Слов упрямых караваны

спущусь к реке по новой мостовой…
Однажды этот город дал мне кров
над полной робких мыслей головой.

Я раз за разом говорил смелей,
бродя украдкой возле ветхих стен
уже давно заброшенных церквей,
уставших ждать от Бога перемен.

Я вспоминал, как тонут ивняки,
как в сорняках топорщатся кресты,
как из глубин мутнеющей реки
к сырому небу тянутся мосты.

Меж тёмных троп, на тусклых куполах
нашлось немного слов и для меня.
И город зазвучал в моих стихах,
к себе всё новых странников маня.

Небо

Помнишь, какое однажды раскинулось небо?
Город ночной зажигал под луной огоньки.
Падали звёзды над храмом Бориса и Глеба
в русло мелеющей, но терпеливой реки.

Остров прибрежный был редким туманом окутан.
Кто-то знакомый смотрел на меня из глубин.
Город затих. И, глаза опустив на минуту,
я, наконец, стал с душой неподвластной един.

Падали звёзды над храмом Бориса и Глеба,
тёмный причал покидая, встречались с водой.
Помню, как призрачной ночью раскинулось небо,
словно забвенье спустилось на берег за мной.

Однажды я приду

Однажды я приду на пустынный берег,
и в утреннем тумане заискрится река.
Зашепчутся десятки прозрачных змеек
на вымокшей полоске кружевного песка…

Когда-то я купался в похожих водах,
и крохотные лилии горели вдали.
И головы деревьев, живых и мёртвых,
пытались дотянуться до размытой земли.

И мы с тобой лежали на сером пляже,
разглядывая каменные башни быков,
и медленное небо несло поклажу
из листьев и разорванных сырых облаков.

Мне кажется, и ты возвратишься тоже
туда, где неприметно искрилась река,
и лилии белели на тёмной коже,
как звёзды из далёкого, чужого мирка.

И, словно подзывая тебя к обрыву,
раскатывались волны огоньков вдалеке…
И змейки, перешёптываясь лениво,
чертили лабиринты на холодном песке.

Из омута в омут

Из омута в омут летят терпеливые стаи,
и небо неспешно несёт облака-караваи,
и ночь хлебосольная сыплет невольные блики
на чёрную воду. И прячется город великий

под слабые крылья, сдаваясь случайному чуду,
и колокол-сердце кладёт на холодное блюдо
пустого кремля.
Так безжалостен сумрачный зодчий!
Так мало отпущено звёзд ускользающей ночью…

Глава II

Разлука

Между нами разлука забрезжила,
забрюзжали несвежие ямы.
Полотно бездорожья проезжего
нашу жизнь накрывает упрямо.

С остановками сердца свыкается
постоялец убогого тракта.
Горизонт мельтешит и качается
по велению нервного такта.

Что случится в дороге воинственной?
Что стучится в прогнившее днище?
В ночь, как в зеркало, смотрится пристально
кто-то прежний и временно лишний.

Мои имена

Мои имена взывают к тебе из глубин,
летят сквозь метель и обочин сырые комья.
Я вновь ухожу с поминок или крестин,