Один корнет, или Зеркало космоса

– Просто опыт, – пожала плечами девушка, насколько это было возможно в скафандре. – Друг из «небесных паровозов» рассказывал.

– Ах, друг… – искатель проблем испытал острое чувство разочарования.

Рыжая лукаво улыбнулась:

– Просто хороший друг.

– Уважаемые пассажиры, проверьте, надёжно ли застёгнуты ваши ремни…

– Толкач цепляют, – пояснила соседка с симпатичными веснушками. – Сбоку от первого вагона. В компьютере толкача – программа с координатами.

– Я знаю, – Игорёк упрямо рассматривал потолок над своей полкой. – Я смотрел проморолик.

– Прости, – девушка улыбнулась. – Ты не выглядишь опытным путешественником. Я – Ирина, но друзья зовут меня Огневушка-Поскакушка. Будешь вечером в баре? Это традиционная встреча новичков.

– Буду, – пообещал Игорёк, ошеломлённый оригинальным прозвищем.

– Тебя-то как звать?

– Игорёк… Игорь.

– Встретимся у барной стойки, Игорь.

А потом они прилетели.

Не было никакой «изнанки пространства», «гиперпереходов», «скачков сквозь материю вселенной». Даже свет не мигнул. И тошнотворная невесомость никуда не делась. Просто акустическая система сообщила:

– Поздравляем пассажиров с удачным перемещением к Поясу астероидов. Состыковка со станцией начнётся через десять минут с головного вагона…

– Джона можно не будить, – сказал кто-то. – Высадка часа на два затянется.

Высадка заняла больше трёх часов. За это время Игорёк купил у проводницы обед и вынужденно посетил санитарную комнату. Высасывать борщ из упаковки оказалось весело. Пользоваться удобствами в невесомости – не очень.

Игорёк успел вздремнуть, скачать и изучить карту станции, разыскивая бар. Заведение называлось «Под сенью звёзд» и размещалось в пятом отсеке.

Космодом был самой крупной колонией человечества за пределами Земли. Луна – не в счёт. Там работали, там отдыхали, порой кутили по два-три дня, но там не жили. Туристические станции обслуживались десятком людей, менявшимися каждый месяц, и роботами.

В Космодоме можно было провести год, если хватало средств оплачивать фильтрацию воздуха и чистку воды. Затем требовался отдых и реабилитация на Земле, чтобы восстановился измученный невесомостью организм.

«Если женщин так мутит все девять месяцев беременности, – думал Игорёк, неуклюже проплывая к выходу из ракеты-вагона, – то неудивительно, что рождаемость падает».

В общей массе пассажиров, тянущейся муравьиной цепочкой вдоль лееров у стены, парень добрался до общего зала между третьим и четвёртым отсеком. Обосновался в свободной нише почти под самым потолком. И застыл в мучительных размышлениях.

Ну вот, он на станции. Что дальше? Где проблемы, которое не может решить счастливое человечество?

Рядом с ним спокойно плыли и висели в невесомости разные люди: молодые и постарше, мужчины и женщины. Одни, держась за многочисленные стропы, невозмутимо переодевались в личные скафандры. Это было запрещено, но так поступали многие. Кто-то переговаривался, кто-то стоял и молчал.

Чего они ждут?

Незаметно толпа упорядочилась, разделилась на две равные половины, создав коридор от входа в зал до выхода.

Человек, стоявший ближе всех к люку, сказал:

– Ведут.

Коридор расширился. Люди у стен вежливо помогали соседям поймать стропы и убраться от центра зала.

В зал вплыла группа шахтёров. Человек двадцать. Игорёк сразу понял, что это шахтёры. Только у шахтёров могут быть настолько потрёпанные тяжёлые скафандры для свободного перемещения в космосе.

– А, смена! – ядовито воскликнула женщина в жёлтом скафандре. – Явились – не запылились. Понабежали, как только про свободные места услышали. Вас тоже выкинут отсюда, когда вы попытаетесь поднять голос. Никто не сможет быть свободным в свободном космосе!

Показалось Игорьку, или разъярённая ораторша действительно так мощно дышала, что вздымался тяжёлый скафандр на полной груди? Шлем изнутри покрыли капельки слюны.

– Маришка, успокойся, – безнадёжно протянул следовавший за бунтовщицей усталый мужчина. Тёмные подглазины обрамляли острый хрящеватый нос. Неопрятная борода наводила на мысль, что человек давно уже перестал заботиться о своей внешности.

– Не успокоюсь! – ораторша попыталась грозно топнуть ногой, забыв о невесомости. Её подбросило вверх, легко приложило о потолок.

– С чего я должна подчиняться жестянкам? – орал жёлтый скафандр, зависнув над толпой.

Усталый мужчина подобрал строп, ведущий от леера, подпрыгнул, зацепил за пояс бунтовщицу и стал аккуратно спускаться. Маришка сопротивлялась, размахивала руками и пронзительно вопила без слов.

В зале появились новые скафандры – ярко-оранжевые с зелёными полосами. С ловкостью дельфинов, они обтекли шахтёров, захватили бунтовщицу с бородатым помощников и в считанные секунды вынесли из зала.

Женские вопли вскоре стихли.

Стремительность представителей администрации неприятно поражала. Игорёк представил, как возглавляет восстание, добивается справедливости… А потом приплывают оранжево-зелёные хищные дельфины и выносят его со станции.

– Всё, готова Маришка. Больше её в Космодом не пустят, – рыжая Ирина висела рядом с Игорьком и смотрела вслед шахтёрам, покидавшим зал. – Может, вообще на Земле запрут. Бедолага.

– Что… Кто… – парень попытался сформулировать правильный вопрос. – Это что такое было?

Девушка с веснушками весело улыбнулась:

– Так ты не против выпить?

Бар «Под сенью звёзд» был замурован глубоко внутри пятого отсека и окружён такой мощной защитой, что посетителям разрешалось снимать шлемы. Иначе бы терялся весь смысл питейного заведения, верно? Барная стойка – множество небольших шкафчиков с лотками – занимала стену от пола до потолка. Рядом была установлена конвекционная печь и станция регидратации с холодной и горячей водой.

– Много нельзя, пьяных в Космодоме не любят, – объяснила Огневушка-Поскакушка, вернувшаяся от бармена с двумя небольшими коробочками, похожими на упаковки детского сока. – Но по бокалу вина мы себе позволим. За встречу!

Игорёк глотнул через трубочку и поморщился. Вино оказалось приторно-сладким.

– Если ты пробудешь в невесомости дней десять, то ощущение вкуса изменится, – правильно поняла его гримасу рыжая.

– Не уверен, что здесь задержусь, – признался парень.

– Так ты не шахтёр-новичок?

– Я… сам не знаю.

Игорёк никак не мог решить, что стоит рассказывать новой знакомой, а о чём лучше умолчать. Он осмотрел бар. В заведении не было столов в привычном понимании. По всему залу возвышались невысокие колонны. К ним посетители пристёгивали себя страховочными ремнями. Упаковки с напитками и едой крепились к верхушкам колонн липучками.

Было странно видеть, как человек от неловкого жеста закручивал сам себя или отлетал от друзей, которые притягивали его обратно к колонне. Движения людей напоминали колыхание водорослей в прибое.

– Скажи мне, – попросил парень, – в новостях говорили, что на рудниках беспорядки, шахтёры бастуют. Эта Маришка… Она всё устроила? Кого мы сегодня видели? Почему их вели под конвоем?

– Не бойся, – неправильно истолковала его интерес Ирина, – тебе ничего не грозит. У Маришки изменения в психике начались, она уже в третий раз такое устраивает. Хочет жить в космосе, не возвращаясь на Землю.

– И что ей мешает?

– Пятый пункт жилого контракта. Каждый космодомец регулярно проходит медосмотр. Если есть отклонения, то контракт прекращается досрочно. Больного отправляют на Землю первым же рейсом.

– Каждый кто? – не понял Игорёк. – Шахтёр?

– Космодомец, – объяснила Огневушка. – Житель Космодома. Есть наёмные рабочие, а есть частные лица. Покупают скафандры на свои, сами ковыряются на астероидах. Что нашли – сдают приёмщикам. Администрация их обычно не трогает.

Игорёк снова глотнул мерзкого вина.

– Я не знаю, что делать, – признался он. – Я поссорился с родными. Они считают, что у человечества больше нет проблем. А мне плохо. И Маришке с её товарищами, получается, тоже плохо. Значит, проблемы есть, но они какие-то не такие.

Не торопясь допив вино, Ирина спрятала пустую упаковку в контейнер в колонне и спросила:

– Тебе плохо?

– Да.

– Ты искал проблемы?

– Да.

Девушка отцепила страховочный ремень:

– Я забронировала комнату недалеко от бара. Пойдём ко мне.

Целоваться в невесомости – смешно. Излишний пыл отталкивает партнёра в прямом смысле – приходится ловить за руку и подтаскивать к себе, снова находя губами губы. Тела неловко барахтаются в воздухе, стараясь прижаться как можно ближе. В комнате темно, окон нет, да и какие окна в космосе? Горит только небольшая круглая лампа над закрытым люком, тускло, скорее напоминая, что выход – здесь, но кому сейчас нужен выход…

Ирина высвобождается из скафандра одним длинным движением, Игорь всё возится и возится, пытаясь раздеться и ласкать одновременно. Девушка отстраняет парня, помогает ему. Одежда висит в воздухе одним комком, смятая, отогнанная в угол. Скафандры соприкасаются, медленно двигаясь к стене.

– Сейчас, сейчас, – Ирина дрожит, манит за собой. Она плотно прикрепляет себя к лееру и крепко берётся за поручень сверху. Движения девушки стремительны и умелы. Игорь сначала теряется, но потом обнимает стройное гибкое тело. Чувствует, как его обвивают сильные ноги, и устремляется вперёд.

Заниматься сексом в космосе сначала странно, а потом разум отключается.

Огневушка не стала отстёгиваться сразу. Только притянула Игоря поближе, обняла. Уткнулась лбом в плечо. Растрёпанные рыжие волосы защекотали парню лицо.

Где-то на дне души саднило. Игорь погладил нежную спину и признался:

– Кажется, мне стало только хуже.

– Прости, – в голосе девушки не было раскаяния. – Я сейчас уйду. Комната оплачена до утра, спальный мешок в шкафу. Как крепить его, сам разберёшься.

– Ты…

– Да. Я за этим и прилетела. Мне тоже плохо. На Земле у меня муж и дочь.

Игорь не удивился. Он подозревал, что случайная любовница старше его чуть ли не вдвое.

– Большой дом, маленький бизнес, – продолжала Ирина. – У нас есть собака – мохнатая, весёлая. И почти полгигабайта рецептов на антидепрессанты. Я ела таблетки пачками. Утром – чтобы проснуться, днём – чтобы существовать и что-то чувствовать, вечером – чтобы заснуть. Я люблю мужа, люблю дочь, люблю наш дом и даже нашу собаку, хотя она вечно прячет оладьи в кровать. Я просто не люблю свою жизнь. Однажды я сорвалась и прилетела сюда. Искала космос, искала свободу, искала что-то новое. Напилась в баре и пошла в комнату с каким-то шахтёром. На следующее утро вернулась первым рейсом, но… я полгода смогла продержаться без таблеток. Мне было стыдно, гадко и больно, я ни в чём не призналась мужу, но я чувствовала жизнь каждую минуту. Когда всё снова стало серым, я купила билет до Космодома. Поскакушка – не самое приятное прозвище. Мне его дали то ли в пятый, то ли в шестой прилёт.

– Давай останемся здесь вместе, – Игорь сам не знал, насколько он серьёзен. – Я тоже не нашёл, чего искал.

– Нет, – Ирина покачала головой. Рыжие пряди заструились в воздухе словно под водой. – Разве ты не понимаешь? Мы не нашли друг друга. Это случайность. Даже вместе мы будем самими собой.

– И нам будет плохо?

Ирина пожала плечами. Медленно-медленно, чтобы не потревожить невесомость:

– Конечно.

– Я не знаю, что делать, – пожаловался Игорь. – Космос меня разочаровал. Люди зря сюда стремились.

– Космос тут ни при чём. Просто люди остались людьми, – тихо-тихо прошептала Огневушка. – Человек принёс в космос самого себя со всей своей звериной историей за плечами. Нет, космос не плох. Он – зеркало для каждого. Не стоит в него заглядывать. Иначе ты увидишь свою неутолимую тоску.

– Что нужно сделать, чтобы обрадоваться отражению? – Игорь ждал ответа, как откровения свыше.

– Не знаю. Продолжать искать. Верить. Не останавливаться. Но сколько потребуется сил?

– Я…

– Всё, – оборвала любовника Поскакушка. – Я ухожу.

Игорь не помогал ей одеться. Когда люк закрылся, парень достал из шкафа спальный мешок.

Обратный билет Игорь купил легко.

– Тебя не было всего три дня, а ты так повзрослел, – мама любовалась вернувшимся сыном. Стол снова украшала курица в апельсинах, салат и жареный рис. Папа разливал пиво. Сегодня Игорю полагался полный бокал.

Парень смотрел на весёлые пузырьки, на капельки конденсата и вспоминал приторное вино в детской упаковке с трубочкой.

– Всех бунтовщиков победил? – папа радостно ухмылялся. Сын дома, целый и невредимый. Не страдает неизвестно почему, не кричит непонятные лозунги. Рассеянный только немного.

– А? – вынырнул из воспоминаний Игорь. – Без меня справились.

– Зато космос посмотрел, – утешила мама.

Игорь вспомнил бесконечные переходы из отсека в отсек, изолированные вагоны, странный бар.

– Ага, посмотрел.

– Лора о тебе спрашивала. Кажется, она переживает.

Игорь пожал плечами:

– Схожу к ней завтра.

Можно сходить к Лоре, помириться. Можно досрочно вернуться из отпуска и приступить к бессмысленной работе. Можно просмотреть записи лекций и начать подготовку к сессии.

А ещё можно участвовать в гонках, спуститься на дно Марианской впадины, клонировать динозавра, сменить пол, пришить хвост, запить и закодироваться. Лишь бы не думать о людях, ищущих в космосе что-то новое, но находящих в межзвёздной пустоте только себя.

– Хочу сменить профессию, – твёрдо сказал Игорь, прервав отца, разглагольствующего о победах любимой команды. – Для испытателей новых маршрутов квоты ведь нет? Берут всех желающих?

Пусть мусор убирают роботы. Игорь будет смотреть зеркало космоса, пока не увидит отражение, которое ему понравится.

Конец.

Февраль – март 2021.