Евангелие от режиссёра

– Да н-н-нет же! – Прохор очень разволновался, глядя на старца, и стал заикаться. – Н-н-нет, но Бог знал, что они хотели вернуться и известить Ирода. Почему же ещё было им откровение не возвращаться? Так что ясно – они не думали, что Ирод пошлёт убийц.

– Да ты не иначе фарисей, друг мой. Цепляешься, выкручиваешься. Будь проще. Истина – она в простоте.

– Я не цепляюсь, отче. Я увидел сон.

– Сон? Снам, братты мой, верить не должно. Только некоторые могут правильно истолковывать сны. А младенцам в вере нужно слушать наставников.

– Сон меня только навёл на мысль, а я проверил по Евангелию. И всё сложилось.

Старец задумался. Хотя он и был упрям, но прислушивался к доводам разума и любил красоту и стройность мысли. «Надо признать, – подумал он, – Прохор смышлён. Если бы волхвы пришли в Вифлеем, о них бы знали все, от мала до велика: откуда пришли и куда направились. Всё бы выведали! Даже в огромном Иерусалиме какой переполох был от иноземцев! Стражники мигом пустились бы в погоню, разведывая по дорогам, где шло семейство и куда отправились волхвы. И догнали бы их. А так… Получается, если волхвы не выдумка, то Прохор прав: о них никто в Вифлееме не слыхал и сказать стражникам ничего не мог. Никто ничего не утаивал, просто семейство покинуло Вифлеем два года назад, во время переписи. Кто бы их вспомнил? Они были как все, пришедшие тогда на перепись».

Хм. Да, так вполне могло быть. И Евангелия согласуются. Старец похвалил Прохора и отправил собирать упавшие смоквы, а сам решил ещё поразмыслить.

А ведь стражники могли подумать, что будущего царя прячут, и доложили Ироду. Ирод же велел убить всех младенцев в Вифлееме и округе. Чтоб наверняка. Теперь всё стало на места.

Старец, кряхтя, поднялся и вышел во двор.

I

Решка

Компиляция из дневниковых записей и воспоминаний С. А.

«Всё, что я расскажу, началась несколько лет назад после звонка друга, моего однокурсника. Не обращайте внимания на стиль – у нас привычка, ещё с учёбы в МГУ, говорить иногда в рифму. Это помогало от похмелья лучше, чем огуречный рассол. Ну и веселее как-то. Так и прицепилась привычка в нашем круге, но теперь уже выветрилась. И это хорошо.

– Привет, Сергей. Ты мне очень нужен.

– Ни свет ни заря – поднимайте якоря. Я готов.

– Будь другом, встретимся у меня, завтра в 10. Помнишь адрес?»

Выйдя на балкон весенним утром следующего дня и вдохнув не успевший согреться холодный ночной воздух, Сергей Афанасьевич посмотрел вдаль и начал рефлекторно перебирать рифму:

Укрылось утро за кромкой леса,
Бельё тумана
С плеч великана
Мороз развесил
На стрелах крана.
Бельё…

– Марочка, моя рубашка ещё мокрая?!

Сергей Афанасьевич вспомнил, что договорился с Петром о встрече.

– Да успеешь ты, успеешь… Да, пожалуй, мокровата. Ну, одень свитер, как обычно. Велика важность. Ты же к Петюне собрался? Поцелуй его за меня… – Маргарита весело подмигнула.

– Петюне? Петюне?!.. Ах ты… Ах ты… ведьма… Заигрываешь с моими друзьями?

– Ревнуешь? Накажи! Зайчик ты мой пушистый, – Маргарита схватила мужа за плечи недалеко от шеи и затрясла, как обычно играют с кошками. Она любила котов, но после смерти Барсика котёнка не взяли из-за аллергии мужа.

– Наказать? Ты хочешь увидеть моё мужское звериное начало? Нет уж. Жди от меня… эпиграммы, что ли. Они ведь прилипают и не забываются. Сама себе будешь потом напевать. Помнишь, Настю из агитбригады ведьмой прозвали? И ведь прилипло к ней: Настя-ведьмочка. Она блудливая была, эта Настенька, и любила в основном студентиков-арабов, негритят. Наших не баловала. Так вот, эта песенка о ней была – я её тогда сочинил. Сейчас, сейчас, как же там…

Сергей Афанасьевич помурлыкал, помурлыкал и пропел:

Возвращаясь поутру
В маленькую конуру,
Ведьма часто приносила
Сувениры из могилы:
Череп, кости, башмаки,
Иногда часы, браслеты,
Дорогие сигареты,
А однажды притащила
Иностранца из Манилы.
Ночью, бедный, так кряхтел,
что сбежали все соседи,
Даже чёрт не утерпел.
И теперь она одна
Сидит томно у окна.

– Это не про меня. Я другая.

– Все вы похожи. Ладно, отложу свою месть – но ты трепещи. Нет ничего больнее слова.

Сергей Афанасьевич полностью доверял Маргарите, а показной ревностью поддерживал её своеобразную игру. Она же постоянно проверяла на нём свою женскую привлекательность.

– А может, ну его? Не идти никуда… А, Марочка?

– Иногда великие дела начинаются с похода в уборную. Брось монетку. Пусть выпадет решка.

Выйдя из метро, Сергей Афанасьевич направился к огромному серому зданию, напоминающему скалу и запомнившемуся ему ещё с детства своей мрачной сосредоточенностью. Дверь едва поддалась.

– Мне на второй. То есть в 205-й.

– Ваша фамилия? Так, Ваш паспорт. Вот пропуск – не забудьте поставить время выхода.

Специфический министерский запах въелся в стены.

– К Петру Афанасьевичу можно?

– Присядьте. Одну минуту, я узнаю… Да, проходите.

– О-о, сколько лет? Да ты прям атлет!

– Это всё лыжи. Да зимы уже нет.

– Ну, давай к делу. Меня, так сказать, не по профилю привлекли: разговор зашёл… там, – показывает пальцем на потолок. – В общем, вспомнили, что я по молодёжи был когда-то. Нужен креативный, очень талантливый и модный в их среде – вроде тебя. Хотя… мы не молоды уже. Время летит, да… Короче, лови момент.

– Да я готов. О чём снимать?