Иерусалим. Биография

Возможно, взятие крепости было результатом дворцового переворота. Давид не стал учинять в городе резню, пощадил иевусеев и принял их в свою разноплеменную свиту и в свое войско. Он переименовал крепость Сион в Город Давидов, укрепил стены и перенес в Иерусалим Ковчег Завета, давно возвращенный от филистимлян. Святость реликвии была столь неумолима, что человек, пытавшийся поддержать колесницу с ковчегом, накренившуюся на крутой дороге, был убит на месте. Ковчег пришлось оставить на три месяца в доме одного достойного доверия жителя Гефа, и лишь затем Давид и “весь дом Израилев” перенесли “Ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками” в Город Давидов, принося в жертву тельца и овна через каждые шесть шагов пути. Одетый в священнический льняной ефод, “Давид скакал изо всей силы пред Господом”. Господь же обещал Давиду, что его дом и его царство будут непоколебимы навеки. Вековая борьба была закончена, и Давид провозгласил, что Священный город навсегда стал домом Яхве.

Мелхола, жена Давида, укоряла мужа за то, что он, полуобнаженный, пляшущий перед Господом, выглядел “пред глазами рабов своих, как какой-нибудь пустой человек”. Если более ранние книги Библии представляют собой компиляцию древних текстов и ретроспективных историй, написанных гораздо позже, то противоречивый, “негероический” портрет Давида в первых двух Книгах Царств кажется столь ярким и выпуклым, что он, возможно, основан на воспоминаниях одного из придворных царя.

Давид выбрал Иерусалим своей столицей потому, что город не принадлежал ни северным племенам, ни его родной Иудее. Он перенес сюда золотые щиты поверженных им врагов и построил дворец из кедрового дерева, полученного от своих финикийских союзников из Тира. Согласно преданию, царство Давида простиралось от Ливана до границ Египта, а на востоке в него входили обширные территории современных Иордании и Сирии; даже в Дамаске стоял царский гарнизон. Тем не менее, единственным источником наших знаний о Давиде остается Библия: в 1200–850 годах до н. э. Египет и великие империи Передней Азии переживали период упадка и оставили крайне мало царских надписей, кроме того, на Ближнем Востоке, по-видимому, возник серьезный вакуум власти. Однако исторический Давид, безусловно, существовал: надпись, обнаруженная в 1993 году в Тель-Дане (Северный Израиль) и относящаяся в IX веку до н. э., именует династию царей Иудеи “домом Давида”, следовательно, именно Давид был ее основателем.

Иерусалим Давида был крошечным городком. В то время Вавилон занимал площадь в тысячу гектаров; и даже город Хацор в Галилее, к северу от Иерусалима, имел площадь около 80 га. Площадь же Иерусалима едва ли превышала шесть гектаров – ровно столько, сколько и нужно было для примерно 1200 человек, живших вокруг крепости. Однако недавние раскопки укреплений над источником Гихон доказывают, что Город Давидов был гораздо более внушительным, чем считалось прежде, пусть он и не походил на имперскую столицу[12]. Размеры царства Давида, завоеванного с помощью критских, филистимских и хеттских наемников, также представляются в целом правдоподобными (хотя и слегка преувеличенными авторами библейских текстов). Это царство, в сущности, было просто племенным союзом, который скрепляли авторитет и личная харизма царя. Много столетий спустя Маккавеи еще раз продемонстрируют, с какой скоростью энергичный полевой командир может завоевать Иудею в условиях вакуума царской власти.

Однажды вечером Давид отдыхал на крыше своего дворца. И “увидел с кровли купающуюся женщину, а та женщина была очень красива. И послал Давид разведать, кто эта женщина. И сказали ему: это Вирсавия…”. Вирсавия была женой иноплеменного командира наемников – Урии Хеттеянина. Давид позвал ее к себе, “и она пришла к нему, и он спал с нею”, и Вирсавия забеременела. Тогда царь приказал своему военачальнику Иоаву вернуть Урию из военного похода в земли современной Иордании. Когда Урия прибыл ко двору, Давид сказал ему: “Иди домой и омой ноги свои”, желая, чтобы Урия переспал с женой и, таким образом, ее беременность получила бы законное объяснение. Но Урия отказался идти домой в разгар военных действий, и тогда Давид приказал ему доставить письмо Иоаву, а “в письме он написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение… чтоб он был поражен и умер”. И Урия был убит.

Вирсавия стала любимой женой Давида, и тогда пророк Нафан рассказал ему историю о некоем богаче, у которого было “много мелкого и крупного скота”, но он все равно отобрал единственную овцу у бедняка. Давид был возмущен такой несправедливостью: “Достоин смерти человек, сделавший это”. “Ты – тот человек”, – сказал Нафан Давиду. Только тогда царь осознал, что совершил чудовищное преступление. Его ребенок от Вирсавии, зачатый в грехе, заболел и умер. Но второй сын Давида и Вирсавии, нареченный Соломоном, выжил.

Двор Давида был далек от идеала, и такие подробности придворной жизни выглядят вполне правдоподобными. Как и многие другие империи, выстроенные волею одного сильного человека, объединенное царство Давида на закате его жизни начало давать трещины: его сыновья повели междоусобную борьбу за власть. Старший сын Давида Амнон мог рассчитывать на престол, но любимым сыном царя был избалованный и честолюбивый Авессалом, единокровный брат Амнона, гордившийся своими прекрасными длинными волосами и красотой без единого изъяна: “Во всем Израиле не было мужчины столь красивого, как Авессалом”.

Авессалом: возвышение и гибель царевича

Амнон обманом заманил Фамарь, родную сестру Авессалома, к себе домой и изнасиловал ее. Авессалом убил брата, но, видя скорбь Давида и страшась его гнева, бежал из столицы и возвратился в Иерусалим только через три года. Давид и его любимый сын помирились: Авессалом “пришел к царю и пал лицем своим на землю пред царем, и поцеловал царь Авессалома”. И все равно царевич не мог укротить свое тщеславие. Он разъезжал по городу в колеснице, перед которой бежали 50 скороходов, и настраивал горожан против отца, так что “сердце израильтян уклонилось на сторону Авессалома”. В конце концов он поднял мятеж и сделал своей штаб-квартирой Хеврон.

Слава мятежного царевича упрочивалась: “Народ стекался и умножался около Авессалома”. Но к престарелому царю вернулась былая сила духа: он взял Ковчег Завета, символ благоволения Божия, и вместе с ним покинул столицу. И пока Авессалом утверждался в Иерусалиме, Давид собирал войско. Однако он предупредил своего военачальника Иоава: “Сберегите мне отрока Авессалома”. Когда войско Давида разгромило мятежников в лесу Ефремовом, Авессалом бежал с поля битвы верхом на муле. Но его прекрасные длинные волосы стали причиной его гибели: “Когда мул вбежал с ним под ветви большого дуба, то [Авессалом] запутался волосами своими в ветвях дуба и повис между небом и землею, а мул, бывший под ним, убежал”. Когда Иоав и его люди нашли повисшего на ветвях царевича, они убили Авессалома и бросили тело в глубокую яму, забросав камнями, хотя царевич еще при жизни воздвиг себе надгробный монумент – мраморный столб[13]. “Благополучен ли отрок Авессалом?” – спросил Иоава царь. А услышав о смерти царевича, начал горько стенать: “Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто бы дал мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!”

Когда по стране распространились голод и моровая язва, Давид, стоя на горе Мориа, увидел Ангела Смерти, простирающего руку на Иерусалим, чтобы уничтожить его жителей. И в тот момент Давид испытал раскаяние и сказал: “Вот, я согрешил, я поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? Пусть же рука Твоя обратится на меня и на дом отца моего”. Тогда Господь устами пророка Гада повелел царю поставить жертвенник на горе Мориа. Правители иевусейского Иерусалима описываются в библейских текстах как цари-священники, следовательно, уже в те времена в городе было какое-то святилище. У одного из коренных жителей Иерусалима по имени Орна Иевусеянин было гумно на горе Мориа (то есть, к тому времени город уже поднялся с холма Офель на примыкавшую к нему гору). “И купил Давид гумно и волов за пятьдесят сиклей серебра. И соорудил там Давид жертвенник Господу и принес всесожжения и мирные жертвы”. Более того, Давид решил построить на этом месте не просто алтарь, а целый храм, и даже успел заказать кедровые бревна у Авиваала, царя финикийского Тира. Это был звездный час Давида: он уже предвкушал, как соединит Бога и Его народ, примирит Израиль и Иудею, утвердит Иерусалим как священную столицу Господа. Но этому не суждено было случиться, поскольку Господь сказал Давиду: “Не строй дома имени Моему, потому что ты человек воинственный и проливал кровь”.

Теперь Давид был просто немощным стариком, и его придворные и сыновья интриговали за право наследования. Еще один сын Давидов, Адония, задумал узурпировать власть, а для отвлечения внимания отца ему в услужение взяли красивую и проворную девицу по имени Ависага. Но заговорщики недооценили Вирсавию.

Соломон: храм

Вирсавия потребовала у Давида трон для своего сына Соломона. Давид призвал священника Цадока и пророка Нафана, и те препроводили Соломона на царском муле к священному источнику Гихон. Там Соломон был помазан на царство. “И затрубили трубою, и весь народ восклицал: да живет царь Соломон!” Адония, услышав, как радуется народ, и “боясь Соломона, встал и пошел и ухватился за роги жертвенника”. Соломон обещал сохранить ему жизнь.

Прожив жизнь выдающегося государственного мужа, объединив израильтян и сделав Иерусалим городом Бога, Давид умер, завещав Соломону воздвигнуть храм на горе Мориа, “и погребен был в Городе Давидовом”[14]. Авторы Книги Царств, писавшие ее через четыреста лет после смерти Давида в назидание своим современникам, превратили далекого от совершенства человека в идеал царя. Сын же его был совсем другим. Соломону предстояло завершить священную миссию, порученную ему отцом, но в начале своего правления – это было около 970 года до н. э. – он пролил много крови.

Вирсавия попросила Соломона, чтобы он отдал в жены своему старшему единокровному брату Адонии последнюю наложницу Давида. “А зачем ты просишь Ависагу Сунамитянку для Адонии? Проси ему также и царства”, – саркастически ответил Соломон и приказал убить Адонию, а заодно и старых боевых товарищей своего отца. Эта история – последняя из числа тех, что записаны, возможно, придворным историком Давида, но она также – первая и единственная, в которой Соломон описывается как живой человек. Затем он превращается в легендарного, неправдоподобно совершенного правителя, наделенного непостижимой для простого смертного мудростью и исключительными достоинствами. Все, чем обладал Соломон, было больше и лучше того, чем владели другие цари. Его мудрость породила три тысячи притчей и 1005 песней; его гарем насчитывал 700 жен и 300 наложниц, а в его войске было 12 тысяч всадников и 1400 колесниц. Эти драгоценные шедевры военной техники были размещены в городах-крепостях Мегиддо, Газер и Хацор, а флот царя стоял на якоре в Ецион-Гавере “возле Елафа, на берегу Чермного моря, в земле Идумейской”.

Соломон торговал с Египтом и Киликией, покупая и продавая пряности и золото, колесницы и коней. Со своим финикийским союзником, царем Хирамом из Тира, он организовывал совместные торговые экспедиции в Офир (возможно, западное побережье Индии). Он принимал у себя в гостях царицу Савскую – правительницу легендарного Сабейского царства в южной Аравии, которая пожаловала в Иерусалим “с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями”. Золото стекалось к Соломону из Офира, медь – из его собственных копей. Богатство Соломона преобразило Иерусалим: “Сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями, а кедры, по их множеству, сделал равноценными с сикоморами”.

Самым красноречивым свидетельством международного престижа Соломона стала его женитьба на дочери фараона. Фараоны почти никогда не выдавали своих дочерей замуж за иноземцев, тем более не могла идти речь о каком-то еврейском парвеню, чьи предки еще недавно пасли коз в горах Ханаана. Однако Египет, прежде столь горделивый, раздирала в эти годы очередная внутренняя смута. Фараон Сиамон смог захватить древний хананейский город Газер неподалеку от Иерусалима, но, вероятно, осознавая, что слишком удалился от дома, предложил Соломону в жены свою дочь, а покоренный город отдал в качестве приданого. Немыслимая честь для любого здешнего царька в любое иное время!

Однако высшим свершением Соломона стал Храм Иерусалимский, задуманный еще его отцом Давидом. “Дом Господень” был возведен рядом с царским дворцом Соломона на священном участке. Храмово-дворцовый комплекс подробно описан в Библии: в него входили величественные дворцы и покои, отделанные золотом и кедром, включая “дом из дерева ливанского”, “притвор из столбов длиною в пятьдесят локтей” и “притвор с престолом”, с которого царь вершил свой справедливый суд.

Этот храм, впрочем, не был произведением одних только израильтян. Финикийцы, жившие в независимых городах-государствах вдоль ливанского побережья, были в то время самыми искусными ремесленниками и самыми умелыми мореходами Средиземноморья. Они славились своей драгоценной краской – тирским пурпуром (греческое название страны Phoinike, возможно, и означает “земля пурпура”), они изобрели алфавит. Тирский царь Хирам не только поставлял Соломону кипарисы и кедры для постройки, но и предоставил мастеров, украсивших храм серебряным и золотым декором. Все в этом Храме было из “чистого золота”.

Первый Иерусалимский Храм не был рядовым святилищем: это был настоящий дом Бога, внушительный комплекс, состоявший из трех частей, длиной в 60 локтей, шириной в 20, обнесенный стеной. Входом в него служили ворота с двумя медными столбами, “каждый в восемнадцать локтей вышиной”, называвшимися Иахин и Воаз, украшенными лилиями и плодами граната. Эти ворота вели в большой, с колоннами, внутренний двор, открытый небу и обрамленный с трех сторон двухэтажными палатами – “боковыми комнатами”, в которых, по всей видимости, размещались царские архивы или сокровищница. Из передней части Храма открывался портик в святилище: десять золотых светильников стояли там вдоль стен. Золотой стол для “хлебов предложения” был установлен перед золотым жертвенником, там же были водоем, подставы на колесах с чашами-“умывальницами” и литой из меди пруд, известный как “море”. Из этой средней части Храма вели ступени во внутреннюю часть Храма – Святая Святых[15], – небольшую комнату, которую охраняли два крылатых херувима высотой в десять локтей каждый, сделанные из масличного дерева и обложенные золотом.

И все же своему дворцу Соломон уделил еще больше внимания. Дом Бога он закончил за семь лет, а собственный дом строил тринадцать. К тому же дворец Соломона был размером больше, чем Храм. В “Доме Господнем” должна была царить тишина, поэтому “ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в Храме при строении его”. Мастера-финикийцы обтесывали камни, рубили кипарисовые и кедровые стволы, заготовляли украшения из золота, серебра и меди в Тире, а оттуда плотами вдоль побережья доставляли в Иерусалим. Царь Соломон укрепил и саму гору Мориа, удлинив старые подпорные стены: с тех пор название Сион, которое раньше относилось к древней цитадели Города Давида, распространилось также на гору.

Когда строительство было закончено, Соломон собрал “все общество Израилево”, чтобы люди увидели, как старейшины и начальники всех колен народа переносят ларец из белой акации – Ковчег Завета – из скинии, находившейся в Городе Давида, в новый Храм на горе Мориа. Соломон принес жертву у алтаря, и наконец “внесли священники Ковчег Завета Господня на место его… в Святая Святых, под крылья херувимов”, сверкавших золотом. В Святая Святых ничего не было, кроме херувимов и Ковчега Завета, а в Ковчеге – деревянном ящике размером 120 на 75 см – ничего не было, кроме двух каменных скрижалей с законами Моисея. Это место считалось священным в такой степени, что не было предназначено для общественной молитвы: в этой пустоте пребывала аскетическая, не имеющая зримого образа божественная сущность Яхве – уникальная особенность религии евреев.

Когда священники вышли из Святая Святых, Соломон освятил Храм на глазах у народа и обратился к Богу со словами: “Я построил Храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе вовеки”. И ответил Господь Соломону: “Я поставлю царский престол твой над Израилем вовек, как Я сказал отцу твоему Давиду”. Так было положено начало празднику, собиравшему в Иерусалиме множество паломников: “И приносил Соломон три раза в год всесожжения и мирные жертвы на жертвеннике”. Именно в этот момент священная идея иудео-христианско-исламского мира обрела свое материальное пристанище – дом Божий. Иудеи и другие “люди Писания” (то есть последователи религий, почитающих Библию) верят, что Бог никогда не оставлял Своим присутствием Храмовую гору. Иерусалиму было предначертано стать главным местом общения Бога и человека.

Соломон: закат

Библия довольно подробно описывает Храм Соломонов, и мы хорошо представляем себе многие его детали. Но иных, внебиблейских источников, подтверждающих достоверность этих сведений, мы не знаем. Не найдено и никаких материальных остатков Храма.

Это не так удивительно, как может показаться. Вести раскопки на Храмовой горе невозможно как по политическим, так и по религиозным соображениям. Но даже если такие раскопки рано или поздно будут разрешены, вряд ли мы найдем какие-либо следы Храма, ведь его разрушали по меньшей мере дважды, сравнивали с землей по меньшей мере один раз, а в промежутках между разрушениями бесконечно ремонтировали, расширяли и перестраивали. И все же первый Храм скорее всего был и размером, и убранством примерно таким, каким его описывает Библия, пусть даже она несколько преувеличивает его великолепие.

Храм Соломона был типичным для своего времени. Финикийские храмы, по образцу которых он отчасти был построен, представляли собой процветающие предприятия, которыми управляли сотни чиновников. У таких храмов имелся обширный штат храмовых блудниц, чьи заработки пополняли храмовую сокровищницу, и даже цирюльники – к услугам тех, кто желал посвятить свои волосы богу. Планы сирийских храмов, раскопанных во многих местах региона, а также их утварь, в том числе чаши для омовений, очень напоминают описанное в Библии святилище Соломона.

Сообщениям об изобилии в нем золота и слоновой кости вполне можно доверять. Столетие спустя цари Израиля правили северной частью страны из своих роскошных дворцов в Самарии, и в руинах этих дворцов археологи обнаружили фрагменты убранства из слоновой кости. Согласно Библии, на отделку Храма Соломон употребил 500 золотых щитов, но и другие источники подтверждают, что недостатка в золоте в эту эпоху не было: его привозили из таинственного Офира, кроме того, оно поступало из золотых копей в Нубии. В описании похода египетского фараона Шешонка, разорившего Иерусалим через некоторое время после смерти Соломона, упоминается огромное количество золота и других ценностей, захваченных египтянами в Храме и в царском дворце. Знаменитые же копи царя Соломона долгое время считались мифом, однако затем в Иордании и в долине Тимна, на самом юге Израиля, были обнаружены медные рудники, которые разрабатывались как раз во времена правления царя. Численность войска Соломона также выглядит вполне правдоподобной: мы знаем, что и через сто лет после Соломона царь Иудеи мог выставить на поле боя две тысячи колесниц[16].

Величие Соломона, возможно, несколько преувеличено в Библии, но закат его правления описан очень реалистически: мудрый царь стал непопулярным тираном, обременившим народ “тяжким игом” непомерных податей ради воплощения в жизнь своих монументальных проектов и добивавшимся послушания бичами. К разочарованию верных единобожию библейских авторов, писавших о царе два столетия спустя после его кончины, Соломон в старости “уклонил сердце свое от Господа Бога Израилева” и стал служить местным языческим богам, да к тому же, помимо дочери фараона, любил “многих чужестранных женщин”.

От Эдома на юге до Дамаска на севере во владениях Соломона вспыхивали восстания, а его собственный военачальник Иеровоам задумал поднять мятеж среди северных племен. Соломон решил убить Иеровоама, но тот успел бежать в Египет, где его взял под свое покровительство Шешонк – фараон-ливиец, задумавший возродить былую мощь египетской империи. Царство Иудейское вступало в полосу потрясений.

4. Цари иудейские

930–626 гг. до н. э.

Ровоам против Иеровоама: раскол

Соломон умер в 930 году до н. э., процарствовав 40 лет. Его сыну и наследнику Ровоаму пришлось совершить официальный визит на север, чтобы его признали царем десять северных колен, представители которых собрались в Сихеме. Северяне готовы были подчиниться молодому царю, но требовали отмены непосильных податей. Их старейшины призвали вернувшегося из Египта военачальника Иеровоама, чтобы он передал Ровоаму их просьбу: облегчить бремя, наложенное на них его отцом. Но Ровоам дерзко ответил: “Я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами”. Тогда десять северных колен провозгласили своим царем Иеровоама: “Отложился Израиль от дома Давидова”.

Ровоам остался царем одной лишь Иудеи – небольшой области вокруг Иерусалима и к югу от него. Но он был внуком Давида и в его владениях находился Храм, дом Яхве. Более опытный Иеровоам, сделавший своей столицей Сихем, сознавал опасность: “Если народ сей будет ходить в Иерусалим для жертвоприношения в доме Господнем, то сердце народа сего обратится к государю своему, Ровоаму, царю Иудейскому”. Поэтому Иеровоам построил в Вефиле и Дане два собственных небольших святилища – типичные хананейские жертвенники. Северяне стали приносить жертву здесь, а не в Иерусалиме. Так политический раскол усугубился расколом религиозным. Правление Иеровоама было долгим и успешным, но затмить блеск Иерусалима ему так и не удалось.

Два еврейских царства то воевали друг с другом, то становились близкими союзниками. Почти четыре века, начиная с 900 года до н. э., династия Давида правила Иудеей, в то время как более богатый Израиль (северная часть страны) превратился в региональную военную державу: ее престол по большей части занимали военачальники, захватывавшие его в результате кровавых переворотов. Один из таких узурпаторов истребил до единого человека всех мужчин свергнутой династии, “не оставив мочащегося к стене”[17]. Авторы 3-й и 4-й Книги Царств и 1-й и 2-й Книг Паралипоменон, которые описывали эти события по прошествии двух веков, не слишком заботятся об индивидуальности портретов и точности хронологии и оценивают израильских правителей с точки зрения их преданности Единому Богу. К счастью, туману “темных веков” пришел конец: египетские и месопотамские надписи этого периода дополняют и нередко подтверждают свидетельства Библии.

Через девять лет после смерти Соломона мировая политика вернулась в Иерусалим. Фараон Шешонк, чьи интриги сыграли свою роль в расколе единого Иудейского царства, выступил в поход на Сирию, но внезапно повернул и подошел со своим войском к Иерусалиму. Богатства иерусалимского Храма, безусловно, стоили того. Царю Ровоаму пришлось откупиться от фараона храмовыми сокровищами – золотом Соломона. От Иерусалима египтяне двинулись на север и разорили Мегиддо, где Шешонк воздвиг монументальную стелу в ознаменование своей победы: ее фрагмент сохранился до наших дней. По возвращении домой фараон увековечил успешный поход в надписях на южной стене храма Амона в Карнаке. А иероглифический текст из Бубаста, тогдашней столицы фараонов, рассказывает, что наследник Шешонка Осоркон пожаловал своим храмам 383 тонны золота, возможно, награбленного в Иерусалиме. Вторжение Шешонка в Иудею – первое событие библейской истории, подтвержденное археологами.

По прошествии 50 лет борьбы два еврейских царства заключили меж собой мир. Но израильский царь Ахав взял в жены финикийскую царевну-язычницу, которую Библия описывает как развращенное, тираническое и жестокое чудовище. К тому же она поклонялась Ваалу и другим финикийским богам. Ее звали Иезавель, и ее роду суждено было властвовать и над Израилем, и над Иерусалимом и принести городу и стране много крови и разрушений.

Иезавель и ее дочь, царица иерусалимская

У Иезавели и Ахава была дочь по имени Гофолия, которую они выдали замуж за иудейского царя Иорама. Город, в который прибыла Гофолия, процветал: в особом квартале торговали сирийские купцы, еврейский флот бороздил воды Красного моря, а хананейские идолы были выброшены из Храма. Но дочь Иезавели не принесла Иерусалиму ни счастья, ни удачи.

Маленькие еврейские царства могли процветать лишь в такие времена, когда великие империи Ближнего Востока переживали упадок. Но сейчас, в 854 году до н. э., Ассирия, столицей которой теперь была Ниневия (на территории современного Ирака), вновь набрала силу. Когда ассирийский царь Салманасар III начал завоевание разрозненных царств Ближнего Востока, Иудея, Израиль и Сирия заключили союз для отпора агрессору. В битве при Каркаре царь Ахав, под началом которого было две тысячи колесниц и 10 000 пехотинцев, при поддержке иудеев и сирийских царей разгромил ассирийцев. Однако впоследствии коалиция распалась. Иудеи и израильтяне сообща предприняли поход против Сирии, но в это время восстали подвластные евреям народы[18]. Царь Ахав был убит во время боя стрелой, выпущенной наугад одним из сирийцев, и “псы лизали… кровь его”. Военачальник по имени Ииуй (Иегу) поднял восстание в Израиле и истребил весь род Ахава: по его приказу были заколоты все 70 сыновей царя, а головы их сложены грудой у ворот Самарии. Ииуй убил не только нового израильского царя Иорама, сына Ахава, но и царя иудейского Охозию. Что до Иезавели, то мятежники выбросили ее из окна дворца и раздавили колесницами[19].