Алерния. Выбор

– Нелла, – ответил ему один из них, невысокий крепыш с бульдожьей челюстью. – Это сестра Свона и Галла, племянница…

– А-а, вспомнил! – изобразил мэрский сынок узнавание. – Пошла своего дядюшку пожалеть? Ну-ну, ему теперь никакое сочувствие не поможет. Разве что мне поговорить с отцом, но это, тут ты понимать должна… – Он попытался преградить Вике дорогу, но почему-то споткнулся обо что-то под ногами – на площади было довольно много мусора – и полетел мордой на брусчатку. Да по такой траектории, что никто из подхалимов не успел его придержать. – Га-а-адство!

«Ничему жизнь дураков не учит, – подумала Вика. – Интересно, что там за неприятности у дяди Тугорда?»

Глава 3

Любое хобби объединяет людей порой совершенно разных. Во всём. В возрасте, в достатке, в социальном положении, в половой принадлежности.

Вика в этом убедилась, когда их с парнем пригласили вступить в один из крупных столичных байкерских клубов.

Первое время Вика там чувствовала себя полностью потерянной. Ей казалось, что она попала прямо на какое-то строительство Вавилонской башни.

Нет, сотен разных языков в её новой компании не звучало, но люди в клубе собрались настолько разные, что она только диву давалась.

Среди них были банкиры и студенты, подрабатывающие заправщиками на АЗС, военные и учительница начальных классов гимназии, полицейский и бывший бандит, ставший бизнесменом, рабочие и чиновники.

Павел Васильевич, крупный чиновник столичной мэрии, как говорили, у себя в кабинете сидел неприступный, как скала, и надувал щёки. А у них в клубе лихачил, много говорил, часто смеялся и очень любил ковыряться в технике, не боясь испачкать свои чиновничьи ручки.

Когда у Викиного байка возникли проблемы с зажиганием, тот сам предложил ей его отрегулировать. А пока возился с её игрушкой – совместным подарком её родителей-кукушек, то говорил обо всём, как со взрослой.

От него-то Вика и узнала об истории демократии. Якобы в Древнем Риме право голосовать имели только те, для кого было место в легионе. И это правильно, как убеждённо говорил Павел Васильевич, снимая верхнюю крышку у двигателя. Тому, кто примет при голосовании неправильное решение, потом предстоит, встав в строй пехотной манипулы или кавалерийской турмы, ответить за своё решение. Может быть – и жизнью. Поэтому ты можешь быть хоть самым заслуженным и уважаемым человеком, но если ты, к примеру, потерял руку даже в битве за Рим, ты всё равно голосовать больше не сможешь. Потому что не тебе потом с оружием в руках предстоит нести ответственность.

Правильным он считал и средневековую городскую демократию. Когда каждый человек имел тем больший вес, чем больше он платил налогов. Те, кто, к примеру, платили сто фунтов налогов в год, выбирали вдесятером одного депутата от себя, а те, кто платил десять, избирали одного из сотни. И так далее. То есть государственное управление рассматривалось как управление акционерным обществом – чем больше у тебя акций, тем больше ты можешь влиять на принятие решений.

– А у нас что? – Чиновник кривил лицо вовсе не от запаха бензина, которым он промывал свечи Викиного байка. – У нас всё наоборот. Те, кто делает что-то полезное, ну там Крымский мост строит или реактор атомный на быстрых нейтронах, или дорогу до Питера, или космодром Восточный, или операции на сердце сложные проводит, или вакцины от разных эпидемий придумывает, – Павел Васильевич долго перечислял полезных, по его мнению, людей, – их не видно и не слышно. А общественное мнение сейчас – это сплошные «мы здесь власть» тунеядцы. Родители придуркам понакупали дипломов, да не по одному, а места во главе Сбербанка, Газпрома или Роснефти не смогли им обеспечить. А на меньшее эти лодыри и не согласны. Вот и загадили весь интернет и все СМИ своим нытьём.

Вика слушала, мотала на ус, который у неё отсутствовал, но задавать вертевшийся у неё вопрос насчёт того, на какие шиши Павел свет Васильевич при своей скромной зарплате госслужащего купил себе байк стоимостью под сорок тысяч долларов и ауди за семьдесят (Игорь её просветил на этот счёт), разумеется, не стала. Вика и до той беседы была умненькая девушка.

Во Вьеже принцип городской демократии не походил ни на один из тех, про которые Вика узнала от чиновника. Здесь на выборные должности мэра, его заместителя – префекта Белого района и помощников – префектов остальных районов кандидатуры выдвигались гильдиями. Затем они одобрялись или не одобрялись канцелярией герцога и потом выдвигались на голосование народа. Причём голосование это было весьма странным – оно проводилось простым поднятием рук на площади Справедливости, если избирался мэр или его заместитель, и на районных площадях, если избирались помощники мэра.

Кворум и количество участников голосования оценивалось, как в ходе любой цветной революции в родном Вике мире – до фига или очень до фига. Зачем считать? Сколько проорёт и руки поднимет, столько и нужно. А те, кто не пришёл? Это их проблемы.

Иными словами, для получения и удержания должности префекта, избираемого на неопределённый срок, пока не возникнет какой-либо нужды его сменить, Тугорду Макру необходимо было иметь поддержку в гильдиях и в секретариате дворца.

И если с первым у дорогого Викиного дядюшки всё было схвачено и оплачено, то вот во дворце у него возникли серьёзные проблемы. И за этими проблемами во многом стоял нынешний мэр Вьежа.

– Надеюсь, дядя, это не из-за моего неудачного танца с его сынулей? – заподозрила Вика.

– Да ну, ты что? – грустно усмехнулся Тугорд. – Когда речь идёт о таких деньгах, а поверь, деньги через меня идут о-очень немаленькие, мэр, если будет нужно, сам своего обормота прибьёт и съест. Шучу, конечно, но ты здесь точно ни при чём.

Это Вике было понятно. Она вообще была девушкой продвинутой во многих отношениях, несмотря на молодость. Главное – уметь слушать людей и принимать информацию из разных источников. Да и на память она не жаловалась.

Оттого и уловила моментально суть дядюшкиных проблем. Новая власть во дворце – новые люди – новые требования.

– Чем это тебе грозит? При чём здесь мэр? И чем я могу помочь моему дорогому дядюшке Ту? – поинтересовалась Вика, а заметив, что тот опять грустно вздохнул, подбодрила: – Не расстраивайся заранее. Ты многое понял в своей обретённой после долгих лет разлуки племяннице, но, поверь, далеко не все мои возможности ты знаешь. Так что давай колись.

Тугорд поднялся из-за заваленного навощёнными табличками и свёрнутыми в трубочку пергаментами из козлиной кожи стола и подошёл к окну.

– Давай я сначала расскажу, что мне удалось достичь по твоему вопросу, а потом уже поговорим о моих делах.

– Ага, давай, – оживилась Вика.

Дядечка ей нравился с каждым разом всё больше и больше.

Нет, в верности Тугорда договору с ней она была абсолютно уверена с первого же дня его заключения – видела и чувствовала в Макре смесь уважения к её магическим возможностям, благодарности за исцеление его самого и любимой дочери и, что, пожалуй, тоже важно, личной симпатии.

Но вот его ответственное отношение к её просьбам, изворотливый ум, который она в нём разглядела, и готовность помогать ей в любых просьбах – это было приятным бонусом.

Мало иметь под рукой своего человека, надо, чтобы этот человек ещё и умел приносить пользу. Тугорд умел.

– Рассказывать о тех переменах, которые произошли в нашем герцогстве, смысла нет. – Он сел рядом с Викой на диван для важных посетителей своего кабинета. – Герцога, который мог бы дать вольную твоим людям, у нас теперь нет, как ты знаешь. Старший виконт Даман, правда, объявил себя владетелем, вот только никто пока не спешит этого признавать. Так что нет никаких гарантий, что через какое-то время все его решения не будут значить ничего. Мне не жалко ста лир, Нелла, честное слово, с помощью которых я бы смог через одного своего знакомого в герцогской канцелярии решить твой вопрос. Но у меня нет уверенности, что Даману удастся сохранить власть.

– Понятно, – согласилась Вика, – и всё же, как я понимаю, ты что-то придумал?

– Да, Нелла. Есть ещё одна лазейка. Её, правда, не использовали очень давно, но это ничего не меняет. Я думаю, что смогу провернуть такое дельце. Только тебе надо будет продать – Рудия? – и его жену с дочерью нашему муниципалитету. Не переживай, ничего с ними не случится. Я сам присмотрю. К тому же это ненадолго – до последнего дня лета. Меньше трёх недель осталось. И ты получишь своих людей обратно… Если они, конечно, захотят к тебе возвращаться, – пошутил он. – Став свободными, они сами могут решать, идти им к тебе на службу или нет.

В неделе здесь было восемь дней. До окончания лета оставалось двадцать три дня. Вика посчитала, что Тугорд смог выполнить её просьбу гораздо даже быстрее, чем она рассчитывала.

– Спасибо, Тугорд, – она прикоснулась ладонью к его плечу, – я верю, что у тебя… у нас всё получится. А теперь начни рассказывать про твои проблемы.

Оптимистичный настрой чиновника вновь сменился на пессимистичный.

– Бокал вина не желаешь? – предложил он. – Отличное, хоть и гленское. Но ты ведь никому не скажешь?

Увидев её принципиальное согласие, вызвал звоном колокольчика – прямо как в фильмах про дореволюционные времена в Викиной прошлой жизни – молодого парня и распорядился принести им бутылку. Бокалы в виде серебряных тонкостенных стаканов у него в кабинете были. Стояли в запирающемся на обычную щеколду шкафчике. Вика разглядела там ещё несколько бутылок, но те, видимо, были для посетителей не столь дорогих хозяину кабинета.

На парне был ошейник, но тем, что в мэрии и префектурах часть обязанностей выполняется рабами или рабынями, Вику было уже не удивить. Она это видела не в первый раз.

– Отличное вино, – похвалила она вполне искренне.

В винах Вика так и не научилась разбираться, но вкус ей понравился.

– В общем, начну с того, что всеми делами у нас в герцогстве заправляет не сам герцог, а его канцелярия и секретариат дворца.

– Да я как-то догадывалась, что не сам, – усмехнулась попаданка, – одному не разорваться.

Канцелярия, как пояснил Тугорд, занималась тем, что входило в непосредственное ведение герцогской власти – делами армии и военного флота, внешней политикой, налогами, таможенными сборами, судами, управлением земельными владениями герцога и взаимодействием с его вассалами.

Секретариат же осуществлял непосредственный контроль над деятельностью городских и муниципальных властей, купеческих и ремесленных гильдий, торгового флота и, главное в данный момент для Тугорда, кадровыми вопросами выборных органов власти.

– Понимаешь, хм, тут такое дело, Нелла, – дядюшка замялся, подбирая слова. – Налоги со своего района я отдаю в мэрию, а та – уже в герцогскую канцелярию. Но, как бы так выразиться понятней, я беру с наших торговцев, ремесленников, возчиков и прочих, скажем так, немного больше, ну и некоторые дела, которые им надо решить, можно делать побыстрее. Короче говоря, у меня некоторым образом образуются… э-э.

– Дядюшка, – засмеялась Вика, – это я всё понимаю. Ты берёшь мзду и делишься этим с секретариатом дворца. Не со всеми, а с конкретными людьми. Правильно?

Тугорд внимательно и серьёзно посмотрел на свою племянницу.

– Ты удивительная молодая девушка, Нелла, – кивнул он своим мыслям.