Свет в ее глазах

Один год спустя.

Джоанна

– В следующий раз махнем в Европу, – сказала Барбара, падая в кресло самолета. – Дейзи, принеси мне мартини, пожалуйста.

– Поняла, мисс Эванс, – ответила милая стюардесса и убежала за напитком для Барбары.

Я улыбнулась краешком рта и откинула в сторону журнал о моде, коих Барбара таскала за собой стопками.

– Не знаю, на Гавайях не так уж и плохо, – пожала плечами я.

Две недели назад ко мне в кабинет влетела Барбара и сказала, что ей срочно нужен отдых. Кто я такая, чтобы отказывать подруге?

О том, что выше управляющей Нью-Йоркского отеля мне не прыгнуть, я уяснила уже давно. Отец всегда будет меня игнорировать, а я не могу всю жизнь бегать за иллюзорной отцовской любовью.

Это осознание далось мне тяжело. Нельзя двадцать лет стремиться к одному, а тут вдруг поменять направление. На перестройку у меня ушло полгода.

Я не загоняла себя в угол и даже не бегала к психологу, как советовали мои близкие, хотя стоило бы, ведь тогда проблема решилась бы быстрее. Я просто забила на отца, как говорят люди, и решила думать в первую очередь о своих чувствах, а не о чужих.

Записывайте правило: каждый человек достоин любви, любой любви.

И еще одно: мне не нужна чья-то любовь, чтобы чувствовать себя полноценной.

Если мне все равно не встать во главе правления Хэтфилд наравне с братом, то и стараться я не буду. Поэтому, когда Барбара предложила слетать в отпуск, я не раздумывая согласилась.

Мы провели три недели октября на шезлонгах под палящим солнцем на курорте острова Мауи. Пальмы, песок, лазурный берег. Это место могло бы с легкостью изображаться в библии как рай.

Сейчас частный самолет Конрада вез нас обратно в Нью-Йорк. И если я не ошибаюсь, то до посадки нам остается не больше двух часов.

В Нью-Йорке сейчас пять утра, когда мы приземлимся, будет семь. Я отлично выспалась в полете, поэтому первым делом отправлюсь в отель.

– Не так уж и плохо? – возмутилась подруга. – Это было ужасно! Ни одного красавчика, – фыркнула она, проводя ладонью от плеча до запястья. – Но должна признать, загар получился отличный.

Я откинулась на спинку кресла и рассмеялась, прикрывая глаза. Мои руки блаженно сжали подлокотники, а на загоревшие щеки медленно дул прохладный воздух из кондиционера.

Казалось, что мою теплую кожу все еще растирает молодой и мускулистый гавайец. Такого наслаждения от массажа я не получала уже давно. Каждый сантиметр моего тела был расслаблен, каждая мышца отдохнула, и я была готова вернуться к работе.

Ужасно соскучилась по отелю и всем своим работникам.

– Ну, ты же туда не за красавчиками ехала, – усмехнулась я, вспоминая стенания подруги. По ее словам, если бы мы срочно не отправились на отдых, то она могла умереть. Ей нужно было оказаться как можно ближе к экватору.

– Именно за ними, – кивнула Барбара. – Тебе тоже не помешает начать встречаться с горячими парнями, – посоветовала она.

В последнее время подруге не удавалось найти себе нормального парня, она часто бегала на свидания, но привередливую Барбару оттолкнуть можно было лишь родинкой расположенной не в том месте.

Я же наоборот избегала свиданий, открещивалась от них, как могла. И собиралась делать это и дальше.

– Что там у тебя с Эриком? – спросила подруга. – Ты дашь ему зеленый свет?

Эрик.

Еще одна тема, которую в своей голове я окрестила «проблемной».

Весь прошедший год мы хорошо общались с Эриком. Не знаю, как так вышло, но кажется, Лоусон стал кем-то вроде друга для меня.

В тот вечер, когда Джефферсон рассказал мне, почему на самом деле был со мной, Эрик вступился за меня, и они подрались. Служба безопасности отеля решила этот вопрос достаточно быстро, о чем мне сообщили позднее.

Эрик ждал меня на улице у входа в отель и предложил подвезти до дома. Я ответила ему решительным «нет». И уехала домой на такси.

Но он не сдался. Он стал оказывать слишком много знаков внимания девушке, которая швыряла его примирительные цветы ему в лицо. В конце концов, я не смогла устоять перед его настойчивостью и мы помирились. Он извинился за то, что скрывал от меня правду, и я простила его. С мудаком на букву «Б», они больше не общались.

– Я пригласила его сегодня с нами поужинать. Обычный дружеский ужин, ты, я и Эрик.

– Дружеский? А Эрик знает, что ты к нему относишься как к другу? – усмехаясь, спросила Барбара.

Он знал, ведь не раз пытался перевести наши отношения в новую форму. Я знала, что нравлюсь Эрику. Он не скрывал этого. Проблема была в том, что такие отношения могли во многом осложнить мою и без того сложную жизнь.

На самом деле любые отношения могли это сделать. Но я понимала, что не могу быть одна вечно. Я обожглась, поверила тому, кому нельзя было верить. Но это не означает, что все мужчины в моей жизни будут такими же, как мудак на букву «Б».

Джефферсон уникален в своем роде.

– Он знает, – кивнула я, принимая от стюардессы кружку чая. – Он знает и принимает это.

Барбара села ровно и наклонив голову вправо, принялась размышлять о чем-то своем. После она сказала:

– Я вижу глаза Эрика и каждый раз, когда ты рядом, они светятся у него как у мальчика, который видит шоколадный пудинг, что мама приготовила к рождеству. Кажется, он влюблен в тебя, – заметила Барбара.

Я окинула подругу скептическим взглядом.

Ее светлые волосы были забраны в высокий хвост, от избыточного солнца на лице проступили веснушки. Белая водолазка облегала идеальную фигуру, а джинсы с высокой посадкой служили дополнительным инструментом, чтобы подчеркнуть ее тонкую талию.

Она была довольная и загорелая и смотрела на меня с полуулыбкой на губах. Нельзя с таким выражением лица говорить о любви.

– Нет, – покачала головой я, чувствуя, как червоточина в моей груди начинает расширяться. – Никакой любви. Никогда. Не при каких условиях.

Раздражение и страх заполонили меня, смешиваясь в груди воедино. Если я решу что-то и с кем-то построить, то уж точно не любовь.

– Я понимаю тебя, подруга, – сказала Барбара. – Понимаю, как никто другой.

Я уже знала, что в ее прошлом произошло нечто ужасное, что заставляло сейчас Барбару избегать серьезных отношений, но что это за великая тайна, я не знала. Барбара молчала и не решалась открыть мне правду. Я нормально относилось к этому.

Есть что-то, что многие из нас предпочитают оставлять только для себя.

Такое случается по разным причинам, возможно человек не хочет, чтобы его считали плохим или стыдится какой-то части прошлого, возможно о чем-то сокровенном просто больно говорить и каждый раз упоминая имя того, кто обидел, приходится переживать негативные моменты снова и снова.

Я многим не могла с ней поделиться именно из-за второго варианта. Мое сердце догорело, оно тлело, выпуская редкий дымок, но если его коснуться, то вновь появится болезненное пламя. Такое пламя год назад погрузило меня в апатию. Я не хочу допустить этого снова.

– Тогда ты должна понимать, что я не наступлю на эти грабли снова. Я не позволю кому-то залезть в мою душу так глубоко, что потом придется выскабливать его оттуда ножом, – серьезно сказала я.