Умопомрачение

Ерта невольно взглянула внимательнее на мужчину. Светится? Никакого свечения она, естественно, не увидела, но увидела на голове у того жёлтую кепку. «Фантазёр!» – подумала она и погладила сына по голове, ничего не сказав. Рилинд понял всё по-своему: мама и папа так привыкли видеть таких людей, что они не вызывают у них интереса. Рилинд улыбнулся светящемуся мужчине и отвернулся.

***

Вернувшись перед обедом с прогулки, мать помогла сыну переодеться и помыла с ним руки с мылом.

Ты пока поиграй, а я займусь обедом. Хорошо? – Ерта наклонилась и поцеловала сына в лоб.

Рилинд улыбнулся, быстро провёл рукой по лбу, словно стирая поцелуй, и побежал вприпрыжку в гостиную. Он достал свои игрушки из открытого ящика и сгрузил их на пол по центру комнаты. Сквозь незанавешенное окно солнце щедро вливало в комнату свой золотой поток. В комнате было жарко. Окно было плотно закрыто, и движения воздуха не было. Недолго думая, Рилинд пододвинул к окну кресло на колёсиках и взобрался на него, с кресла он залез на подоконник. Справившись со шпингалетом, мальчуган приоткрыл окно, и в щель тут же ворвался летний ветер, обдав мальчугана с головы до ног. Рилинд с интересом выглядывал на улицу в щель приоткрытого окна. Высота его не пугала, он привык с высоты смотреть на город. Рилинд беспечно открыл окно шире и встал в фрамуге окна, придерживаясь рукой за раму. В этот момент в комнату зашла Ерта, и у неё всё внутри оборвалось от ужаса. Она понимала, сейчас нельзя издавать резких звуков, чтобы не напугать ребёнка и не заставить его дёрнуться, не дай бог, в сторону улицы. Не произнося ни единого слова, мать быстро и осторожно подошла к окну. Тут она одной рукой крепко схватила Рилинда за одежду, а потом обхватила его второй рукой. Мальчик, не испугавшись, обернулся. Мать сняла мальчонку с подоконника.

– Рилинд, – негромко произнесла Ерта слегка дрожащим голосом, – ты же мог сейчас упасть вниз! Нельзя стоять на подоконнике! Никогда так больше не делай! Нельзя! – последнее слово мать произнесла, глядя в глаза сыну.

– Мне жако, – ответил Рилинд.

– Даже, если жарко, сначала спроси у меня. Больше никогда так не делай! Хорошо?

– Хоёсё…

Рилинда поставили на пол.

Значит, тебе жарко? – переспросила мать. – Давай, я форточку открою, а окно прикрою, чтобы тебя случайно ветром в окошко не выдуло.

Это заявление несколько озадачило ребёнка. Чтоб не выдуло? Детское воображение живо нарисовало картину, как порыв ветра подхватывает его и выносит прочь из комнаты прямо на улицу, а потом поднимет высоко-высоко, где и будет носить его, и он не сможет вернуться к маме и папе. О том, что он упадёт и разобьётся, Рилинд даже не подумал. Мальчонка так выразительно посмотрел на мать, что она поняла – её предупреждение подействовало.

Не бойся, – Ерта поцеловала сына, – большое окошко я закрыла. Теперь можно спокойно играть в комнате.

С опаской посмотрев на окно, Рилинд убедился, что открытой осталась только форточка наверху. Конечно, форточка ему казалась достаточно большой, он даже смог бы в неё пролезть, но раз мама говорит, что ветер в неё не поместится, значит, так и есть, и его не выдует из комнаты. Успокоившись, Рилинд занялся игрушками, пока мать накрывала на стол.

После обеда Ерта попыталась уложить сына спать, но тот совершенно не устал. Позволить ему не спать она не могла: во-первых, ребёнок станет капризным к вечеру без дневного отдыха, а во-вторых, ей хотелось тишины и покоя на час – полтора.

Может, ляжем и почитаем книжку? – предложила она Рилинду.

Неть! Не хосю пать!

Да, нет же! – улыбнулась Ерта. – Не надо спать! Я тебе интересную сказку прочитаю.

Не хосю пать! – ну, вот, капризы уже начались, но Ерта сохранила невозмутимое лицо.

Мы не будем спать, – сообщила она сыну, хотя, на самом деле Ерта была бы сейчас совсем не прочь прилечь и вздремнуть хотя бы одним глазком. – Мы будем читать, а не спать. Хорошо?

Мальчик кивнул, не подозревая о коварстве матери.

У меня после утренней прогулки ножки устали. У тебя ножки тоже устали?

Мальчик прислушался к своим ощущениям, устали ли его ноги, и решил, что устали, поэтому вновь кивнул.

Давай дадим ножкам отдохнуть, – предложила мать сыну. – Я буду тебе читать, а ножки будут отдыхать.

Не пать! Не пать! – звонко крикнул Рилинд и побежал в спальню родителей. – Итать!

Слушая сынишку, Ерта улыбнулась. Малыши так забавно разговаривают! Когда она вошла в комнату, Рилинд лежал на половине матери лицом к двери, подперев свою голову ручонкой. Ерта почувствовала прилив любви. Поцеловав мальчика в макушку и погладив его по головёнке, она достала несколько детских книг из ящика ночной тумбочки.

Что же сегодня почитать? – задумчиво протянула женщина, выбирая книгу.

Каждую из них она читала Рилинду уже по несколько раз, и сейчас решала, какая ей наименее надоела.

Ету! – ткнул пальцем в одну из книг Рилинд.

Ой, давай другую! – поморщилась Ерта, – Я её вчера уже тебе читала. Давай другую?

Ету! Ету! Ету! – малыш вскочил на кровати и стал прыгать на ней.

Ну, хорошо-хорошо! – воскликнула Ерта. – Ложись, дай ножкам отдохнуть, а я тебе почитаю эту книжку.

Рилинд перестал прыгать и бухнулся на кровать. Мордашка была озорной и совсем не сонной.

Ерта подложила под спину и голову свою большую подушку и устроилась поудобнее. К ней на руку пристроился Рилинд, чтобы было удобно рассматривать цветные картинки в книге, пока мать будет ему читать.

Хитрость матери удалась. Рилинд с большим интересом слушал книжку, которую он сам же и выпросил у неё. Ерта читала в полголоса и монотонно. Глаза Рилинда скоро начали слипаться, веки стали тяжёлыми. Уже прикрыв плотно глаза, мальчик ещё более-менее внимательно слушал, как мать читает ему, потом слушал лишь краем сознания, и, наконец, сон совсем одолел ребёнка. Почитав ещё пару минут на всякий случай уже спящему Рилинду, Ерта тихонько отложила книгу в сторону и аккуратно повернула сынишку на бок, укрыв его своим одеялом. Рилинд мирно спал, и снились ему люди-фонарики. Как его папа.

Детство Рилинда было счастливым.

Глава четвёртая

В детском саду день для Рилинда начался так же, как и любой другой день. Он торчал в группе с другими детьми с раннего утра, он был сонным и вялым, а день обещал быть долгим. В октябре 1983 года маленький Рилинд всё ещё оставался в своём уютном мирке беззаботного детства. Всё, что творилось вокруг его почти не касалось. Родители при нём ничего не обсуждали, еда была, новые игрушки покупались. Правда, теперь приходилось ходить в детский сад, потому что мама и папа работали. Рилинд попытался было протестовать, но быстро понял, что протесты ни к чему не приведут. Ранние побудки он терпеть не мог, но приходилось с ними мириться. О том, чтобы мать не работала, не могло быть и речи. В стране началась галопирующая инфляция и значительный рост цен. Ситуация в стране складывалась всё хуже и хуже. Предыдущие годы правительство страны так часто делало внешние заимствования, что к концу 1982 года в бюджете Югославии не оказалось средств не только на то, чтобы погасить сами долги по кредитам, но было невозможно даже выплатить по ним проценты. А кредиторы в лице Международного валютного фонда настойчиво и с весьма определёнными целями требовали возврата средств. Над страной повисла угроза объявления дефолта, а это привело бы к распродаже всего зарубежного имущества с аукциона. Перед такой угрозой правительство Югославии решилось на частичную оплату внешних долгов средствами золотого резерва страны. Начались массовые принудительные увольнения, недовольство людей быстро разрасталось.

Родителям Рилинда повезло, они не попали под сокращение. Отец был врачом, и его сложно просто так взять и уволить. К тому же, больные есть всегда. А чем хуже жизнь, тем больше больных. Мать Рилинда смогла сохранить своё рабочее место несмотря на то, что у них прошло сокращение штата. Осталось загадкой, что тому поспособствовало: трудолюбие и въедливость Ерты или её родственники и хорошие знакомые, оказавшие помощь в трудоустройстве. Супруги даже не пытались гадать о причинах своего везения, боясь его спугнуть.

Гудение ламп дневного света ещё больше нагоняло сон. Рилинд потёр глаза, встал и осмотрелся в поиске того, чем можно было бы заняться. Играться с игрушками совсем не хотелось. Его взгляд остановился на детском столике, который стоял у широкого окна, дающего много света даже в такие пасмурные осенние дни, как сегодня. Рилинд решительно направился к нему. На столе в специальной подставке стояли разноцветные карандаши, которые в такой серый и пасмурный день помогут внести яркости. Решение было принято моментально, хотя осознанно и не обосновывалось именно в таком ключе. Подойдя к столу, Рилинд решительно взял из стопки чистый лист бумаги для рисования и уселся. Шли минуты, Рилинд не отвлекался. На листе бумаги появлялись дороги, трава, деревья. В небе засветило летнее солнце. Потом появились люди. Он нарисовал много людей, помимо себя и своих родителей. Его отец, как всегда, был выкрашен в жёлтый цвет. Кое-кто из других нарисованных людей тоже имел такое же сияние – это Рилинд вспоминал виденных им прохожих в прошлом. Картина была почти закончена, когда мальчик почувствовал за своей спиной чьё-то присутствие. Рилинд обернулся. Позади него стояла его воспитательница, которая, склонившись, разглядывала рисунок.

Как красиво ты нарисовал, – тут же похвалила женщина ребёнка, и Рилинд, очень довольный похвалой, улыбнулся.

Хотите, я подарю Вам эту картинку? – спросил он.

Разговаривал Рилинд уже достаточно хорошо.

Конечно, хочу – ответила воспитательница убедительным тоном.

Ну, хорошо. Только закончу её сначала, – пообещал Рилинд.

Правда? Вот спасибо, – она погладила ребёнка по головке. – Скажи, а почему у тебя некоторые люди на рисунке жёлтые?

Потому что они светятся, – пожал плечами Рилинд, всё также искренне улыбаясь.

Светятся? А почему они светятся?

Не знаю, – чистосердечно ответил Рилинд. – Светятся и всё.

Рилинду ещё не пришло в голову основательно расспросить родителей о сиянии, пока он довольствовался знанием, что такие люди есть, и предположением, что его родители это сияние тоже видят. Видят ли сияние другие люди, он не задумывался.