Изнанка капли

Убежище

Ужасно холодный ветер. Не стоит больше терпеть этого, иначе совсем околею и не смогу продолжить идти вперед.

В зоне видимости ничего нет из того, что может послужить укрытием в такую погоду. Пройду еще немного и, если ничего не обнаружу, сам построю убежище из подручных материалов, и передохну.

Пережду ветер и двинусь дальше.

1

Ничего нет на горизонте. Стоп.

Что у меня есть с собой? Немного провизии и несколько мотков веревки. Отлично, ею можно будет закрепить все что угодно.

Под ногами темная, жирноватая земля, на которой встречаются временами рыбные косточки и прочие отходы.

Ничего не остается, буду использовать их. Непослушными руками поднимаю косточку, прозрачную, но с остатками нежно-розового мяса рыбы на ней. С трудом расталкиваю землю ногой и закрепляю в углублении кость. Теперь я это место не потеряю и могу оставить вещи возле нее, а сам отправлюсь собирать материал. Для постройки крепкой хижины из рыбных косточек их понадобится около трех десятков как минимум.

Очень долго собирал нужное количество костей. Относил их две-три за раз и складывал в кучу возле центральной кости.

Работа пошла мне на пользу, я согрелся и чувствовал себя отлично. Но я знал, что это временно и без убежища мне не продержаться ночью. Времени оставалось еще достаточно, и я сразу приступил к возведению.

Углубил яму, в которую установил поглубже центральную, самую толстую с виду кость. Это будет опора всей хижины. На обратном ее конце оставалось немного рыбного мяса, к которому я начал подставлять одну за другой легкие рыбные косточки. Их раз за разом срывало ветром, и я выкапывал небольшие углубления в земле, куда их основания ставил для придания им стойкости.

Когда установил с десяток косточек, дело пошло лучше, и конструкция стала устойчивее. Дальше все шло гораздо быстрее, и, несмотря на холодный ветер, руки выполняли свою работу ловчее, чем до этого.

Вот последняя косточка установлена на свое место. У меня с собой есть немного материи, достаточной, чтобы прикрыть редкие просветы между ними.

Зашел внутрь – довольно просторно. Вход я закрою верхней одеждой. Свежо, хорошо будет здесь ночевать без ветра.

Усталость начала сказываться на мне, и я поспешил закрыть материей прорехи, а также закрепил ее понадежнее веревкой, чтобы ветер не сорвал и не унес ее.

Совсем стемнело, и даже земля под ногами стала заметно тверже – пора воспользоваться убежищем.

2

Завесив небольшой проход, обустроился внутри и улегся спать. Как только я немного отогрелся, сон свалил меня за секунду.

Проснулся я в отвратительной духоте, с раскалывающейся головой и чуть не вывернулся наизнанку от запаха гнилой рыбы в хижине. Этого можно было ожидать, но, когда я ее сооружал, мне это в голову не пришло.

Пришлось до самого рассвета проветривать.

Ветер очищал воздух в моем убежище, но становилось очень холодно, а если закрыть вход, запах очень быстро возвращался и будил меня.

Так я и промучился всю ночь.

3

Раннее утро.

Материя закрывала прорехи в нижней части созданного мною сооружения. Наверху же косточки с подгнившим мясом на них смыкались так плотно, что ничто не могло втиснуться между ними.

Когда совсем рассвело, эти прозрачные косточки стали пропускать сквозь себя свет, а остатки розового мяса, просвеченные солнечными лучами, дополнительно осветили мое убежище нежным розовым светом.

От духоты и недосыпа проваливался в себя и также быстро просыпался.

В голове крутилась только одна мысль: «Беги, нужно только отдернуть вход и бежать подальше».

Но я, мое тело, розовое мясо, гниющее наверху,– все это манило меня.

Подпрыгнул и схватил небольшой кусочек. Не только запах, но и вкус рыбы стоял у меня во рту еще до того, как я попробовал его.

4

Косточки изогнулись внутрь хижины, став гибкими, и вонзились в меня. Боли я не чувствовал, а только смотрел на солнце из рыбного розового над моей головой.

Пора уходить…

Жужжание

Сегодня он очень долго, полчаса точно, летал возле окна, тыкаясь в стекло. Я открыл ему окно, и он залетел в комнату.

Нам нужно поговорить.

1

Дал ему время освоиться, после того как он влетел в квартиру. Он проследовал по коридору в другую комнату, пока я спокойно пил чай. От окна веяло прохладой.

«После разговора нужно обязательно прогуляться»,– подумал я.

Наконец, он вернулся и начал жужжать возле моего уха. Что же, начнем беседу.

Взял и сложил руки таким образом, что ладони, сцепившись, образовали своего рода клетку, в которой комару не нужно было заботиться о сохранении равновесия, а я, поднеся сложенные ладони к уху, мог лучше слышать жужжание и разобрать его.

2

Я хотел рассказать тебе историю, если ты согласен на мои обычные условия. Знаю, что я совсем недавно уже был у тебя, но такова моя природа.

Так вот, история такова.

Летал в темноте, среди потоков сладких выделений большого существа.

Чувствовал, как в нем перемещаются громадные объемы крови.

Начал свой стандартный подлет. Кружил вокруг него, изредка приближаясь к уху, и говорил с этим гигантом.

В воздухе недалеко от меня раз за разом проносилась часть его тела, сотрясая все вокруг, и волны относили меня на небольшое расстояние от него. Но я возвращался и продолжал.

Ты ведь отлично знаешь, что я могу так делать всю ночь, пока предметы не станут видимыми. После этого я улетаю, иначе меня убьют, размажут, как и многих из нас.

Но мало кто способен продержаться до самого утра.

3

Да, да, да – ты мне уже рассказывал такую историю. Каждый раз человек выдыхается, обессилев, засыпает тяжелым сном, а ты пьешь его кровь.

Только знаешь, мне ничего не стоит взять и сжать руки и раздавить тебя.

Пусть я стану убийцей, убийцей комара, рассказывающего одну и ту же историю.

4

Ты слушаешь меня, потому что хочешь. А моя история совсем другая.

В этот раз я довел существо до исступления. Оно металось, махалось, куталось в материю, но слышало, самое главное, слышало меня.

Однако каждый раз они воспринимают только жужжание, не знаю, как вы это называете, писк, может. Они не строят клеток, сцен из ладоней и не сидят на кухнях по ночам, выслушивая наши истории в обмен на совсем небольшую порцию крови.

Мне всегда казалось это странным. Просто потерпи, и я улечу, раз ты не слышишь того, что я хочу донести. А если вы не способны избавиться от нас, вы слепы, без обоняния – зачем мучиться, если урон для вас столь незначителен.

Ответь мне?

5

Мы против этого боремся всегда. Ничто не должно нас стеснять.

Если и есть сила, чье влияние на нас абсолютно, то мы уже стерли ее из своей памяти.

Мы можем все, а потому давим вас, травим газом, чтобы это доказать.

Но мне до этого нет дела, поэтому продолжай и поскорее со всем этим закончим.

6

Хорошо иногда притаиться, усевшись на какой-нибудь листик или потолок, и ждать.

Существо знает, что я здесь, что затаилось и вовсе не улетело, думает о том, что я в свою очередь что-то задумал, и это только помогает мне. Волны выделений становятся отчетливее вокруг меня.

А после все кончается именно так, как ты говорил. Существо сникает и остается в открытом положении. И я получаю то, зачем прилетел.

Но есть одно «но»… Ты.

Ты понимаешь, что все так должно быть. Именно ты построил клетку из пальцев, в которой мы всегда рассказываем свои истории, а ты платишь за это своей собственной кровью.

А ведь ты все-таки прав, каждая новая история похожа на предыдущую.

Зачем это все?

7

Потому что у меня есть выбор, я могу все изменить.

8

Сегодня я не укушу тебя, а завтра прилечу вновь с моим ответом. Отпирай клетку.

Кровеносный паук

Паутина, разветвленная и обширная.

Она питает меня, дает мне возможность жить. Но, как и многое, она таит в себе угрозу – кровеносного паука.

1

Уплотнение на руке. Оно твердое и на ощупь наполнено чем-то упругим. Думаю, что это яйца этого паука, которые он постоянно откладывает в моем теле. Одни чуть больше, другие меньше – с ними ничего нельзя поделать, а только надеяться на то, что из них не вылупятся новые кровеносные пауки.

Эти коконы неразрывно связаны с моей кровеносной системой, а потому механически их не отделить без ущерба для меня.

2

Сам же кровеносный паук неуловим для меня.

Он постоянно передвигается по моему телу. Если он это делает по артериям и другим крупным сосудам, то я практически не чувствую этого.

Но иногда он доставляет мне неудобства и даже боль, когда проползает в более мелкие сосуды, еле втискиваясь в них. Это место тут же взбухает и становится иссиня фиолетовым. Притронуться к этому месту никак не удается, потому что паук тут же, чувствуя мое приближение, скрывается в привычных ему артериях. Да и заползает он в несвойственные ему уголки моего тела обычно ночью, когда я сплю.

В таких случаях я просыпаюсь, ощущая, как задыхаюсь от ужаса. К этому нельзя привыкнуть, сколько бы раз это ни повторилось.

3

Мне неизвестно, может ли он перейти на другого человека или животное. Да и, может, он изначально перешел на меня таким путем, не знаю. Я всегда, сколько помню себя, жил с этим.

Но в качестве меры предосторожности я ни с кем не контактирую, а если и приходится касаться кого-либо из крайней необходимости, то делаю это в плотных перчатках.

Конечно, это не оставляет мне шансов на нормальное общение с другими людьми, но ничего, я уже привык.

4

Известно, что кровеносные пауки не могут устоять перед тем, чтобы не прикоснуться к сердечной мышце человека, а затем там обосноваться. Я это прочел в одной странной книге и запомнил.

А так как я не могу ничего сделать, то, если он захочет, ему ничего не помешает. Может, его сдерживает только природная осторожность.

Уже много раз он легонько касался моего сердца одной из своих лапок и тут же отступал.

Я же в такие моменты весь синел или, наоборот, становился бледнее обычного – вплоть до обморока.

Знаю, что в один из таких дней паук обхватит мое сердце и завершит мою жизнь. Это непреложный, пусть и очень печальный, факт.

Но интересно и то, что кровеносный паук, достигнув желаемого, погубит и себя. Его паутина станет ломкой и распадется, а потомство никогда не увидит света.

Мне кажется, что он чувствует это, но не способен противостоять заманчивому биению сердца, что зовет его.

5

Несколько раз он почти был в моих руках, только стечение обстоятельств выручало его.

Самым ярким таким случаем был эпизод в моей старшей школе.

Из-за постоянной боли, которая чаще всего сковывала во время уроков или перемен, меня начали избегать.

Тогда я хоть и терпел, но скрыть толком ничего не мог и стал совершенно отдельным существом. В общем, надо мной просто издевались.

Так, однажды на перемене кровеносный паук залез мне на лицо…

Его я, конечно, не увидел, как, впрочем, и не увидел выражения глаз тех, кто был рядом в тот момент.

Но я слышал. Вздох отвращения, а затем призыв держать меня, потому что я весь извивался от боли и пытался прикоснуться к лицу, чтобы вырвать паука, пусть и ценой потери этого самого лица.

Паук скоро уполз, а припухлости спали, но больше я в том учебном заведении не появлялся.

6

Привык ждать его.

Кровеносный паук путешествует по моему телу, по своей паутине, которую ему же и суждено уничтожить.

Аттракционы

Март, наконец-то он наступил, и парк аттракционов открывается.

Он работает весной и летом, вплоть до ранней осени, когда некоторые аттракционы начинают сворачивать.

Но самое лучшее время для его посещения – это весна.

1

Можно зайти в парк через несколько входов, и, выбирая вход, ты настраиваешь определенную последовательность аттракционов, которые посетишь. Но мы планируем посетить все, а потому неважно. Выберем наугад.

Зайдем через корневую систему.

Прокатимся здесь в темном водном туннеле, на лодочке. Ничего вокруг не видно, кроме чуть светящихся частиц фосфора, но зато скорость, ох, скорость заставляет внутренне сжиматься и задерживать дыхание.

Но ведь это только наша первая остановка. Выходим, нас ждут более светлые, чистые ткани.

2

Присаживайся поудобнее, вот так. Не укачало, ну и отлично.

Здесь скорости уже не такие. Да не дергайся ты, нам тут можно очень долго находиться. Здесь немного подрастем, посидим кружочком, помолчим и продолжим осмотр. Без того, чтобы подрасти, нас не пустят дальше. Такие правила.

По кругу уселись на медленные, убаюкивающие кольца. Пару дней придется здесь просидеть. Все наши соседи молчат, набираясь сил для новых впечатлений.

3

Все, я подрос, как и ты,– можно двигаться дальше. Идем тянуться.

Прокатиться в смоле непросто, потому что иногда этот аттракцион закрыт. Но нам повезло, сегодня как раз собралась средней величины капля. Тут дело не в скорости, не в том, что ты ничего не видишь и боишься, нет, тут дело в изменении окружающего. Когда смотришь из смолы, все меняется —преобразовывается в ускоренные, едва заметные образы либо же линии, что движутся по своим цветным траекториям.

Я знал некоторых, кто застревал в смоле на десятилетия, а были и те, кто так и не выбрался.

Когда выходишь из смолы, обнаруживаешь, что никак не изменился, безотносительно того, сколько времени ты там провел.

Нам с тобой хорошо, мы каждый год можем посещать этот парк и кататься в смоле годами, а вот некоторым дано только разовое посещение.

Понравилось тебе в смоле?

Мне тоже никогда не надоедает. Может быть, зайдем куда-нибудь посидеть, тут как раз есть местечко неподалеку.

4

Неровная забегаловка, выеденная червячками.

Они, завсегдатаи этого места, расположились у стен и извиваются. Тихо, как раз отличное место, чтобы передохнуть. Единственное, что может заглянуть тот, кого полностью не видели. Он в действительности никогда не заходит сюда, но наводит здесь порядок, забирая в момент самых буйных и неспокойных посетителей. Куда их уводят, я догадываюсь, но не скажу тебе. Да и нам не из-за чего переживать. Не наше дело.

Вот, слышишь, стучит. А теперь смотри, как посетители затаились. Стук стал громче.

Один из червячков заерзал на месте, и вместе со стуком он пропал.

Ничего, скоро здесь все оживятся вновь. Так всегда происходит. Идем?

5

Часть парка мы уже посетили и, прежде чем подниматься на более высокий уровень, можем сходить к самому краю, к отверстиям с белым светом.

Это область, где нам гораздо труднее передвигаться, а потому с отдаления ознакомимся с этой достопримечательностью.

В целом, это тонкие спиральки, в которые можно смотреть и в которых всегда видно только белое.

Слышал, что один смельчак в капле смолы двинулся по этой узкой спирали, но это было очень давно и больше походит на выдумку.

Загадочно, и мне действительно интересно, что там.

Но нам пора – подъемник ждет.

6

Подъем будет быстрым, не как в корнях, конечно, но все же. Спуститься тоже можно будет.

Подъемник остановился на самой узкой части парка. Здесь, кроме того, располагается еще один вход.

Самые лучшие аттракционы, как мне кажется, именно тут.

Отдохни немного, обещаю, что, когда закончим, спустимся и посидим в тишине.

Идем в двухместную почку и покатаемся.

7

Нежное, мягкое и горьковатое место.

Этот аттракцион включается медленно, но оно того стоит, тем более что летом он работать не будет.

Не держись ни за что, когда начнется, просто потерпи и не сопротивляйся.

Наша кабинка наполнилась темно-зеленым светом. Началось.

Почка раскрывается несколькими листиками сразу, а нас также мягкая сила распределяет сразу во все листики. Тепло.

Во мне столько прожилок, по которым разносится радостное чувство.

Это еще один вход в парк, через который заходят многие из посетителей из числа тех, кто не может, как мы, зайти через любой из входов.

Что ты, что ты, мы соберемся воедино быстро и восстановимся.

Возвращайся и жди меня, я ненадолго задержусь.

8

Как тебе в целом?

Понравилось – отлично. Скоро ты привыкнешь к этому всему и не будешь уставать.

Еще есть одно место, в которое мы пойдем в этот раз, но только совсем ненадолго. Тебе еще рано и опасно там бывать, но увидеть это нужно.

Если все аттракционы в рабочем состоянии и исправны, то это даже не аттракцион, а нарост, образовавшийся возле одного из заведений нижнего яруса и медленно увеличивающийся. Идем посмотрим.

9

Твердый, внешне крепкий нарост.

Посмотрим на него изнутри. Внутри он пористый, полупустой и трухлявый.

Тут радость подернута и осквернена тлением, а смолы нет и в помине.

Я научу тебя, что и как нужно делать, чтобы остановить этот нарост.

Но пока следи за тем, что делаю я.

В луже

На улице настоящее пекло, от которого все живые существа прячутся.

Стих заперся в квартире, маясь от того, что не может никуда выйти.

Он что-то пытается сделать, успокоиться, но только больше горячится, ходя из угла в угол.

К ногам противно липнут домашние хлопоты.

Пьет воду и потеет.

Пьет воду и потеет.

После валится навзничь.

1

Вода пьется легко, но не оставляет чувства утоленной жажды. Внутри все также пусто горит и тлеет сухостью.

Заняться совсем нечем. Нет даже птиц в небе, на которых можно посмотреть или прокатиться. Небо само вознеслось подальше и так далеко в своей синеве, что при наблюдении за ним охватывает только одно чувство тоски.

Скрипи, пол, скрипи.

Замени мне стрекотню.

2

Пальцы ощупывают горло в поисках стягивающего воротничка, но его нет. Это все из-за солнца, жары, вызванной им.

Молю тебя, великий дождь.

Сойди на землю, хоть частично.

Все это отвратительно, ничего толкового, слова бултыхаются в сухом рту и выталкивают невпопад друг друга.

Бессвязное, бессвязное бормотание, без идеи, без ничего.

Скоро уже вечер, станет легче.

3

Вечер переходит в душную ночь.

В которой прячутся тихие птицы.

Немые и осторожные

Ждут утра, надеясь на новый день,

Пасмурный, готовый прорваться…

Я их понимаю и жду вместе с ними, прилипнув к стеклу.

Сквозняк тянет запах гари, но окно никто не закроет все равно.

Сон.

4

Действительно, облака заполонили небо и плывут совсем низко.

Чувствуется, как много воды в недрах этих облаков, как все это готово обрушиться на город, иссушенный и жалкий.

Все замерло в округе.

Мы ждем.

Облака, как намокшая ткань, в самом узком месте прогнувшаяся, лопаются, положив начало ливню.

Тут через секунду все живое оказывается на улице.

Мы обнимались, целовали друг другу глаза, рыдали и смеялись одновременно.

А стих плескался в только что образовавшейся грязной луже и не представлял себе большего счастья…

Обивка

Для меня день ограничился обивкой моего дивана, лицом к спинке которого я лежал.

За все это время можно было его изучить до мельчайших подробностей, наконец, встать и заняться чем-нибудь стоящим.

Но нет – узоры обивки интереснее.

1

Небольшие ворсинки.

Длина их составляет не более нескольких миллиметров. Приятные на ощупь. Когда проводишь ладонью по поверхности, они немного темнеют, загибаясь в одну сторону. Если провести ладонью обратно, все примет прежний вид.

На этих полях ворсинок можно рисовать пальцами особые узоры, что будут ложиться поверх постоянных узоров самого дивана.

2

Узоры представляют собой красные и черные участки, переплетающиеся с белой прослойкой таким образом, что черные и красные участки не соприкасаются друг с другом.

В некоторых местах красные или черные ворсинки так глубоко врезаются в белую полосу, что, кажется, уже точно дошли насквозь и соединились с другим цветом, но нет – считанные белые ворсинки не дают этому произойти.

Веду ногтем по этой белой линии, высматривая прореху, как будто это имеет какое-то значение для меня. Но нет, не могу найти – а что, если производитель намеренно взял, да и нарушил раз всю систему в этом диване и соединил красное и черное.

Это шутка. Но кто будет над ней смеяться, никому в голову не придет проверять подобные предположения, а тем более считать это смешным и преднамеренно созданным, а не заводским браком.

Может, в этом-то и дело, что это настолько нелогично, вероятность того, что кто-то обнаружит такую прореху,– все это смешно.

Если подумать, то сколько таких смешных шуток ожидает нас в тетрадях, полотенцах и карандашах, да во всем, в общем-то.

Возможно, никто не замечал их никогда.

3

Надоело лежать на одном боку.

Тело все уже затекло, да и я прошелся ногтем по всем узорам, которые видел со своего места, и не нашел шутки.

Нужно перелечь.

Секунду. Мне не хочется даже на мгновение оборачиваться к остальной комнате. Пусть на некоторое время ее не существует, а я парю в воздухе на своем диване.

Перелег. Найду обязательно эту спрятанную шутку.

Она должна быть.

4

Из воздушного пространства за моей спиной мне на плечо легла мягкая и теплая рука.

Мне пора…

Чаепитие с оранжевым

Какая все-таки большая эта кухня – здесь хватает места тебе и мне, нашей беседе и тишине.

1

– Как тебе чай, не слишком горячий?

–Он давно остыл, столько сидеть здесь – любой чай, даже самый горячий, остынет.

– А мне кажется, что горячий. Лампочка над нами дает такой мягкий, желтый свет, немного тусклый, но он ложится на мою кожу, и я чувствую, что я сам становлюсь спокойнее. Понимаешь, такая связь с лампочкой.

– Ты отлично знаешь, что я не чувствую подобного, но понимаю тебя.

– Скажи мне, ведь ты, оранжевый, влияешь на окружающие тебя предметы, и если так, то почему на этой кухне все остается по-прежнему и я сам не чувствую на себе твоего света?

– Это потому, что мне здесь хорошо. Я действительно влияю на все, что встречаю, и эффект всегда различен. Тебя менять не хочется, ты мне интересен. Подлей, пожалуйста, чаю.

2

Во время наших бесед мы с оранжевым пили чай и кофе, в зависимости от настроения.

Пили много, начиная разговор с обсуждения вкуса, цвета и аромата, а затем переходили к обоюдным вопросам.

Чашки скапливались, посуда заполоняла стол, и время от времени все это приходилось убирать, и делать перерыв.

Мыть посуду и заваривать новую порцию напитка – это целый ритуал, именно во время него понимаешь, как хорошо сидеть вот тут на кухне и разговаривать.

Во время самой беседы думаешь совершенно о другом.

3

– Ты знаешь, откуда ты родом, что-нибудь о родных, если это не тайна?

– Конечно, нет. Я родом из места, которое еще только предстоит придумать. Сложно сказать почему, но там я был счастливее всего. А родные, если тебе так удобнее называть, то да, они у меня есть. Но если честно, то это один из тех случаев, когда мне сложно тебе объяснить.

– Только намекни, я постараюсь понять, но, если не хочешь – не говори.

– Они и я – части одного, пусть и обладающие определенной самостоятельностью.

– Мне нужно будет подумать над твоим ответом.

4

– Воды?

– Спасибо, не откажусь.

– Когда выпиваешь залпом, смотрю на тебя через прозрачное стеклянное дно и ты наполняешь его прозрачность своим цветом. Как будто я пил тебя в виде кофе, и гуща осталась на дне чашки.

– А когда я выпиваю воду, становлюсь светлее, что-то разбавляется во мне. Чтобы снова сгуститься, мне нужно время. А его у нас достаточно.