым прищуром на Альберта, видимо, заметив, как тот беззастенчиво обкуривает его дымом. – Вам начальник приказал! И поскорее, мы и так заждались, пока вас выловят и под ручки приведут.

«Скандалист», – решил Бальтазар.

Емельян Сергеевич – следователь по особо важным – повернулся к соседу и помахал ему рукой.

– Потише, потише, – мягко сказал он. – Соблюдайте субординацию. Кричать и язвить здесь положено мне как старшему по званию.

Арчибальд буркнул извинения и покраснел.

– И вам, э-э… как вас… Альберт, сделаю замечание. Не надо баловаться. Не мальчик ведь.

Тот радостно кивнул, подмигнул Дмитрию, округлившему на него глаза, и сунул трубку в карман.

– Прекрасно! – продолжил Емельян Сергеевич. – Дальше общаемся по протоколу «Луна – Земля»: не отвлекаться, не перебивать, отвечать на все заданные вопросы, обозначать конец сообщения. Надеюсь, за полчаса уложимся. Луна, приём.

– Вы влезли в мой сон. И как, польза была? Много вызнали? – опередив всех, с вызовом спросил Бальтазар. – Земля, приём!

– Ой, ну надо тебе? Зачем вредничать? Из принципа? – вспылил Дмитрий. – Ничего там такого… Ну влезли без спроса! Учти, при каких обстоятельствах! Хочешь, видосик скину? Земля, сброс.

– Хороший вопрос, – кивнул Емельян Сергеевич. – Снятые образы получились несколько размытыми. Из-за спешки не успели как следует наладить оборудование. Кое-кто решил в один сачок двух бабочек поймать… – Емельян Сергеевич повернул голову на соседа. – И немножко превысил свои полномочия и уровень компетенции.

Арчибальд ничего не ответил, глядя перед собой злым соколиным взором.

Емельян Сергеевич полюбовался на его сердитый профиль и повернулся к Бальтазару.

– Кое-что увидели, – примирительно произнёс он, – но это совершенно не…

– Так, может быть, расскажете? Я как раз всё пропустил, – перебил его Бальтазар, не обращая внимания на сердито бурчавшего Дмитрия и неодобрительно качавшего головой Альберта.

Емельян Сергеевич поморщился:

– Нарушаете протокол! Но если вы так настаиваете… Значит, там была женщина: привязана к столбу, полуголая, босая, стояла на вязанках хвороста. Как я понял из вашего досье, ваша, э-э… скажем так, супруга Елизавета. М-да… Вы харизматичными пассами разожгли под ней костёр. Вот такими, – показал Емельян Сергеевич, перекрестив лунян.

Альберт засмеялся, но, глянув на несчастного Бальтазара, затих.

– Вспыхнуло пламя до небес, повалил дым, искры. Она что-то закричала. Похоже – слова ненависти или магические заклинания. Призна?юсь, я даже испугался. Вы схватились за голову и бросились к ней в огонь, топтали горящий хворост, кричали – похоже, слова любви. От огня путы на ней разорвались, и она накинулась на вас, схватила за горло. Руки у неё дымились, кожа облезла. Пока она вас душила, вы рыдали и твердили: «Нет, нет…» Жуткое зрелище. Потом всё повторилось. И так весь полёт, с небольшими вариациями. Устали смотреть. Пару раз на столбе горели вы…

Пристыженный, Бальтазар сник. Посмешище, решил всех укорить, а ему вместо извинений всё и выложили. Припечатали.

– Согласитесь, негусто для обвинений, – обернулся Емельян Сергеевич к хмурому соседу. – Только удушение хоть как-то соотносится с нашим делом, да и то противоположным образом.

– Я приношу извинения, – без тени раскаяния произнёс Арчибальд, приподнявшись. Вид его был недовольный и несогласный. – Вышла ошибка, – добавил он ещё слов к месту.

Емельян Сергеевич холодно кивнул и повернулся к Бальтазару:

– Мой вам совет старого женатика. Разводитесь, пока не поздно… И давайте больше не отвлекаться! – Он поглядел на Дмитрия: – Маленькое замечание: «сброс» работает только для коротких фраз. Следовало сказать: «Ой, ну надо тебе? Земля, сброс. Зачем вредничать? Земля, сброс» – и так далее. Давайте не засорять эфир.

На этих словах Дмитрий, поморщившись, дёрнул себя за бороду, как он думал – незаметно. Альберт прыснул со смеху в кулак, а Бальтазар криво улыбнулся: про «эфир» тоже смешно вышло.

– Идём дальше, – продолжил Емельян Сергеевич. – Итак, что нам известно? Убийство юноши, Валеры, совершил андроид. Пока неясно: через удалённое управление или отработала заложенная программа. Этот же андроид за час до этого убил Фому. Он самоубийца, факт установленный. В принципе, Фома мог взломать аппарат и перепрограммировать, чтобы тот его «на Луну отправил», а брат попал под раздачу. Эту версию подтверждает авария космического грузовика рядом с вами, Бальтазар. Вы, должно быть, видели. Мощный электромагнитный импульс от торможения в электростатике мог переключить андроида на самоходный режим и активировать программный код Фомы. Правда, и к само?й аварии есть вопросы…

Бальтазар недоверчиво покачал головой. Он помнил на своём лице чужую ярость и злорадство. Такое не запрограммируешь… Да и к чему самоубийце смотреть на лицо-болванку? И андроиду удобнее всего было бы орудовать ножом и петлёй со спины Фомы. Не стал бы тот с эмоциями возиться. Валеру убил человек, перехватив управление. Однозначно. Выходит, и Фоме кто-то помог.

– К сожалению, это только гипотеза… – вздохнул Емельян Сергеевич. – Андроид бросился под электричку в квартале от места преступления. Самоуничтожился. Не успели перехватить. Кто-то очень занятой нарушил обещание встретить сопровождавших важнейшую улику. Поздно спохватился и предпринял, очевидно, неверные шаги… – сказал он ровно, старательно скрывая клокочущую злость.