Чужой муж, чужая жена

Обнимает. Сажусь на корточки и обнимаю дочку в ответ. Смешная такая, косички, торчащие из-под шапки, растрепались, щёчки румяные. Моя маленькая копия, только глаза в Егора пошли, карие.

– Покатались с горки?

– Покатались! Хочу ещё!

– А где папа? – спрашиваю я, потому что Егора нигде не видно.

– Папочка устал. Он пошёл спать.

Устал? После двух часов с дочкой? Багрянцев конечно неплохой отец, не отнекивается от Евы, проводит с ней время по мере возможности, задаривает подарками. Но последний год почему-то часто вот так «устаёт» после их совместного времяпровождения. И постоянно твердит о сыне. Что ему нужен наследник. Что с ним он будет играть в хоккей и приставку. Что с мальчиком ему было бы интереснее. У Евочки и так много мальчишечьих увлечений, и иногда мне кажется, что это из-за мужа, который пытается сделать из неё пацана. Но я не препятствую. Пусть увлекается тем, что ей близко. Захочет в куклы играть – пожалуйста. Захочет мяч на футбольной коробке гонять – на здоровье. Самый сложный процесс воспитания нас ждёт впереди, когда малышка превратится в подростка. И я с ранних лет стараюсь установить с ней максимально доверительные отношения, чтобы моя дочка никогда не боялась мне о чём-то рассказать, пожаловаться или поделиться.

– И с кем папа тебя оставил, зайка?

– Сначала я сидела с ба-ба, но она скучная, – жалуется малышка, мило надувшись. Ба – это у неё бабушки, а ба-ба – прабабушка. – Ба-ба показывала мне альбомы. А потом мы с Антоном, блатиком и дядей Яном лепили снеговика! Пошли, ма!

Дочка тянет меня в сторону, ближе к беседке на участке. Прямо к огромному, почти с меня ростом снеговику.

– Класиво? – довольно интересуется малышка.

– Очень.

Снеговик у них вышел забавным. В три снежных аккуратных шарика, с морковкой вместо носа, глазки и улыбка из рябиновых ягодок, а руки из веток. На «шее» снеговика повязан дорогой брендовый шарф. И кто так расщедрился?

– Ему надо шапку! А то он замёлзнет!

А про шапку мужчины забыли. Смеюсь. Ева придирчива к деталям. Беру дочку за руку, веду в дом. Ищу какую-нибудь шапку на полке в прихожей. Залезаю в самый верхний ящик и выуживаю старинную, ещё мою детскую видимо, вязаную ушанку. Мама как обычно, ничего не выкидывает. И возвращаюсь с дочуркой на улицу.

Мы почти подходим к снеговику, когда я опять чуть не поскальзываюсь на замёрзшей лужице. Упала бы, если б не сильные руки, которые подхватывают меня со спины. Сначала вечу головой инстинктивно, чтобы убедиться, что Ева в порядке. Но с ней всё хорошо, она уже бежит по сугробам с шапкой в руках к снеговику. И оборачиваюсь. Антон.

– Порядок? – спрашивает Жуковский.

– Д-да. Спасибо, – благодарю я, и чувствую, как алеют щёки. Потому что он слишком сильно прижимает меня к себе. – Может, уже отпустишь?

– А если я не хочу? – вызывающе вопрошает мужчина.

– Сбрендил? Тут моя дочь! В любой момент может выйти твоя жена! Хватит играть в игры, Антон!

– Я ещё даже не начинал играть с тобой, Ксю, – шепчет Антон мне на ухо, но отпускает.

Дочка тут же бежит к нам, размахивая шапкой.

– Не достаю! – расстроенно выкрикивает Ева.

Жуковский без лишних слов поднимает её на руки и чуть ли не торжественно подносит к верхнему снежному шару. Евочка водружает шапку на голову снеговика и радостно хлопает в ладоши. Смотрю на этих двоих и не понимаю, почему у Антона ещё нет ребёнка. Он выглядит как идеальный отец. И помнится мне, что детей он хотел. Сам говорил мне об этом. Так почему передумал?

– Пошли наряжать ёлку? Вон ту! – дочка тянет Жуковского за руку, забыв о моём существовании. Показывает ему на самую крупную ёлочку во дворе.

– Мишурой?

– Да! Можно, мамочка?

– Можно, зайка.

Улыбаюсь. Ева воспринимает его не как дядю, а как друга. Удивительно. С Яном она скромнее. Для неё он именно дядя и папа её младшего братика. Оставляю их вдвоём, дочка в хороших руках. Мысленно злюсь на Егора. Вместо того, чтобы спать в разгар дня, мог бы с дочерью время провести побольше.

Прохожу мимо беседки, махнув отцу, дяде и Яну. В коптильне уже что-то дымится, и они разожгли мангал. Вся семья вместе, только мой муж как всегда на своей волне, отдельно ото всех.

Возвращаюсь на кухню и приступаю к готовке. Время уже полдничное, а сделать ещё нужно многое. А впереди Новогодняя ночь. Ночь, в которую сбываются мечты и желания.

Глава 7.

Достаю из чемодана платье, заготовленное на Новогоднюю ночь. Тёмно-синее, классическое, облегающее, но скромное. Без декольте, с рукавами три четверти и длиной до колена. Надеваю и кручусь перед зеркалом. Красиво, дорого, но просто. Не так ярко, как была одета во время готовки жена Антона.