Алекс из Магадана

– Да, а мне вот интересно про завод, про нашу историю для отвода глаз, – осуждая меня, перебил Олег.

– Да подожди. Мы никому не рассказали этого, потому что могли разрушить перемирие. Всё это было под секретом, но разве то, что они украли Лизу, не является причиной для осуждения?

– Не рассказывали, потому что ни ты, ни мы, ни Лиза – не Ромы и не Розы. Она приплыла сюда из Николаевска-на-Амуре, а мы были из военных, и Рома нас взял под крыло, – объяснила с экспрессией Наташа.

– Зачем ты так рассказываешь всё? Он же помнит всё, – отец недоумевающе махнул рукой.

– У него амнезия, пап.

– Что?! – отец переглядывался то на меня, то на Наташу, у него от шока отвисла челюсть.

– Сейчас-сейчас, я всё объясню, – остановил я отца. – Как мы узнали, где Лиза?

– Аппарат мне сказал, что к нему домой пришли двое Роз, его старые знакомые. Они попросили его починить, типа, проигрыватель музыки, оставили у первой заправки по Продольной. Ты пошёл туда и узнал от старого, что недавно туда привели женщину, – продолжала объяснять Наташа. – Мы даже до конца не были уверены, что она там, – она подняла руки над головой, – но ты рванул к своей дурочке прямо к ним в логово, наплевав на свою жизнь, на нас, на Артёма!

– Всё, хорош, – остановил её Олег. Повернулся ко мне: – Так это ты про них говорил с музыкой, когда мы шли сюда?

– Да, это, скорее всего, они.

– Хорошо. Теперь – после того, как ты узнал, где Лиза, – продолжил Олег, – ты пришёл ко мне и попросил снарягу: ножи, обувь армейскую, гранаты; что было дальше, когда ты добрался до завода?

– Стой. Что, прям гранаты? – спросил я.

– Самодельные, рассказывай давай!

– Так, – я закрыл глаза и попытался восстановить хронологию. – Мы проползаем через забор и прыгаем в открытое окно на первом этаже. Коридор. Никого нет. Слева большой зал со станками. «Слышишь?» – спросил я кого-то. «Да», – ответили мне. Оттуда доносились еле слышные нам женские крики. Потом я подбежал к станкам и спрятался за ними, ещё станки были на третьем, я помню. Она была вдалеке, её прицепили к крышке стола и понесли куда-то наверх. Я подождал вроде как, пока они уйдут с открытого места. Затем около лестницы кинул в одного нож, попал в спину, они все рухнули со столом вниз. Я подбежал, но раненый начал орать, убил второго. Попытался её освободить, но, пока резал путы, прибежали другие, я кинул гранату… Дальше не помню, – открыл глаза, с горечью опустил голову.

– Прекрасно, сначала бунт в «Китае», пропажа всех моих инструментов. Теперь и ты. Они поймали тебя? Как ты выбрался, что с Лизой? – закидывал меня вопросами отец.

– Я надеюсь, её отправили к куклам и нам не надо туда возвращаться, – со злобой сказала Наташа.

– Заткнись, пожалуйста. Хватит о ней так говорить.

– Чё хватит?! – Наташа поднялась. – Это из-за неё у тебя теперь полурак какой-то. Это она тебя подначивала убивать Роз, пока никто не видит. Всё, конец перемирию! «Давайте уничтожим их», «Давайте не сидеть сложа руки». У неё с башкой проблемы были, ты не понимаешь? А теперь, – у неё пошли слёзы, – ты ещё и умереть можешь. Ты не понимаешь, что она натворила? – взяв бутыль, налила полную рюмку.

– Наташ, я не могу теперь это вытащить, – я встал вслед за ней, указал на затылок, – понимаешь? Даже если её убили, мы должны узнать, что они сюда запихали, нам в любом случае нужно туда попасть.

– Ты так говоришь, – её голос дрожал, – просто чтобы скрыть, что хочешь её вернуть.

– Лёша, – отец обратился ко мне, – ты же не хочешь сказать, что…

– Нет, пап, мне не промыли мозги, это сложно объяснить. Я был у Дока, и он мне помог как смог. Слушайте, пожалуйста, дальше. Наташ.

– Ну, – она выпила рюмку.

– Дальше я очнулся в ванной. Я сразу не понял, но это была она, Лиза. Я бросил её там, потому что не признал её. Потом я сбежал через окно, убил одного из них. У меня рана в боку, вот, – я поднял футболку, отодвинул бинты и указал на швы, – скорее всего, это из-за гранаты, или меня ранили. На заправке я опять встретился с этим старым, он мне подсказал дорогу. Уже в городе меня нашёл Олег. Сейчас самое важное, – я удобнее уселся на стуле. – Док сказал, что этот имплант – модуль поведения. Он будет перестраивать мой мозг под себя, под архитектуру, которая там заложена. Типа, как тарелка с красными конфетами, эта штука меняет их на свои синие, а вот это, – я достал из внутреннего кармана свой модуль, – должно убрать синие конфеты из тарелки, но, к сожалению, красные не вернутся, если я правильно понял Дока. Если у меня получится поменять вот этот модуль, – я вновь указал на швы на шее, – на этот, то я лишь останусь на таком же уровне… Я, возможно, никогда не вернусь на прежний, но чем быстрее мы это сделаем, тем лучше я сохранюсь.

– Алекс! Я боюсь… – Наташа бросилась обнимать меня, не переставая плакать. Мои глаза намокли, она взглянула на меня.

– Что, опять шапка упала?

– Дурак! – она истерично засмеялась, ударила меня в грудь.

– Значит, ты уходишь? – вставая, спросил отец.

– Да. Но я не уйду, пока мы не разберёмся с Розами, – я усадил Наташу обратно, утирая слёзы, подал ей рюмки, чтобы она всем налила. – Во-первых, они знают, что за модуль установлен, во-вторых, они точно знают, где Лиза, в-третьих, если мы выбьем их с завода, с Дукчи и с Тринадцатого – дорога до перекрёстка будет свободна, – я хлопнул тыльной частью ладони о другую. – Вот наш с Лизой план! Из города только две дороги, да? Одна на Речной – на запад, к перевалу, другая на Продольной – на север, к материку. Выбьем их – я смогу уйти, а вы будете в безопасности.

– Алекс, это просто сказать. Они могут обойти, плюс на Солнечном проблемы. Выбить и завод, и Дукчу и так будет сложно, а Тринадцатый микрорайон… – сказал Олег.

– Мы не справимся в этой войне; без нужного оружия…

– …нет и войны, – закончил за мной Олег.

– Мне нужно забрать пистолет у Аппарата. Я завтра же отправлюсь к нему. Затем мы организуем нападение на завод, соберём все силы в городе, Имир и Рома уже готовы к войне, я уверен. И вышвырнем их из города раз и навсегда! – я торжественно поднял рюмку.

– Ты же понимаешь, что они не согласятся уже завтра идти по твоей указке? – осадил меня Олег.

– Да, но… там же могут быть ребята, николаевцы. Ради них они не пойдут?

– П-ф-ф, не знаю, я поговорю с ними завтра, – Олег протёр глаза. – Ещё и Димкину группу отправлять наверх.

– Отлично, значит, забираем пистолет и…

– Сынок, – резко отрезал отец, – ты хоть понимаешь, что ты сейчас собираешься сделать? Люди будут гибнуть. Люди, что небезразличны друг другу. Ты опять хочешь к этому вернуться?

Я повторно прокрутил в голове всю хронологию на заводе. Страдания и ощущения от этого модуля, продумал судьбу, что теперь мне уготована из-за них, про Лизу.

– Чёрт с ними, – и выпил рюмку.

– Я понимаю, тобой движет желание вернуть её, но…

– Ты не видел, – я повысил тон, – что со мной было у Дока! Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал из-за меня или я сам себя изувечил. Она! Единственный кусочек пазла, который я смог вспомнить, – она нужна мне! И чем быстрее я вытащу это отсюда, тем больше шансов, что всё вернётся в норму. Я должен отсюда уйти.

– Зачем?! Чтобы умереть по пути от очередного обострения?! Или вы вместе уйдёте? Помяни мои слова, не пройдёт и дня, как она заставит тебя ещё кого-нибудь убить, – Наташа не выдержала.

– Всё! Завтра я иду к Аппарату, и мы направляемся на завод. Олег, собери ребят. Я. Должен. Это. Вытащить, – с каждым словом я бил себя по виску.

Я закрыл за собой окно и ушёл в ванную. Наполнил раковину, небрежно ударил еле идущей водой лицо. Алкоголь ударил голову. Посмотрел в чуть треснутое зеркало. Лицо кривилось и плыло в отражении, левый край губ дёргался, паника стояла за спиной, Её тень стояла за спиной. Стены сжимались, шум в ушах становился сильнее, кулаки сжимались до боли в косточках. Ярость победила – я ударил левой рукой по бетонной стене. Глухой удар пробежался по ванной, отдавшись вдвойне в ушах. Я сполз, как червь, на пол. До изнеможения избивал локоть о ванну, бил, пока не закрылись глаза, пока последние звуки внешнего мира не исчезли.

Полосы снега истязали вершины гор, это была середина зимы, после Нового года. Деревья, как и растения, сдохли ещё осенью, и до сих пор никто не воскрес. Снег так накрыл дороги, крыши и леса, что лопатами не расчистишь дальше порога дома. Звериная злость бушевала внутри от невозможности уйти отсюда, от недостатка еды, лекарств, надежды. Она стояла рядом, в паре шагов, через дорогу. Мы были в сквере, в центре города. Как же я боялся к Ней подойти. Кажется, Она приехала сюда из Николаевска-на-Амуре. Это в тысяче километров отсюда, если плыть прямо по Охотскому морю. Она стояла одна, что-то записывала в блокнот, может, изучает территорию, записывает мысли. Как же я боялся к Ней подойти.

Я сидел на лавочке, не отводя от Неё глаз. Она сама подошла ко мне.

– Ты не в курсе, где здесь, – она вгляделась на секунду в свой блокнот, – собор Троицы Живоначальной? – другой рукой она жонглировала двумя металлическими шариками.

– С-собор? – я испугался, но быстро взял себя в руки. – Д-да, вон, видишь, «Центр культуры» написано?

– Угу, – с горящими глазами смотрела Она на меня.