Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями

– Теперь мы должны знать, кто вы такие.

– О себе я не много могу сообщить, – ответил Белый. – Я родился прошлой весной в Сканере. Осенью меня продали Хольгеру Нильсону из Западного Вемменхёга. Там я был до сих пор.

– Ты, кажется, не можешь похвалиться происхождением, – заметила предводительница. – Как же ты отважился пуститься в путь с дикими гусями?

– Быть может, именно потому и отважился, чтоб доказать вам, диким гусям, что и мы, домашние, на что-нибудь способны.

– Ты отвечаешь смело, а у кого есть смелость, тот может быть хорошим товарищем, хотя бы даже сначала не отличался ловкостью. Не хочешь ли остаться с нами на несколько дней для испытания?

– С удовольствием, – ответил гусь, весьма польщённый.

Предводительница вытянула шею и спросила:

– А это кто же с тобой? Я таких никогда не видала.

– Это мой приятель, – ответил Белый. – Он всю жизнь пас гусей и может быть нам полезен в путешествии.

Видно было, что гусыня, с которой разговаривал Белый, была очень стара. Только глазам её ничего не сделалось, и они блестели ярче, чем у остальных гусей. Теперь она торжественно заявила Белому:

– Знай, гусь, что я Акка с Кебнекайсе. Справа от меня летит Юкси из Вассияуре, а слева – Какси из Нуольи. Знай также, что второй гусь справа – это Кольме, второй слева – Нелье, а сзади них – Вииси и Кууси. Знай ещё, что шесть молодых гусей в конце стаи, три справа и три слева, также из лучших фамилий. И не воображай, что мы примем к себе на ночлег того, кто не хочет открыть нам своего происхождения.

При этих словах предводительницы мальчик поспешно выступил вперёд.

– Меня зовут Нильс Хольгерссон. Я сын фермера и до сегодняшнего утра был человеком…

Узнав, что он человек, Акка отскочила на три шага, а другие гуси ещё дальше. Все они вытянули шеи и сердито шипели на него.

– Ты мне показался подозрительным с той самой минуты, как я увидела тебя на берегу, – сказала Акка. – Теперь ты должен поскорее убраться отсюда. Мы не терпим людей в нашей стае.

– Быть не может, чтоб вы, дикие гуси, боялись такого маленького существа, – заступился за товарища Белый.

Дикая гусыня подошла чуточку ближе, но, видимо, ей трудно было побороть страх.

– Меня учили избегать всякого, кто называется человеком, – сказала она, – будь он большой или маленький, безразлично. Но если ты, гусь, ручаешься, что он не причинит нам зла, то, так и быть, пусть останется переночевать. Боюсь, однако, что ни тебе, ни у ему наш ночлег не окажется подходящим: мы ведь спим на плавучих льдинах.

Она думала, что гусь смутится, но ничуть не бывало.

– Вы очень благоразумны и умеете выбирать безопасные местечки, – сказал он.

– Смотри же, ты отвечаешь за то, чтобы он утром отправился домой!

– В таком случае и я должен вас покинуть, так как дал зарок не расставаться с ним, – сказал гусь.

– Как знаешь, – ответила предводительница.

Она взмахнула крыльями и улетела на лёд, куда за нею поодиночке последовали гуси.

* * *

Мальчик очень огорчился, узнав, что его путешествие в Лапландию расстраивается. Холодный ночлег тоже пугал его.

– Час от часу не легче, Мортен, – говорил он, – мы с тобою замёрзнем на льду.

Однако гусь не терял бодрости.

– Это вовсе не страшно! – сказал он. – Набери только побольше соломы или сена.

Когда мальчик набрал целую охапку прошлогодней травы, Белый схватил его клювом за шиворот и полетел с ним на лёд, где дикие гуси уж спали рядком, засунув головы под крылья.

– Постели траву на льду, чтобы у меня ноги не примёрзли, – сказал гусь. – Ты поможешь мне, а я тебе.

Нильс постлал траву. Тогда гусь опять взял его за шиворот и сунул себе под крыло.

– Здесь тебе будет тепло и удобно, – сказал он, поджимая крыло, чтобы мальчик не свалился.

Нильс утопал в пуху и даже не мог ответить. Лежать было хорошо, и он так устал, что моментально заснул.

Среди ночи ледяная кора озера Вомбшён, отделившаяся от берега, изменила своё положение и в одном месте причалила к суше. Об этом пронюхал лис Смирре. Смирре уже с вечера видел гусей, но не надеялся, что ему удастся изловить хоть одного из них. Теперь же он быстро помчался по льду.

Он был уже близко от диких гусей, как вдруг поскользнулся и царапнул когтями по льду. Гуси проснулись и замахали крыльями, торопясь взлететь. Но Смирре был проворен. Одним прыжком он подскочил к ближайшей гусыне, схватил её и вместе с ней убежал обратно на берег.

Мальчик тоже проснулся, когда белый гусь взмахнул крыльями, и от этого упал на лёд, но ещё долго протирал глаза и ничего не понимал, пока не увидел убегающей коротконогой собачонки с гусыней в зубах.

Он кинулся, чтобы отнять у собаки её добычу. Несмотря на темноту, мальчик различал все трещины и проруби и перескакивал через них большими прыжками. Это объяснялось тем, что теперь у него были глаза как у гнома, и он хорошо видел ночью. Там, где лёд соприкасался с землёй, лис прыгнул. В то время как он карабкался на берег, мальчик крикнул ему:

– Эй ты, ворюга, пусти гусыню!

Расстояние между ним и Смирре всё уменьшалось, и наконец он мог даже ухватить лиса за хвост.

– Теперь я таки отниму у тебя гусыню! – воскликнул он и крепко вцепился ему в хвост. Однако у него не хватило силёнок, чтобы удержать Смирре. Лис рванулся и потащил его за собой так стремительно, что только сухие листья полетели во все стороны.

Смирре, видимо, убедился, что его враг не опасен. Он остановился, опустил гуся на землю, придавил его передними лапами, чтобы он не улетел, и готовился перекусить ему горло, но решил напоследок ещё подразнить гнома.

Каково же было удивление мальчика, когда он увидел острую мордочку своего противника. Он так негодовал на лиса, который потешался над ним, что забыл всякий страх. Он ещё крепче вцепился в его хвост, а сам опёрся на корень бука и, когда он разинул пасть над самой головою гуся, дёрнул изо всех сил. Смирре от неожиданности попятился шага на два, и благодаря этому дикая гусыня очутилась на свободе. Она тотчас же, хотя и не без труда, взлетела в воздух.

По-прежнему мальчик держался за хвост лиса, к которому крепко прижимался, когда он пыталась его ловить. В лесу шёл такой пляс, что только деревья стонали. Смирре кружился и вертелся, но хвост тоже кружился и вертелся, а мальчик держался так крепко, что лис не мог его поймать.

Вдруг мальчик увидел молодой бук. Он выпустил лисий хвост и поспешно влез на дерево. Однако Смирре в пылу увлечения не заметил этого и ещё долго кружился за собственным хвостом.

– Будет тебе плясать! – неожиданно крикнул ему мальчик.

Лис пришёл в ярость. Какой позор – не поймать маленького карапуза! Он улёгся под деревом сторожить Нильса.

Мальчику было не особенно удобно. Однако сойти вниз он тоже не отваживался. Ему было очень холодно, и руки у него так окоченели, что он чуть не выпустил своей ветки. Ужасно также хотелось спать, но он гнал от себя сон, чтобы не свалиться на землю.

Вскоре все четырнадцать гусей пролетели над лесом. Мальчик пробовал звать их, но они были слишком высоко, чтобы услышать его голос. К тому же они, вероятно, думали, что лис давно уж сожрал его. Они даже не дали себе труда его искать. Мальчик чуть не заплакал с отчаяния.

Всё в лесу было спокойно ровно столько времени, сколько нужно гусю, чтобы позавтракать. Но когда раннее утро сменилось поздним, один дикий гусь залетел под густую листву. Увидев его, лис вскочил со своего места под молодым буком и погнался за ним. Дикий гусь не скрывался от лиса и пролетал совсем близко над ним. Смирре сразу прыгнул, но промахнулся, и гусь спокойно улетел к озеру.