Куртизан

Корбулон запретил смотреть на скульптуру рабам и своим паразитам. Смотреть могли только сам Корбулон, Аристон и Осторий, после просмотра он велел закрывать скульптуру от посторонних глаз.

Аристон подумал, что сенатор просто боится, что рабы запачкают её или навредят, ибо он хотел сохранить скульптуру в наилучшем виде.

Но Аристон родился довольно скромным, и он бы не хотел, чтобы кто-то всё время смотрел на него и любовался. Даже сейчас ему было чересчур неловко. Казалось, что это он стоит под полотном, но вот сейчас его кто-нибудь снимет и снова начнёт внимательно разглядывать его нагое тело. Нахальным и непристойным взглядом.

Осторий подошёл сзади, как он любил это часто делать – внезапно и неожиданно – и сказал:

– Господин хочет подарить её императору.

Аристон испуганно ахнул.

– Фух, напугал! – С упрёком воскликнул Аристон. – Императору?

– Да, – ответил Осторий. – Завтра его августейшество соблаговолит приехать в Остию и нанести визит моему достопочтенному господину.

Юноша не смог скрыть удивление. Сам император приедет в дом Корбулона.

– Император часто приезжает сюда, – продолжил Осторий. – Ведь мой господин его правая рука.

– Осторий, – неожиданно проговорил Аристон и посмотрел в глаза вольноотпущенника. – Зачем Корбулон решил сделать подарок императору, если всё равно хочет его свергнуть? Скажи мне – скульптура отравлена?..

Последние слова он проговорил шёпотом.

– Это тебя не касается, – процедил сквозь зубы Осторий. – Мой господин не опустится до кровопролития. Сейчас другое время – и всё можно решить мирным способом. – Осторий сменил тон на спокойный. – Мой господин знал императора сызмала, он любит его и никогда не сделает ничего того, что навредило бы ему. Даже сейчас он радеет прежде всего о его счастье, о его жизни, ибо назревает мятеж. Многие легионы, в том числе и преторианский, не признают его, как своего императора. Он должен внушать уверенность, быть подражателем. Воины, отправляясь на войну кричат – за императора! За империю! А сейчас что? Август настолько труслив, что не то, что боится идти на войну, боится собственной жены. Империи нужна сильная рука – и эта рука моего господина. Если он не станет императором, то кто-нибудь другой придёт и узурпирует власть. Те же преторианцы, которые привыкли решать судьбу империи, могут как во времена Клавдия, ворваться во дворец и посадить своего человека на трон, убив при этом августа. Август – не тиран и не деспот. Он – ребёнок. А Корбулон – его отец, который заботится о своём сыне. Вот и всё.

Осторий по своему обыкновению не стал дожидаться ответа и ушёл, ставив Аристона наедине со своими мыслями.

Аристон переварил слова Остория и задумался. Корбулон и вправду будет хорошим правителем. Он будет отцом не только для Эмилия, но и для всего римского народа.

Однако, его немного смутили слова Остория, когда он назвал императора ребёнком. Аристон вспомнил слова принцепса. Его голос был грозным и величественным, он принадлежал воистину сильному человеку, привыкшему бороться. Так почему же все считают императора душевнобольным? Когда он слышал его, ему так не показалось.

«Быть может, это всего лишь пересуды? А Корбулон с Осторием специально хотят меня запутать, склонив на свою сторону?» Аристон стряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Он снова вытащил амулет и вспомнил о Киссе. Он каждый раз так делал, чтобы перестать думать о политике Рима. Он понимал, что его это совершенно не касается, но в то же время, что-то подсказывало ему, что он должен всё знать. Зачем? Быть может, боги для того послали его в Рим, сохранили ему жизнь, чтобы именно он как-то повлиял на ход истории? На будущее Римской Империи?

– Ха-ха, – усмехнулся Аристон собственным мыслям. – Ты уже сходишь с ума…

На следующий день сенатор Корбулон вернулся на виллу из Рима. Он уезжал туда, чтобы завершить какие-то государственные дела. Но приехал он не один. А с императором. Аристон, узнав об этом, безумно хотел посмотреть на него, какой он – красавец или, напротив, урод? Карлик или гигант? Он спас ему жизнь, и он просто обязан был отблагодарить его.

Аристон завязал на руке браслет, который ему подарил император и надел на себя лучшую тунику. Но тут в комнату зашёл Осторий. Лицо его было как всегда невозмутимым и ничего не выражало.

– Господин запретил тебе выходить из комнаты, пока его августейшество не покинет виллу, – проговорил Осторий.

Аристон расстроенно опустил плечи вниз и сел обратно на ложе.

– Но почему? – Спросил юноша. – Я должен поблагодарить его, ведь он спас мне жизнь.

– Не задавай лишних вопросов, – сказал вольноотпущенник. – У меня есть приказ – не выпускать тебя.

Осторий почтительно поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Аристон вздохнул и упал спиной на постели, уставившись в потолок.

«Несправедливо» – подумал он.

Император пробыл на вилле Корбулона весь день. Они гуляли по саду и всё время разговаривали. Эмилий любил этот сад, намного сильнее чем сады Мецената, Цезаря, Акуллла, Домициана и Агриппины, которые находились в Риме.

Вечером Аристон проснулся и решил выйти. Император должен был уже уйти по его расчётам и вместе с Корбулоном отправиться во дворец в Остии.

Открыв двери и выйдя в галерею, Аристон никого не обнаружил. Осторий давно ушёл, а рабы, которые охраняли Аристонову комнату куда-то делись. Юноша проголодался и решил пойти в атриум, чтобы перекусить.

Когда Аристон вышел из галереи в залу, он тут же спрятался за колонну. Сердце его забилось, как сумасшедшее, как тогда, когда он увидел Луция. Но это был не Луций.

– Что ты хотел мне показать? – Спросил ласково император. Голос его немного заплетался после выпитого им вина. Но этот голос показался знакомым Аристону.

– О, ваше августейшество, – ответил Корбулон. – Уверен, вы будете в восторге от моего подарка.

Аристон услышал, как сенатор поднялся с ложа и прошёл к скульптуре. Он не видел лица императора, но понял, что это он по пурпурной тоге и диадеме на голове.

– Не могу встать, – пробурчал император. – Даже моя собственная задница не подчиняется мне.

Император усмехнулся и этот смех был точь-в-точь таким же, как у Александра.

Аристон осторожно выглянул из-за колонны и увидел Корбулона. Сенатор стоял возле скульптуры и ждал, когда император подойдёт. Императора Аристон не видел из-за ложа, которое закрывало его тело.

Наконец, принцепс поднялся с ложа и тут же схватился за стену. Немного постояв на месте и расправив плечи, он проговорил:

– Кажется, я немного перебрал…

Аристон слегка выглянул из-за колонны, чтобы посмотреть.

Принцепс шёл ленивой походкой, всё время шоркая своими котурнами73* об мраморный пол, словно хотел прокатиться по нему, как по льду. Он был высоким и худощавым, с широкими плечами. Рукой он придерживал свою диадему, словно боясь, что та упадёт. Из-за этого Аристон и не видел его лица, но он продолжал наблюдать.

Когда император наконец подошёл к Корбулону, сенатор сказал:

– Приготовьтесь ослепнуть от красоты увиденного.

Сенатор положил обе руки на ткань и уже хотел лёгким движением сбросить полотно, как август остановил его жестом.

– Ослепнуть? – Спросил испуганно император. – За полотном находится бог?..

– Почти, – ответил с ноткой ехидности сенатор и тут же сбросил ткань.

Император молчал. Довольно долго. Затем он осторожно прикоснулся до лица скульптуры и погладил мраморную щёку.

– Вам нравиться? – Спросил сенатор.

– У меня нет слов, уважаемые господа, – начал цитировать август Александра Македонского, а потом и впоследствии Октавиана Августа. – Что бы я ни сказал, это не будет соответствовать глубине моих чувств по данному поводу.

– Я рад, что вам понравился подарок, ваше августейшество, – проговорил раболепно сенатор.

– О-о-чень, – заикаясь ответил император. – У меня голова закружилась от такого великолепия. Это правда мне?

– Вам, ваше августейшество.

– Спасибо, мой любимый Корбулончик! – Радостно воскликнул император и заключил сенатора в нежные объятия. Он был выше сенатора на голову, поэтому Корбулон упирался носом ему в грудь.

Мимо проходил Осторий и, увидев его, император сказал:

– Осторий! Малыш! Иди ко мне!

Вольноотпущенник нехотя остановился, явно испытывая отвращение к неуместной ласки августа.

Император отпустил сенатора и подошёл к вольноотпущеннику. Осторий стоял спиной к Аристону, поэтому, когда император обнял его, он увидел его лицо.

Император положил свою голову Осторию на плечо и, улыбаясь, неожиданно заметил выглядывающего из-за колонны Аристона. Он тут же изменился в лице и быстро отпустил вольноотпущенника, словно Осторий был раскалённым железом.

Аристон тут же спрятался за колонну и тяжело задышал.

– Александр… – прошептал Аристон и закрыл рот двумя руками, словно испугавшись своего голоса.

– Что с вами, ваше августейшество? – Спросил обеспокоенно Корбулон. – Вам не здоровится?

Александр-Эмилий не отвечал. Воспользовавшись моментом, Аристон тут же покинул своё место укрытия и ринулся прочь из атриума к себе в комнату.

Император махнул рукой, отгоняя от себя Остория и Корбулона, которые взяли его за плечи и хотели усадить на ложе.

– Я должен идти. Спасибо за подарок, друг мой. Мне пора…

– Куда вы, доминус! – Спросил сенатор. – Уже вечер, переночуйте у меня.

– Нет, нет, спасибо, вале74*! Вале!

Император буквально выбежал из виллы. На выходе его ждала позолоченная карета, великолепные кони, на которых сидели преторианцы и несколько рабов. Он быстро залез в карету и закрыл лицо руками.

– Аристон, прости меня, – прошептал он и заплакал.

Карета тронулась, и император покинул поместье Корбулона.

Тем временем Аристон закрылся у себя в комнате и, тяжело дыша, произнёс:

– Александр – император…

Весь вечер Аристон не выходил из комнаты, даже позабыв про ужин. Осторий заходил к нему, чтобы сказать, что император ушёл и он может выйти. Но Аристон отказался, сославшись на усталость. Он сделал вид, что лёг спать, но сам всё время думал.

Александр – это не Александр. Не актёр, который выступает на сценах театров, а правитель самой могущественной в мире Римской Империи. Это Гай Тиберий Элий Эмилий Август – император. Теперь Аристон понял, как этот человек спас его от Луция, ещё тогда, в лупанарии. Спас от наказания, от правосудия, когда это казалось невозможным. Простой актёр никак не смог бы повилять на действия суда и магистратов. Даже никакие деньги не помогли бы при данных обстоятельствах, никакие взятки не спасли бы жизнь Аристона. Только слово императора.

Аристон вспомнил удивлённое лицо лже-Александра, когда он увидел его из-за колонны. Что он тогда испытывал? Что чувствовал в этот момент, когда весь обман был в одну секунду раскрыт?

«Кажется, он испугался».

И император действительно был напуган. Он не хотел, чтобы Аристон знал правду, лишь потому, что юноша так яро ненавидел правительство. Эмилий хотел во всём признаться ещё в лупанарии, но до тех пор, пока не узнал отношение Аристона к империи. Если бы не Аристон и не его обидные слова в адрес императора, Эмилий бы сейчас не мучился из-за своего обмана.

Император хотел казаться идеальным во всём – отличным другом, хорошим собеседником, который всегда знает, как поднять настроение и развеселить – хотел быть богом в глазах Аристона. Но почему, он сам не понимал. Аристон – младше его, неопытнее, можно сказать, совсем ребёнок. Он намного ниже его по социальному статусу, он всего лишь – раб. Но Эмилию так не казалось. Для него Аристон был самым умным, мудрым и сильным человеком. Ему казалось, что Аристон – это эталон красоты, ума, разума, всего живого на земле. Его нельзя оскорблять, обижать, ему можно лишь поклоняться, как богу, вознося молитвы и обожествляя.

Эмилий больше всего боялся – это провиниться перед Аристоном. Для него самое страшное – это разочаровать, подвести кого-то, показать наихудшую сторону своего характера. Причём последнего он боялся буквально панически и старался любым способом избежать.

Он не хотел, чтобы кто-то видел его другим, настоящим…

В действительности, он не тот шутник и весельчак, которым всем казался. Нет. Это очень несчастный человек, который с детства привык всем угождать, играя роль раба. Его братья и сёстры всё время измывались над ним и били. Собственный отец отказывался признать в нём своего сына, называя нытиком и трусом. И только любимая матушка, которая к его счастью до сих пор жива и живёт сейчас во дворце Тиберия на Кипре, по-настоящему любила его и защищала ото всех. Поэтому Эмилий до сих пор порой приходил к ней в комнату, как когда-то в детстве и ложился вместе с ней спать, на одном большом ложе и мать, в свою очередь, никогда не отказывала ему. Для неё её сын всё ещё был малышом Эмилием, который прибегал к ней в спальню, весь в слезах и ссадинах, и жаловался на своих братьев и сестёр.

В свои 17 лет, Эмилий стал замкнутым и молчаливым подростком. Когда в его возрасте многие уже выходили замуж и обзаводились семьями, он сидел у себя в комнате и играл в игрушки. Игрушек у него было так много, что для них пришлось выделить отдельную комнату и в этой комнате находился целый город, другой мир. Деревянные и глиняные дворцы, даже каменистые дороги, Колизей, деревья, трава, множество искусно сделанных человечек – рабы, квириты и даже преторианцы – всё было здесь. И Эмилия делало это счастливым. Он с утра до ночи сидел в этой комнате и играл. Рабы, которые были приставлены в его услужение, как правило, находились возле дверей и наблюдали, не смея мешать их господину. Именно они и видели, как их господин радуется, смеётся и разговаривает. Ведь более никто не слышал его голос, даже собственная мать. Он никого не признавал, кроме своих игрушек. Только с ним он был настоящим и только с ним он мог поговорить.

Когда его отец стал императором, он ещё больше замкнулся. По восшествию престола, все переехали на Палатин, все, кроме Эмилия. Отец не желал видеть его рядом с собой, он был для него позором. Даже августе пришлось уехать к своему супругу, оставив Эмилия совсем одного, в Козе.

– Я люблю тебя, сынок, – сказала августа, когда уезжала в Рим.

Эмилий тогда не ответил её, впрочем, она и не ждала ответа, ибо думала, что он немой. Но когда она уехала, он прошептал: «Я тоже вас люблю, матушка».

Когда он остался один, он даже был немного рад. Наконец, никто не будет бить его, обижать и оскорблять. Теперь он может делать всё, что захочет. Быть, так сказать, правителем в его маленьком королевстве. И первым его пожеланием было – увеличить «город» на три комнаты. Рабы выполнили его приказ и город был действительно увеличен. Теперь Эмилий мог играть в войны, бросая вызов другим государствам, которые располагались в соседних комнатах. Эмилий был тогда безумно счастлив.

Когда ему исполнилось 20 лет, его женили на дочери консула Глории. Это была весьма образованная девушка, младше Эмилия на 3 года. Она была безмерно рада, когда узнала, что выходит замуж за красавца Эмилия. Но после первой брачной ночи полностью разочаровалось. А дело в том, что Эмилий тогда пришёл жутко пьяным. Так не дойдя до ложа, он уснул прямо на пороге. Глория простила этот поступок своему супругу и на следующий день застигла его в комнате, где находился мини-город. Увидев счастливого супруга, играющего в солдатики, она расплакалась и потребовала развода. И уже через неделю они развелись, так и не познав семейного счастья. Впрочем, Эмилию было всё равно.

Когда ему исполнилось 24, он снова женился, только уже на четырнадцатилетней красавице Урсуле. Урсула была очень умной и продуманной для своего возраста. Она тут же нашла общий язык с Эмилием и заставила его разговориться. Она была ребёнком, и он был ребёнком.

В первый день она зашла к нему в комнату и начала вместе играть, хоть Эмилий и запрещал входить «чужакам» в его город. Но с Урсулой было так весело, что он разрешил ей.

Именно она вытащила из его «города» в настоящий мир, в реальность, именно она помогла ему повзрослеть и посмотреть на мир иначе. Она говорила ему, что его обидчики должны быть наказаны. Прежде всего это касалось его отца.

– Ты заслуживаешь быть императором, а не твой отец-тиран, – говорила она ему.

И Эмилий соглашался. Ему так нравилась эта идея, что он только и делал, что воображал себя в роли правителя. Он думал, что он не так уж и плох для этой роли, ведь он так долго был правителем своего «государства» что с лёгкостью может взять узы правления в свои руки и Римской Империи.

И однажды ночью Эмилий проснулся самым могущественным человеком в мире. Его отец был убит и свергнут с престола, а братья и сёстры тут же отправлены в ссылку. Урсула сумела склонить на свою сторону весь преторианский корпус, в котором она пользовалась неимоверной любовью у солдат. И ночью они ворвались во дворец и убили императора, посадив на престол Эмилия.

Когда Эмилий стал императором, он тут же сказал, восседая на троне:

– Моя мечта – сделать всех несчастных счастливее. Так пусть все нуждающийся получат по 200 денариев, а богатые впредь платят налог государству. Я не хочу, чтобы кто-то голодал, когда эти бессердечные и хладнокровные чиновники и магистраты каждое утро ели свежие оливы и пили фалерснкое вино.

Тогда Урсула наконец сняла свою маску и показала своё истинное лицо. Она назвала Эмилия глупцом и запретила ему издавать приказы без её согласия.

– Если ты ослушаешься меня, – говорила она. – То я лишу тебя власти так же, как и наделила.

И Эмилий замолчал. Он хотел, чтобы его городки перевезли из Козы в столицу, но Урсула запретила. Тогда Эмилий остался снова совсем один и без игрушек. Даже его мать, Урсула выслала из дворца на Кипр.

Зато император стал больше думать и размышлять. В свободное время он даже начал писать, прежде всего свои мысли. Затем он написал книгу, которая называлась «Городки» и подарил её библиотеке. Он понял, что неплохо справляется и продолжил писать, ибо именно в писательстве он находил утешение и радость.

За год писательства он сильно изменился. Словно стал другим человеком. Повзрослел и поумнел. Благодаря книгам, которые он писал, он научился придумывать героев, их характер, манеру общения, вследствие этого он стал пробовать примерять различные маски и на себя. Но больше всего ему полюбилась личина Александра. Александр – это обаятельный шутник, которого все любят и уважают. Он – душа компании, он может выслушать и дать совет. Он – жизнерадостный весельчак.

Но сейчас, когда его тайна была раскрыта, Эмилий убивался из-за своей лжи. Он думал, что Аристон теперь ненавидит его, ибо он – лжец. Но в действительности, всё было иначе.

– Император не должен быть свергнут, – сказал Аристон вслух. – Он – хороший человек и заслуживает большего.

На следующий день Аристон решил поговорить об этом с Осторием, чтобы тот уже поговорил с Корбулоном. Но выйдя в атриум, Аристон никого не нашёл. И тогда он подумал, что Корбулон опять уехал во дворец. Но решил всё же проверить тот самый сарай, где он недавно слышал разговор о заговоре.

Выйдя в сад, Аристон обхватил плечи руками и задрожал. Было довольно холодно, несмотря на лето. Моросящий дождь капал на голые руки Аристона, которые уже успели покрыться гусиной кожей. Аристон нашёл дорожку, ведущую к сараю и увидел невысокую дверь, на которой был открыт деревянный засов снаружи.

Каждую неделю заговорщики встречались здесь и обсуждали свержение императора. Аристон уже выучил их расписание, но с прошлого раза более не осмеливался сюда приходить. Но сейчас, когда он знал, кто такой Александр, он понял, что должен всё знать.

Он приоткрыл дверь и присушился:

– Да вы с ума сошли! – Кричал голос Клавдия.

Аристон удивился. Почему ему не сказали, что его зять пришёл сюда?

– Я не собираюсь участвовать в ваших грязных играх, – говорил он. – Вы говорили, что не тронете императора, а сейчас заявляете, что он должен быть убит! Я на это не подписывался, сиятельные отцы!

– Успокойся, дорогой Клавдий, – сказал голос Корбулона. – Никто не обвинит тебя в смерти императора. В августовские каноны назначен традиционный совет.

– Ты хочешь повторить Мартовские Иды75*? – Спросил Клавдий и ахнул. – Но это жестоко! Он не заслуживает такой смерти.

– Нет, что ты, – Корбулон усмехнулся. – Мы – уважаемые господа, не собираемся уподобляться тем варварам, что жили во времена республики. Сейчас – новое время. После совета император отправится на Марсово поле, чтобы лицезреть парад преторианцев. Там-то всё и свершится.

Корбулон замолчал. Все ждали, что скажет Клавдий.

– Не-ет, – ответил неуверенно Клавдий. – Я не хочу республики, не хочу смерти императора. И вы поймите, что кровопролитием ничего не решишь. Внемлите в мои слова, сиятельные отцы, вы должны оставить эту безумную затею и смириться с действующей властью. Я лично знаком с императором – это невероятный человек. Он очень добрый, умный и образованный. Если бы не его стерва-жена, все были бы сейчас счастливы. Все бы наконец узнали, что Эмилий – не душевно больной, не слабоумный и вовсе не ребёнок. Это сильный человек, с добрым и благородным сердцем. Ты же сам знаешь об этом, Корбулон.

Корбулон молчал. Аристон заглянул в дверном проём и увидел шестерых сенаторов, одетых в тёмные плащи. Посередине стоял его зять. Капюшон был снят.

– Знаю…– проговорил Корбулон.

Клавдий обрадовался, что его слова почти достигли цели, но тут Корбулон переменился в лице и продолжил:

– Знаю, что ты Клавдий – наивный болван, а Эмилий вскружил тебе голову. Очень жаль, что ты не с нами.

В темноте что–то блеснуло и тут же исчезло. Клавдий захрипел. Корбулон вонзил в него нож. Рядом стоящие сенаторы молчали, не издавая ни звука.

– Как же Аристон…– прохрипел Клавдий и упал мешком на землю.

Аристон закрыл рот рукой, чтобы не закричать. Он хотел убежать, но зацепился ногой за вьюнок и упал.

– Там кто-то есть, – сказал шёпотом один из сенаторов.

Аристон быстро разорвал вьюнок и ринулся прочь, всё время предательски запинаясь. Казалось, что ноги его стали ватными и отказывались идти.

Пока он бежал, на встречу ему шёл Осторий. Он не заметил его и чуть не сшиб вольноотпущенника с ног.

– От кого ты так бежишь? – Спросил Осторий.

Аристон не ответил и задыхаясь побежал дальше.

Когда он, наконец, добежал до своей комнаты, он запер двери и застонал. Даже не убийство Клавдия его так сильно шокировало, и даже не то, что Корбулон оказался таким властолюбивым и жестоким человеком. Нет.

– Я должен спасти императора, – твёрдо произнёс Аристон. – Как он когда-то спас меня.

Аристон должен был явиться на ужин, чтобы не обидеть сенатора Корбулона. Он попытался собраться с мыслями и сделать лицо попроще.

Он подошёл к зеркалу и улыбнулся. «Корбулон не должен знать, что я всё слышал. Но Осторий…Видимо, сенатор обманывает и его. Я должен всё рассказать».

В атриуме никого не было. Аристон осмотрелся и заметил, что там, где стояла раньше скульптура, было пусто. Он сел за стол и вздохнул.

– Я тебе запретил ходить туда, – сказал голос Остория сзади.

Аристон почувствовал что-то холодное на своей шее и вспотел. Это был нож.

– Осторий, – сказал Аристон и сглотнул. – Корбулон обманывает тебя.

– Что ты имеешь в виду? – Спросил Осторий и убрал нож.

Аристон повернулся назад и посмотрел на вольноотпущенника. Осторий был в замешательстве.

– Твой господин убил Клавдия, – сказал Аристон.

– Этого не может быть, – ответил Осторий. – Мой господин не убийца.

– Он убил его, потому что мой дядя отказался участвовать в заговоре. Корбулон хочет убить императора.Убить.

– Что ты такое говоришь? – Возмутился Осторий. – Он не станет убивать августа, он его любит, как сына. Что за абсурд?

– Я говорю, что слышал и то, что видел, Осторий.

– О чём вы тут шепчитесь без меня? – Раздался громкий голос Корбулона.

Аристон быстро развернулся к столу и сделал невозмутимое лицо. Осторий несколько минут переваривал сказанное и не заметил прихода господина.

– Осторий, что с тобой? – Спросил Корбулон. – Ты что медузу Горгону увидел?

Сенатор рассмеялся собственной шутке. Вольноотпущенник посмотрел на своего господина, словно пытаясь узнать в нём прежнего Корбулона. Он не верил, что сенатор лгал ему, ведь они с ним друзья. Зачем ложь? Быть может, он тоже хотел от него избавиться? Осторий извинился и покинул атриум.

Корбулон хмыкнул и пожал плечами.

– Что это с ним? – Спросил удивлённо сенатор и сел за стол.

– Не знаю, – ответил Аристон и вспотел.

Он осторожно посмотрел на сенатора и вспомнил дядю. Он не знал, что теперь делать, когда Клавдий убит. Ведь он обещал ему отвезти его на Киферу. Но теперь, когда его нет, что он будет делать дальше? Неужели жить с предателем? И Аристон решил спросить: