Попаданец в Таларею

– Я тоже так считаю, – согласился Адалий, тут их мнения полностью совпадали. – А это означает, что мы уже никого не найдём, хоть всех тут выпорем. Разберись со своими, реши, кого можно примерно наказать. А с Грингом мы найдём как посчитаться.

– Прости, Адалий, – с глазу на глаз настоятель и начальник монастырской стражи иногда переходили на ты. – Тут и моя вина. Расслабился.

– Пусть это будет тебе уроком. Посмотри ещё раз всё внимательно. Как лазутчик проник? Где у нас дыра в охране? Не было ли у вора сообщников среди братьев? Из рабов никто бы не рискнул – если кто и помог вору, то это кто-то из своих. И зайди ко мне потом, вместе пообедаем. Пока найди-ка брата ключника, пусть зайдёт ко мне в кабинет.

Монастырские земли напоминали клин, который своим остриём был направлен на юг.

Восточную сторону этого клина образовывала полноводная величественная река Ирмень, бравшая свои истоки в далёких северных горах Тарпеции и нёсшая свои воды к южному Диснийскому океану, пересекая по пути почти полтора десятка государств. Ежедневно с башен и стен монастыря можно было наблюдать десятки судов, везущих на юг зерно, кожи, меха, железо, мёд, шерсть, а обратно – ткани, специи, хлопок, шёлк. Иногда корабли причаливали к монастырю, чтобы загрузить зерно или выгрузить заказанные монахами товары. Ирмень поставляла монахам и их сервам рыбу. Сервы Береговой, одной из трёх деревень, принадлежащих монастырю Роха, в основном и были заняты рыбным промыслом.

Западной границей монастырских владений была текущая с северо-запада и впадающая в Ирмень быстрая река Олошка. Шириной она была не более десяти шагов, и её можно было перейти вброд, не намочив задницы.

На севере был Грингский лес, по границе которого раньше и начиналось Грингское баронство. Но в прошлом году, благодаря протекции своего старого приятеля ещё по годам учёбы в Фесталском университете, Адалий отсудил у барона южный участок этого леса, вплоть до Медвежьего распадка.

Отношения с соседом-бароном, которые и так были напряжёнными, стали и вовсе откровенно враждебными.

В сторону этого леса Адалий и смотрел из окна своего кабинета. Прошло уже четыре дня с тех пор, как его унизили, а произошедшую кражу он расценивал, как личное оскорбление, а никаких следов злоумышленника или злоумышленников так и не было найдено. Да и планы мести пока ещё не обрели конкретные очертания. То, что спускать такую пощёчину нельзя, понимали все братья. Один раз попустишь, и потом вообще ноги о тебя вытирать станут.

– Брат Норт, я поручал тебе узнать, во сколько нам обойдутся наёмники. Узнал? – не поворачивая голову от окна, обратился настоятель к ключнику.

– Я в тот же день отправил двух братьев в Нимею, но они ещё не вернулись.

– В Нимею? На нашем баркасе? – с удивлением спросил настоятель и обернулся, – а почему не в Сольт? Они бы за пару дней обернулись.

– Ваше преподобие, в Сольте постоянно околачиваются друзья-собутыльники барона, да и сам Гринг там частенько бывает. Как бы он не устроил нам ещё и там какую-нибудь пакость. Может даже и своих людей нам подсунуть. А на той стороне Ирмени барон редко бывает.

– Ладно, как только прибудут, давай сразу с ними ко мне.

Норт раздражал Адалия. Нет, ключник изображал подобающий озабоченный вид, вот только лицо у него, помимо его воли, было, как у объевшегося сметаны кота. И настоятель знал причину, секретарь ему уже успел шепнуть – Лиций всегда держал руку на пульсе жизни монастыря и мало какое событие могло пройти мимо него. Брат ключник завёл себе очередную молоденькую грелку на ночь, ту девку из Горушки, которую Адалий обратил в рабыни в счёт образовавшегося долга её матери. Пока настоятель и начальник стражи себе места не находят, ломая голову, как им расплатиться с Грингом, ключник, считай третья по значимости фигура в монастыре, тешит своё сластолюбие. У Адалия даже была мысль отправить его в подземелье на пару декад, посидеть на хлебе и воде, но не решился, у Норта в столице были покровители, ссориться с которыми настоятелю бы не хотелось.

Отпустив Норта и сказав секретарю, чтобы тот к нему никого не пускал, Адалий прошёл к столу и сел в кресло. Мысли настоятеля были нерадостными. Хотя первоначальная ярость в нём поутихла, отсутствие реальной возможности вернуть книги, среди которых было даже жизнеописание святого Лури, приводило Адалия в тоску.

Сжечь бы всё баронство вместе с самим Грингом, думал он. Почему у него нет такого магического резерва, как у Доратия или Морнелии, способных разжечь огонь даже на расстоянии в тысячу шагов, задал он сам себе вопрос. И сам же себе и ответил – тогда бы он не был настоятелем самого нищего монастыря, а как и упомянутые им маг и магиня, был бы сейчас при дворе какого-нибудь монарха.

В годы учёбы на богословском факультете Фесталского университета, Адалий знал тех, кто имел большие объёмы магической энергии. Таких было мало даже среди преподавателей, а уж среди студентов-то и вовсе единицы, даже при том, что неодарённых в университет принимали только при наличии родословных не меньше герцогских, но с ними занимались по отдельной программе.

Адалий всегда завидовал обладателям больших магических резервов. Он считал несправедливым, что какой-то тупица, не способный представить в своём магическом воображении и запомнить даже четыре простеньких заклинания, минимально необходимых для получения университетского диплома, всё равно будет сильнее него, сумевшего представить и запомнить девять конструктов, среди которых два было уровня мастера. Но в магии мало быть умным, надо ещё иметь соответствующий магический резерв. Как раз с последним-то у настоятеля, как, впрочем, и у начальника его стражи, и было всё не очень хорошо.

Адалий знал огненное заклинание Пламя, вот только его энергии хватит лишь на то, чтобы зажечь костёр не далее десяти шагов от себя.

С мыслями устроить барону пожар пришлось расстаться. Вместо бессмысленных грёз настоятель придумал вполне реальный план, как напакостить Грингу. Заодно и получить пользу для монастыря.

У семьи Ингара после того, как казнили его отца, забрали их земельный надел. Чтобы прокормиться, им приходилось каждый день искать работу. Сервов не заставляли палками трудиться, как рабов. Всё было проще: хочешь есть – ищи работу. Без неё ты умрёшь с голоду и никто не поможет, потому что другие сами живут впроголодь. А начнёшь воровать или попрошайничать, сначала накажут плетьми, а в следующий раз мучительно, в назидание другим казнят. Отец Ингара и был казнён как раз потому, что без разрешения монастыря тайком ловил рыбу в Олошке. Это приравнивалось к воровству. Даже срубить дерево в лесу считалось преступлением, достойным смертной казни. Впрочем, детей или женщин могли вместо казни обратить в рабов.

Такие порядки привели к тому, что Ингара никто и не выискивал особо. Староста только на третий день после того избиения прислал своего младшего сына узнать, как побитый себя чувствует, да и то, не из желания помочь или предложить работу, а поинтересоваться: не помер ли он и не освободилась ли развалюха. Наверняка ведь уже прикинул, кому её отдать. Даже дядька родной и никто из его семьи не пришли проведать, суки.

Зато уставший Лейн забегал почти каждый день. Он сейчас работал на уборке местного варианта репы, её здесь ухитрялись собирать три урожая в год, и выматывался ужасно. Тем не менее не забывал о друге, однажды даже хотел поделиться с ним репой, которую ему выдали в качестве платы за работу.

Олег отговорился, соврал, что у него еще от матери осталось достаточно крупы, чтобы не помереть с голоду. Показалось даже, что Лейн вздохнул с облегчением. Ну и неудивительно. Как вообще в его теле ещё душа держится? А ведь не унывает. Видимо, человек действительно ко всему привыкает.

Он бы и сам мог его подкормить, но решил пока этого не делать. Как только будет возможность, Олег поможет парню. Это он решил.

В ту ночь, когда он первый раз был в монастыре, то всё же разыскал и Ганию, и Конерию. Ганию он обнаружил рядом с кухней, в комнате, куда подавали грязную посуду.

Как ни странно, выглядела она вполне неплохо. Разгадку этого Олег тоже быстро нашёл, когда двигаясь в поисках библиотеки по коридорам главного здания, увидел её дочь выходящей из чьей-то спальни, а учитывая, где находилась эта спальня, принадлежала она кому-то из монастырских начальников. Вид Конерии вовсе не был несчастным. Олег себя поймал на подленькой мыслишке, что ну и к лучшему. Пока. Он понимал, что сестра Ингара долго у старого кобеля не задержится, тот рано или поздно найдет себе другую игрушку, но в данный момент можно было уйти от решения, что он и сделал. К тому же, если честно, Олег и не знал, что он в таких обстоятельствах мог бы сделать, чем помочь. Увести их? Но куда? Что им сказать? Это Лейна можно обвести вокруг пальца, а мать с сестрой быстро поймут, что он не Ингар. Так и отложил всё на потом.

Библиотеку он нашёл случайно. Просто даже и не предполагал, что ею окажется небольшая комната. Какие стеллажи? Все книги были выложены на одном столе. Даже попал он туда по ошибке – создал заклинание Прыжок, чтобы переместиться в другой коридор, а оказался в этой комнате. Время терять не стал, создал заклинание Пространственный Карман и полностью напитал его. Для этого ему потребовалось примерно треть от полного резерва или половина того, что у него оставалось в ту ночь. Зато полная напитка обеспечила функционирование Пространственного Кармана на три с лишним года. Этот «чемодан без ручки» вовсе не был безразмерным. Его объём не превышал двух кубических метров, при этом были ещё и весовые ограничения – чуть больше ста двадцати килограмм, то есть наполнить его золотом или свинцом не получится. И в пространственный карман невозможно положить что-то живое, в том числе и растения. Олег уже позже попробовал экспериментировать на сорванном кустике – сухие ветки и листья с него убрались, а сам кустик остался в реальности.

Сами книги представляли собой нечто удивительное. Фолианты были размерами больше школьных портфелей, тяжёлыми, со сделанными из кожи обложками и страницами, к тому же ещё и написанными вручную. Тут Олега постигло разочарование – он не смог ничего прочитать, Ингар был неграмотным. Раньше Олег об этом как-то не задумывался. Насколько проще всё было бы, попади он на Алернию, два самых распространённых на том континенте языка он знал в совершенстве, мог на них и говорить, и читать, и писать. Вот только где сейчас та Алерния? В другом полушарии?

Долго размышлять Олег тогда не стал. Выбрал книги, где было наибольшее количество нарисованных картинок, хорошо ещё, что написаны книги буквами, а не какими-нибудь иероглифами, есть шанс подучиться и прочитать. Взял с тем расчётом, чтобы в пространственном кармане осталось место и на другое. Кое-какие мысли, чем его ещё наполнить, у Олега появились, когда он блуждал по монастырю.

После библиотеки он направился к кладовым, которые высмотрел на первом, цокольном этаже. Первым делом посетил склад с вещами, подобрал там себе пару рубашек и пару штанов. Его размера одежды там вообще не было, но более-менее подходящие вещи всё же нашлись. Взял аккуратно, бардака не устраивал, так что, если и хватятся пропажи, то не скоро, а может и совсем её не обнаружат. Надевать пока не стал, уложил в пространственный карман. А вот подобранные по размеру сапоги одел сразу. Чтобы не оставлять следов, старые деревянные башмаки Ингара Олег отправил вслед за одеждой. Да и вдруг ещё пригодятся? Может ещё надо будет перед кем-нибудь в них показаться.

Затем навестил продуктовый склад, который и так уже за время праздников хорошо так обобрали сами монахи, ну и он решил присоединиться к этому. Из склада взял пару окороков и пять связок колбасок, решил, что на первое время хватит. К тому же всегда можно будет наведаться ещё – дорога теперь знакомая и протоптанная. Хлеба взял на кухне – целую стопку больших лепёшек вроде лаваша.

У пространственного кармана была еще одна ценность: вещи и продукты там сохранялись в том же состоянии, в котором их туда поместили. Так что теперь нужды в еде Олег не испытывал.

Первые дни после посещения монастыря Олег занимался тем, что ел, спал, смотрел картинки в книжках, пытаясь там хоть что-то понять, раскачивал тело отжиманиями и приседаниями, но главными задачами на эти дни он себе поставил накопление магического резерва и его использование на необходимые заклинания.

Глава 4

Прошло больше декады, прежде чем посланные в Нимею монахи вернулись в монастырь. Настоятель принимал их в своём кабинете, где находился вместе с начальником стражи Меонием.

Первым вошёл Норт, следом за ключником, смущаясь и переглядываясь – два монаха. Адалий не отличался кротостью нрава по отношению к монастырской братии, поэтому некая опаска вошедших была понятна.

– Ваше преподобие, как вы и приказывали, сразу привёл их к вам, – в голосе ключника наставник уловил нотки самодовольства, значит, скорее всего, братья съездили удачно.

Адалий немного расслабился:

– Рассказывайте.

Монахи переглянулись, мысленно советуясь, кому из них первому отчитываться. Говорить начал старший из них, сутулый и с одутловатым лицом пожилой мужчина:

– Мы, эта, взяли баркас наш с командой, – увидев нетерпеливую отмашку настоятеля, сразу перешёл к делу: – Нашли, ваше преподобие, всё как и было велено, только не дюжину, а полтора десятка. Подробности им говорить нам не велено было, – тут он посмотрел на Норта, – но в общих чертах, что надо сделать мы им объяснили.

– А они понимают, что то, что им предстоит выполнить, это, скажем так, не совсем… – вступил в разговор Меоний.

Сутулый монах понял недоговоренное начальником стражи:

– Да, поняли. Эти наёмники – из республики Синезия. А синезийцы, сами знаете, за деньги что угодно сделают.

– Из Синезии? – удивился настоятель, – а как они у нас в Виноре оказались?

– Так ведь они из Тарка возвращаются.

Тарк, королевство восточнее Винора, ещё в прошлом году нанимал большое количество солдат, где только было можно их нанять.

Король Тарка – Плавий Второй – делал крайне своеобразно: ловил какого-нибудь прохвоста, давал этому прохвосту золотой и говорил ему: иди и рассказывай всем, что твой король – добрый король.